После Второй Балканской войны большие державы обрезали Болгарию со всех сторон… Отдали туркам юго-восточную часть, с юга отхватила кусок Греция, а Румынии отошли земли Добруджи в дельте Дуная и Черного моря… Сильные мира сего кроили и перекраивали карту Европы и Балкан, как хотели. Впрочем, как всегда…
Вернувшись домой из плена, дед начал мирную жизнь и построил себе новый дом в два этажа. Первый этаж каменный, а на втором – деревянный каркас и самодельный кирпич, затем штукатурка и побелка известью. Покрыл дом крышей из красной черепицы, под которой сделал чердак, для хранения лука, фасоли, чеснока и пр. В этом доме родились я и мои братья.
Деда Цено взял на работу старшим мельником богатый грек, владелец водяной мельницы в городке Роман, что был в 9 километрах от нашего села. Водяная мельница на реке Большой Искыр была большой, по масштабам того времени – практически маленькая мукомольная фабрика. Дед был на ней одновременно и управляющим. Два больших жернова мололи пшеницу, два других – кукурузу. Отдельно стояла чесальня, где валяли и обрабатывали старые шерстяные и хлопчатобумажные тряпки. Рядом с высокой каменной мельницей находился длинный сарай для скота, там приезжие крестьяне размещали своих волов, когда оставались ночевать, дожидаясь свой очереди на помол. Хозяин заботился о том, чтобы клиенты не уходили на другие мельницы, потому у него было где остановиться всем. Вот этим хозяйством и управлял мой дед Цено. Не такое уж и простое это было дело, но от своего отца, прадеда Благоя, он научился всему и знал досконально всю систему, умел и сам ремонтировать узлы. При этом ловко управлялся не только с техникой, но и с людьми. Хозяин-грек деда очень уважал, полностью ему доверял. А все люди из окрестных сел между речками Большой и Малый Искыр знали и любили Цено Благоева за честность и трудолюбие.
Был у деда помощник, парень из соседнего с нашим селом хутора, которого тоже звали Цено. Дед обучил его ремеслу и мог оставлять на него мельницу, чтоб по выходным подниматься в село к своей семье. Мельница стояла на краю Романа, и дорога домой пролегала через весь городок. На пути лежали корчмы и магазины, и старые корчмари радостно потирали руки в ожидании мельника с толстым кошельком. Радовались приходу деда по выходным и завсегдатаи питейных заведений, городские выпивохи, надеясь, что им что-то перепадет. Так всегда и случалось: дед, широкой души человек, угощал их выпивкой. Но была у него одна забавная привычка, отголосок войны, что ли. Заходя в корчму, он останавливался в дверях, обводил взглядом собравшихся и, убедившись, что постоянные клиенты-пьяницы на месте, громко командовал: «Сми-и-ирно-о-о-о-о!!!» Все вставали и приветствовали деда, подбрасывая шапки к потолку. Видимо, деду эта сценка очень нравилась, так как, проходя через городок, от корчмы к корчме, повторял ее, а после говорил корчмарю: «Всем от меня по 100 граммов ракии!» Завсегдатаи, конечно, были рады. За дедом закрепилась слава человека щедрого и веселого, со своей чудинкой.
Правда, однажды с этой забавной привычкой он чуть было не попал в историю. Дело было в нашем селе Курново. В тот день у нас устанавливали памятник воинам, павшим в сражениях двух Балканских и Первой мировой войн. Дед про торжество не знал, так как всю неделю работал на мельнице в городке, а домой приезжал только по выходным. И вот для открытия и освящения памятника в село из окружного военного гарнизона приехали офицер и солдаты. Священник прочитал поминальную молитву, окропил памятник святой водой, назвал имена всех погибших, выбитые на камне обелиска, солдаты дали залп из винтовок. После окончания торжественной церемонии все пошли в корчму, где их ждало праздничное застолье. В это время дед, приехавший из городка, направился туда же и сразу, по своему обыкновению, открыв дверь, громко дал команду «Смииррно-о-о-о!!!» Сидящие в зале солдаты, офицеры, священник и староста встали из-за столов, ошарашенные от неожиданности, и уставились на деда. Тот, однако, увидев столько военных чинов, не растерялся и тут же заявил:
– Пардон! Эта команда относится только ко мне! Капитан был возмущен и встал на дыбы:
– Кто ты такой? Как посмел?!
Но разрядил обстановку наш батюшка, рассказав про моего деда, про то, как долго тот воевал и чудом уцелел, про странную его привычку тоже поведал.
Возмущение офицера улеглось, и он с улыбкой пригласил деда к праздничному столу. Дед поблагодарил, но сказал, что торопится домой, где его ждут.
Про моего деда Цено можно рассказывать много, это был замечательный, одаренный от природы человек!
Если описать его внешность, то дед был среднего роста и среднего телосложения, с правильными чертами лица, а умные глаза его светились добротой. Люди очень тянулись к нему, каждый хотел быть в его компании. Мы с братом просто обожали деда, а он нас.
Думаю, что самыми главными чертами его были трудолюбие и мастерство. Мастером с большой буквы он был по рождению. С самого детства, с 10-11 лет, он уже трудился подмастерьем у своего отца Благоя и славился знаниями и умениями среди взрослых мастеров. Приведу такой яркий пример. Как-то раз прадеда Благоя позвали устранить поломку на небольшой мельнице. Тот уже собирал инструменты, как вдруг во дворе появился крестьянин с хутора и стал просить его сделать входную дверь в дом. Так как отказывать односельчанам было не принято, то мастер Благой, извинившись, сказал:
– Сейчас я должен пойти на мельницу, которая вчера встала из-за поломки. Но мой сын Цено поможет тебе, он сделает всё, что надо.
Крестьянин сперва подумал, что мастер шутит. Но, вспомнив высокую репутацию Благоя, согласился. Взяв сундучок с инструментами, мой дед с крестьянином двинулись в горы на хутор. По дороге мужчина всё рассматривал двенадцатилетнего мальчонку, расспрашивал, умеет ли тот топор держать, что уже мастерил в своей жизни и так далее. По прибытии на место хуторянин, дав юному подмастерью материалы, сказал:
– Ну, сынок, ты сделай, как сможешь, лишь бы свиньи не заходили в дом, а потом твой отец доделает.
Подросток к вечеру сделал такую красивую и добротную дверь, что когда хозяин пришёл принимать работу, то просто ахнул:
– Ай, молодец, сынок! Да у тебя, оказывается, золотые руки!
Вот на этом хуторе и заприметил мой дед девчонку. Впоследствии свою будущую жену, бабушку Пену. А когда стал юношей, то уже ходил на этот хутор на седянки*.
Посиделки тогда были тем местом, где могли познакомиться и общаться молодые люди. Сидели они при луне или керосиновой лампе, девушки занимались рукоделием и готовили таким образом свое приданое. А заодно присматривались к женихам, а те к девушкам. Я еще застал этот обычай седянки, помню, как в осеннее и летнее время, когда было тепло, они проходили на улице, как разжигали костёр из хвороста, который служил еще и для освещения, ставили несколько низких самодельных стульев, на них клали доски, сверху застилали домоткаными одеялами. На них садились вокруг костра, пели песни, шутили, танцевали. Если кто-то из парней умел играть, то играл на кавале**или гадулке***. Каждый парень старался сесть возле приглянувшейся ему девушки, чтобы шептать ей на ушко любовные слова. Так, мой дедушка Цено ходил в горы на хутор за 5 километров на посиделки, чтобы там увидеть бабушку и открыться ей в своих чувствах.
Вот один случай из жизни деда той поры. Мы с братом часто просили его рассказать нам. И он это делал много раз.
*-Седянка – посиделка, старый болгарский обычай собираться юношам и девушкам на выданье в свободное от полевой работы время. На седянках девушки пряли пряжу, вышивали, одновременно пели, а парни рассказывали истории, шутили и заигрывали с девушками
**– вид свирели
***– старинный смычковый болгарский инструмент
Стояла середина августа, время обработки собранного урожая. На посиделках очищали початки кукурузы от листьев. Работа кипела вместе с песнями и затянулась до поздней ночи. И деду Цено пришлось идти свои 5 километров, возвращаясь в наше село, уже при свете луны. Спустившись с хутора к реке, он перешел ее по камням, так как в это время она была мелководная. На другом берегу был прудок, в котором крестьянки вымачивали коноплю для пеньки*. Поравнявшись с этим местом, дед увидел силуэт женщины, полощущей коноплю. Он подумал, что это та самая крестьянка, которая снискала себе славу работающей ранним утром, пока не так жарко. Поздоровался с ней, но ответа не последовало. А силуэт увеличился в два раза. Дед решил, что она просто выпрямилась, услышав его, и позвал её по имени. Тут фигура снова увеличилась и стала мохнатой. Дед Цено понял, что имеет дело с нечистой силой, быстрым движением вытащил из-за пояса револьвер и три раза выстрелил в сторону «фигуры». Однако вспышка от выстрелов ничего и никого над водой не осветила… А потом опять появилась фигура и снова стала расти. Тут дед дал деру изо всех сил. Мчался он вихрем, не разбирая дороги, и всё это время ему казалось, что за ним гонится чудище. Так, не оборачиваясь, он добежал до самого села, а как домчался, так почти сразу и рассвело.
