В моей безумной голове не было никаких планов и мыслей, кроме как целовать Джейсона Кинга везде, пробовать его на вкус, как можно дольше продлевать тишину в моей голове. Как можно дольше, пока он позволит мне.

Поэтому я сжала свои бёдра вокруг его бёдер и медленно скакала на нём, пока не довела до бешенства, и он не потянул за мою мокрую одежду, и не провёл руками по моим ягодицам, по обеим широким ягодицам и обратно вверх, подцепил край моей рубашки и с влажным, чавкающим хлопком стянул её с моей кожи.

Мы прервали поцелуи, чтобы он мог освободить меня от рубашки, и вдруг мне стало так холодно, что мурашки побежали по рукам и плечам. В ответ на мою внезапную уязвимость он обнял меня, провел горячими руками по моему дрожащему телу, по вздымающейся через лифчик груди, по спине и бедрам. Кончики его пальцев шумно скребли по моим джинсам, словно он хотел сорвать их так же, как и рубашку.

Я совершила ошибку, открыв глаза, и увидела, что он смотрел на меня сверху вниз, наши лбы соприкасались. Мы обменялись дыханием, задыхаясь и дико озираясь. Я чувствовала, как его сердце билось о мое.

— Кэссиди… — задыхаясь, произнес он, и его голос, его прекрасный голос, такой полный нужды, желания и вины. В его голосе я услышала вопрос: стоит ли нам это делать? Это самая плохая идея на свете? Это разбудило меня, и я больше не хотела видеть эти космические голубые глаза, так смотрящие на меня в темноте.

— Нет. Никаких разговоров. — Я тяжело вздохнула и снова приподнялась, чтобы поцеловать его, прижаться к его рту, потянула за рубашку, чтобы расстегнуть его чертовы пуговицы, пока я не сошла с ума. — Ничего не говори, — пробормотала я ему в губы.

Он не стал спорить. А прижал меня к себе, словно я была не такой уж и большой, и поднял меня на руках с табурета. Каким-то образом он опустил меня на пол кухни, а я каким-то образом освободилась от пуговиц на его красивой рубашке, чтобы сорвать её с его головы и швырнуть в тень позади себя; оторванные пуговицы звенели по деревянному полу как монеты.

Мы как подростки возились, пытаясь снять с себя одежду. Дождь нещадно стянул мои джинсы. Он ругался, но нам удалось снять их, и задержка только усилила наше безумие.

Джейсон поймал сосок между зубами и дергал до тех пор, пока я не вскрикнула. Подавив мое удивление, он накрыл его всем ртом и провел по нему плоской стороной языка. Он сосал, целовал и трогал меня до беспамятства. Я закрыла глаза и позволила ему овладеть мной без притворства и обещаний. Я хотела ощутить его полностью и не успокоюсь, пока он не окажется внутри меня.

Каким-то образом в безумии мы освободили его эрекцию, но только на время, он сумел достать из бумажника презерватив и надеть его, даже когда я вцепилась в его плечи, приподнявшись, чтобы поцеловать его, пока он натягивал его, боясь, что произойдет, если я перестану прикасаться к нему хотя бы на мгновение. Джейсон был услужлив и казался таким же нуждающимся, как и я, хотя даже в своем одурманенном похотью сознании я не понимала, зачем могла ему понадобиться, ведь я была не единственной девушкой, которая срывала с него одежду у себя на кухне с тех пор, как он вернулся. И уж точно была не первой развратной девчонкой, которая прижималась к нему так, будто от его поцелуя зависела её жизнь.

Как только презерватив был надет, Джейсон забрался на меня сверху, и не было ничего медленного или романтичного в том, как он раздвинул мои бедра и направил свой член между моих ног. Я хотела видеть, какой он большой, насколько большим я его сделала, но когда толстая головка соприкоснулась с моей влажной киской, все мысли исчезли. Я расправила плечи, обхватила его руками и напряглась.

Как только моя податливая плоть начала раскрываться для него, он положил ладони по обе стороны от моих плеч, заглянул в мои глаза своими голубыми и одним резким толчком вошел в меня до упора.

Я извивалась и выгибалась под его телом, одновременно отталкивая его и втягивая глубже. Не было времени привыкать ни к его огромным размерам, ни к моему отсутствию опыта. Он взял всё на себя, работал надо мной то жестко и медленно, то быстро и неглубоко, попеременно управляя моими бедрами и опираясь на меня. Было что-то такое в том, что он находился надо мной, заключив меня между своими руками, что-то собственническое в том, как он следил за моим лицом, пока брал меня.

И мне нравилось выражение его лица, эта мужественная, сильная жажда. Мне нравилось, как он обхватил одной рукой мое мягкое, полное бедро, чтобы глубже войти в меня. Каждое прикосновение, рывок, потягивание и ласка кричали о большем. Кричали сейчас.

Этого стало слишком много, я дрожала, закрыв глаза, отчаянно цепляясь за него и не зная, что это вообще такое. Он издал долгий, низкий стон и опустился на меня, обхватив руками.

Джейсон скользнул рукой по моему влажному телу и просунул её между нами. Прижавшись ртом к моей шее, он одновременно коснулся средним пальцем моего клитора, и я увидела звезды. Я выгибалась, извивалась и бесстыдно билась бедрами, вжимаясь в него.

Его дыхание участилось, звук удовольствия и триумфа отразился от моей потной кожи, когда он вырвал из меня последние остатки здравомыслия. Он водил по моему маленькому твёрдому бутону в ритм своим толчкам, и я недолго продержалась, прежде чем с криком кончить, заглушая свой голос о его плечо. Не знаю, чего я боялась больше — того, что Джейсон увидит, как я теряю контроль, или того, что я действительно потеряла его.

Я дрожала и содрогалась под ним, когда он оставил мой пульсирующий клитор, чтобы удержать меня, пока ускорял свои толчки, жесткие и быстрые, его собственный контроль ускользал, пот покрыл его твердое тело. Он приближался к разрядке, в то время как моя затихала, оставив меня слабой и дрожащей. Я чувствовала пульсацию и подрагивание его члена внутри, когда он входил в меня, удовольствие всё ещё пульсировало между моих ног. Его стоны перешли в хрипы, затем в проклятия, иногда звучало мое имя, и, когда я почувствовала, что он вот-вот взорвется, он наклонился и впился в мой рот своим. Я вцепилась в его шею и поцеловала его в ответ, беспорядочно и безоглядно. Он кончил, содрогаясь от каждого извержения, мышцы напрягались напротив моего мягкого тела.

Джейсон затих и ослабил натиск рта, но всё равно поцеловал меня в знак благодарности, что могло бы показаться нелепым, если бы не его сладость, и я подчинилась, потому что он был слишком хорош на вкус, чтобы отказать.

Однако блеск нашего свидания быстро сошел на нет. Я слишком хорошо представляла себе твердый пол кухни, наши грязные тела и ветер, свистящий в окне наверху, которое я не закрыла. Я слишком хорошо знала своё тело, блестящее от пота, пышное и крупное, и то, что через мгновение он отстранится и впервые увидит его по-настоящему. Я должна увидеть его реакцию, когда он поймет, с кем только что трахался в темноте. Бывшую толстую невесту его брата.

И всё же какая-то часть меня не хотела, чтобы его тяжелое, теплое тело отстранялось. Я дала ему досчитать до десяти. Несмотря на то, что он, казалось, не спешил отпускать меня, я оттолкнула его и с трудом поднялась на колени, хватаясь за одежду, в принадлежности которой была уверена лишь наполовину.

Оперевшись на локоть, он наблюдал, как я запрыгнула на одной ноге в трусики и натянула их на бедра. Затем нашла его рубашку, потом свою и не обращала на него внимания, пока не прикрыла почти всё тело.

— Кэссиди, — тихо сказал он, и мое имя прозвучало так непривычно знакомо этим голосом. Как будто это было чье-то другое имя. Пока мы были заняты, разразилась настоящая буря и накрыла комнату густым мраком. К счастью, я не могла видеть его голубые глаза.

— Тебе пора. — Я бросила ему рубашку и вышла из комнаты, дошла до прихожей и облокотилась на дверь гардероба, чтобы перевести дух. Я прижала ладонь к груди и ожидала, что голоса, паника, испуг и тревога обрушатся на меня, но вокруг была лишь тишина. В моей голове нет места для Джонатана и Бейли, когда все мои мысли были заняты великолепным телом, завязывающим шнурки на ботинках в другой комнате.