– Понимаешь, Дёмина, есть обычное хорошее отношение, за которое, как бы, люди благодарны и отвечают соответственно. Тебе что-то придумалось, причудилось, а я-то в чём виноват? Да ещё и поучать меня хочешь.

– Нет, не так…

– Варвара, не перебивай меня. Зачем мне слушать ахинею о себе?

– Ахинею? – тихо переспросила Варя, не веря таким острым словечкам в свой адрес.

– Именно!

– Мне очень, очень жаль, что так сложился разговор!

– Разговор сложился так, как ты его сложила.

– Очень жаль! Я тебя понимаю.

– Бред какой-то. Если у тебя всё, я пойду займусь рабочими вопросами. Ариведерчи!

Варя еще несколько минут оставалась в коридоре. В какой-то момент она почувствовала, как глаза налились слезами. Она переживала из-за своего искреннего порыва, ей стало больно от того, как она ошиблась. Ценное, хранимое в её душе чувство открытости и доброты было осмеяно, испачкано о нечто гадкое.

Жижев, наоборот, возвел себя в победители. Он ловко открестился от своих проявлений симпатии к Варе, сумел вывернуть разговор, переврать всё и даже «утереть нос» той, которая вздумала ему отказать. Открытость и честность Вари его ничуть не взволновала. Сами эти её качества он счёл глупостью, а их проявление – своим личным везением в закрытом теперь для него вопросе и в прояснении ситуации. Ведь куда более угнетённым он почувствовал бы себя, увязнув в ухаживаниях, рискнув предложить встречаться и только тогда получив прямой отказ.

IV

После разговора между Варей и Жижевым в офисе возникла заметная напряжённость. Новый Жижев, приходя утром с налётом некой задумчивости, картинно нагнетал атмосферу.

Он небрежно обнажил несколько своих вредных привычек, ранее старательно сдерживаемых: оставлял немытую чашку в кофейном аппарате, так что остальным приходилось отставлять её в сторону; сидя за столом, отбивал каблуком по паркету мелкую дробь; звучно «цикал» ртом по возвращении с обеда.

Теперь все восемь часов рабочего дня напротив Вари жил пренеприятнейший тип. Чтобы усилить гнетущие флюиды, направленные в её сторону, общение с Алиной Жижев выстроил в диаметрально противоположном формате, то есть был сама любезность, насколько мог себе позволить.

– Алиночка, красотуля, поставишь печать? – сахарным голосом обратился Жижев.

– Пожалуйста, Рома.

– Спасибо, дорогая.

– Ах-хах!

Вернувшись на свое место с печатью на документе, Жижев уткнулся в него и ритмично застучал ногой по паркету.

Варе была хорошо видна лихорадочно трясущаяся начищенная до блеска черная туфля. Её это жутко раздражало. Тем временем, создавая видимость внимательного чтения документа, Жижев боковым зрением наблюдал, как его движения выводят из себя коллегу, и упивался злорадством. Варя решила переключиться и сделать паузу, прошла к кофейному аппарату, отставила в сторону грязную чашку Жижева.

– Варвара, сделай мне кофейка, а? Ты же все равно там, – поймав нужный момент, встрепенулся Жижев.

– Я уже отошла, – ответила Варя, возвращаясь на свое место.

Ей не хотелось выполнять указания Жижева, да ещё сделанные насмешливым, провоцирующим тоном.

– Ладно, сам сделаю, спасибо, конечно, – с напускным разочарованием бросил Роман.

Через минуту он продолжил отбивать дробь за столом, теперь «цыкая» кофе между зубами.

«Радио мне в помощь», – сказала про себя Варя, надевая наушники.

Музыка действительно спасала, скрадывая провокационные звуки, но эта туфля, она не унималась и тряслась, тряслась, тряслась!

На некоторое время Варе всё же удалось потерять из виду злосчастный объект, погрузившись в раздумья:

«Как же неудачно сложен внутренний мир некоторых людей! Находясь в плену своих прихотей и комплексов, они страдают в попытках получить то, что им не принадлежит и наверняка принадлежать не может. Мучаются и не допускают мысли о ненужности им этого. Ведь если человеку что-то действительно положено, предназначено стать взаимным, оно уже есть или обязательно будет, не может не быть. И вот ты видишь такого страдающего человека, решаешься ему помочь, облегчить боль, освободить от надуманного плена, протягиваешь дружескую руку, а он ещё больше злится, ещё больше мучается, перекидывает, изливает гнев на тебя, так как в себе держать его уже негде. Бедные, они выплескивают свои грязные излишки, веря, что спасутся, замарав других. Хотят ощутить себя чище, а значит, лучше того, кого сами же пытаются очернить».

Вернувшись к реальности, Варя обнаружила, что туфля уже не дрожит. Она подняла взгляд на Жижева. Тот жестикулировал со своего места, пытаясь привлечь её внимание, и что-то беззвучно говорил. Варя сняла наушники.

– Варвара, подай распечатку, принтер же рядом с тобой, хотя бы это сможешь?

– Смогу, – вздохнула Варя.

Она передала лист Жижеву и подошла к Алексею.

– Алексей, я не очень хорошо себя чувствую, хочу отпроситься домой.

– Что-то серьезное?

– Нет, просто голова разболелась. Через тимвьюер поработаю с документами в домашней обстановке.

– До завтра восстановишься? – озабоченно спросил Алексей.

– Что, завтра какие-то неотложные задачи?

– Не то чтобы неотложные, – задумчиво протянул Алексей, – но ты постарайся быть.

– Хорошо, постараюсь.

Дома Варя запустила тимвьюер. Программа открывала доступ к офисному компьютеру и документам. Можно было работать, словно находишься на своем месте, но с большим-пребольшим плюсом: не было дрожащей туфли напротив неё.

Уходя из офиса, Варя не отключила наушники, и теперь через их чувствительный микрофон звуки всего, что происходило на работе, слышались в динамике её ноутбука.

По-видимому, разговаривали Алексей и Жижев.

– Давай прекращай себя так вести! – произнёс голос, похожий на Алексея.

– Да? – ответил тот, что был похож на Жижева.

– Да. У нас сложилась спокойная, дружественная атмосфера, и обязанность каждого сотрудника – уважать коллег. Мы все разные, каждый обладает своими уникальными способностями, знаниями и привычками. Если выпячивать личную неприязнь, работать станет невозможно.

– С моей стороны недовольства нет. Вероятно, кому-то что-то не нравится, – голос, похожий на голос Жижева, стал повышаться в тоне.

– Подожди, – оборвал его голос, похожий на Алексея, – мне со стороны ситуация понятна. Говорю тебе сразу и прямо: как руководитель я не позволю расшатывать обстановку из-за личных обид, симпатий и антипатий. Прекращай заниматься ерундой! Есть работа, ты с ней справляешься хорошо. Личные вопросы оставляем за пределами офиса.

– Хорошо, – сдался «голос-Жижев».

В этот момент щёлкнула ручка офисной двери, и женские каблуки застучали по ламинату. Скорее всего, это Алина вернулась с перекура. Голоса разговаривающих смолкли, в офисе воцарилось относительная тишина.

От услышанного Варю бросило в краску. Она почувствовала, как горели её щёки и сердце сильно забилось.

«Как же приятно, когда за тебя заступаются, – думала девушка, – когда кажется, что ты совсем одна, а несправедливые копья пронзают тебя! Не знаешь, куда бежать, где скрыться, а копья летят, летят беспощадно и больно колют, насквозь пронзают! И вдруг появляется щит, и можно выпрямиться, вздохнуть во всю грудь!»

Варя глубоко вздохнула.

Разговор Алексея с Жижевым возымел силу и получил правильную реакцию. Следующий день спокойным, размеренным манером незаметно проглатывал час за часом. После обеда Жижев отпросился уехать по личным делам, пораньше закончить работу удалось и Алине. Случайно выглянувшему в окно Алексею было видно, как незнакомый парень в жёлто-зелёной форме увозил её на своем авто.

«В Анти поехали», – без сожаления подумал Алексей и улыбнулся, вспоминая первые дни совместной работы.

– Вот и конец рабочего дня, – объявил Алексей, как только время подошло к семнадцати тридцати.

– Сегодня он прошёл совсем незаметно, – тоже взглянув на часы, ответила Варя.