Однако заселявшимся сюда людям было не до любования красотами. Они, чтобы выжить и устроить быт, выкорчевывали леса, распахивали поляны, создавали земельные участки, сеяли пшеницу, кукурузу, сажали виноград, разбивали сады и огороды. Борясь за жизнь, трудясь в тяжелых условиях, люди моего села закалялись физически и облагораживались душой. Им приходилось в этой суровой реальности работать всем вместе, сообща, потому они становились и сплоченнее, и отзывчивее. С детства я слышал от старших разные истории о них, своих прадедах. И понял, что сильными духом этих людей сделало и непростое время, и сами горы, и тяжкий труд.
Если подняться на самую высокую вершину нашей округи, которая носит название Студена поляна (Холодная поляна), то можно увидеть и все дальние хребты гор! Можно долго смотреть на эту бесконечную красоту и удивляться: «Чудны дела твои, Господи!»
Вот в этом благодатном краю появился на свет и я.
Здесь впервые ступил на родную землю, где-то в год с небольшим, сперва неуверенно, а потом все смелее. У каждого человека есть изначальная точка отсчёта того времени, с которого он впервые осознал свое существование на земле, то есть тот момент, с которого он помнит себя маленьким. Никто ведь не помнит себя только что родившимся или грудным младенцем. Я запомнил себя двухлетним малышом, и… в такой несколько неловкий момент. Одиноко стоящим недалеко от хутора моего прадедушки Благоя, на тропе, по которой взрослые спускались с гор в село за покупками. Как я очутился там один и почему – не помню… Но врезались в память слова проходивших мимо женщин. Одна говорила другой:
– Ой, Вуна, смотри, чей это ребенок? Это случайно не Станин малыш?
Мою маму звали Стана. А вторая ей ответила:
– Да, похоже, это младшенький Станы… Ай-ай-ай, посмотри, как он обкакался, прямо по самые уши!
– Надо скорее Стане сказать…
Не знаю, как такой малыш мог оказаться сам вне дома,.. не знаю, кто были эти женщины и как меня потом нашла и забрала мама. Но вот такое первое воспоминание – я, двухлетний, обкаканный, стою один на горной тропинке возле хутора прадедушки.
Второй момент из моей жизни, в котором я запомнил себя маленьким, был уже связан и с моим старшим братом Цено. Мне года 3, ему около пяти, мы сидим на низких трехножных стульчиках возле прабабушки Яны. Теребим ее за юбку и просим: «Расскажи, расскажи еще!» И она нам рассказывала, но не сказки, а случаи из жизни, своей и ее мужа, нашего прадеда Стояна, которого уже в тот момент не было в живых. Прабабушка Яна прожила 102 года, а её муж, прадед Стоян, чуть ли не 120 лет. Она была его второй женой, он женился на ней уже в почтенном возрасте, после того как овдовел. Яна тоже была вдовой, но молодой и с двумя маленькими детьми. Жили они в горах на хуторе и были вполне зажиточными, держали много скота – овец, коз, свиней, лошадей, ослов, буйволов. По осени прадед Стоян отделял часть скота и гнал его через горы и ущелья на базар в город Ботевград. Там продавал скот и возвращался домой с золотыми монетами. Несмотря на большую разницу в возрасте, они были под стать друг другу. Бабушка – стройная красавица, с черными кудрявыми волосами и синими глазами. Дед – высокий, с ладной фигурой, мужественный и физически сильный. Люди называли его Орел. Такое прозвище дед получил, очевидно, из-за внешнего вида: у него были чёрные густые волосы и черные горящие глаза. Так и звали его в селе – Стоян Орел. А впоследствии и всех его сыновей и внуков тоже стали называть Орловски.
И вот, значит, мы с братом Цено дергаем бабушку за юбку и просим: «Расскажи да расскажи». Она тут же начинала свой рассказ: «Мне было 14 лет. Как-то раз, рано утром, к нам на хутор заявились турки, охотники. Отца дома не было, и главный позвал хозяйку, велел приготовить для них плов, пока они будут охотиться. Мама поймала индюшку, зарезала, ощипала и стала делать плов. Когда плов был готов, турки вернулись с охоты и прилегли отдохнуть перед сытным обедом. Мама разложила еду по тарелкам, чтобы та остыла (упаси Бог подать османам слишком горячее), и поставила их на кухне. Но на беду в это время в приоткрытую дверь забежали гончие турок и стали есть плов прямо из тарелок. Увидев это, я прогнала собак и побежала рассказать об этом маме. Та до смерти перепугалась, ведь если бы турки узнали, что псы ели их плов, не сносить бы нам головы… Мама заперла меня в чулане и велела сидеть тихо, пока турки не уйдут. Сама же разровняла ложкой плов в тарелках и, как ни в чем не бывало, накрыла на стол и позвала османов обедать. Блюдо было вкусным, и непрошеные гости остались довольны. Но по окончании трапезы затребовали оплату, по серебреннику за то, что во время еды они затупили свои зубы. Вот так тогда было… Турки нас за людей не считали…»
После этого рассказа, в котором все, слава Богу, для наших родных закончилось хорошо, мы с братцем не отставали от прабабушки и требовали новых историй из жизни в то далекое время. И она начинала другой рассказ.
«Однажды осенью ваш прадедушка Стоян, как всегда, взял несколько коз и буйволов и погнал их через горы продавать на базар. Продав их по хорошей цене, он возвращался назад, уже с немалыми деньгами. И вот вошел он в буковую рощу, а ему навстречу – турок, разбойник, вооруженный буквально до зубов: в каждой руке он держал по револьверу, а в зубах – кинжал. И зарычал он деду: «Руки вверх!!» Ну, тому ничего не оставалось, как поднять руки. Тогда разбойник подошел ближе и засунул один из револьверов за пояс, чтобы освободившейся рукой достать у деда из-за пояса кошелек с золотыми. Пока он тянул руку к кошельку, у деда молнией в голове пронеслось: «Осман, конечно, силен, но я должен его одолеть во что бы то ни стало, иначе мне конец…» Стоян одним махом выбил у турка второй револьвер. Разбойник сразу вырвал из зубов кинжал и замахнулся им на деда. Но тот успел молниеносно перехватить руку с кинжалом, и завязалась борьба не на жизнь, а на смерть… И всё-таки ваш прадедушка оказался сильнее, он сумел вывернуть руку турка вместе с кинжалом и вонзил его прямо ему в сердце. Наверняка ваш дед Стоян рассуждал так: если победит турок, то отнимет у меня не только жизнь, но и все мои деньги, а вот если я прихлопну разбойника, то не только сам уцелею, не только свои деньги сберегу, а еще и получу то, что осман награбил раньше. Так и вышло, у разбойника оказалось с собой много чего. Так ваш дедушка Стоян стал богаче, а еще и прославился как Стоян Хайдутин.*
*– Хайдутин – гайдук, участник вооруженного народного сопротивления османской власти
Когда началась русско-турецкая война, прабабушке было уже 16 лет. Не раз мы слышали от нее волнующий рассказ об этих событиях: «Русские войска, после победы под Плевной, гнали турок дальше. Но в наше село турки решили вернуться, так как какой-то крестьянин им не повиновался и они хотели его наказать. И вот, вернулись они делать свое черное дело, а в это время нагрянул конный разъезд передовых частей русской армии и погнался за ними. Как бежали турки! А русские братушки… Если бы вы видели, дети, что это были за воины! Настоящие богатыри! Как явились они на огромных конях, сами тоже огромные, могучие, с длинными бородами, пиками и саблями!.. Как заполнили они наше село! Чудо невиданное, глаза у них горят, бороды до пояса, нам, детям, они казались сказочными великанами! А как все вокруг радовались, ликовали, подбрасывали вверх фески* и кричали:
– Братушки! Ура-а-а-а!!! Братушки пришли!
А русские нам в ответ кричали:
– Снимайте ваши фески, бросайте их, вы свободны, нет больше турок!»
*– феска – мужская шапочка из фетра в форме усеченного конуса, с кисточкой, официальный головной убор Османской империи. Болгар насильно заставляли носить фески, они стали символом порабощения)
Благодаря этим воспоминаниям нашей прабабушки мы с братом уже с детства знали, кто такие братушки. И были благодарны братскому русскому народу за освобождение нашей страны от 500-летнего ига. Много веков боролась Болгария за свою свободу, много жертв принесла на ее алтарь! И мы не должны никогда забывать, что без помощи русского, украинского, белорусского и других народов Российской империи мы были бы и дальше обречены на страдания и разрушения.
