Он чувствовал себя неуютно. Грозы хоть и не приводили его в состояние неконтролируемой ярости, как это делали тёмные ограниченные пространства, но всё равно вызывали отклик в душе. Эмоции становились отражением бури, но не пробуждали желание убивать. В такие моменты Уартхол просто ощущал себя частью стихии, хотя разумом понимал, что это не так. А когда гроза заканчивалась, буря в душе тоже стихала, но не в одночасье, как случилось в этот раз, а постепенно. Дэнзет мог пребывать в состоянии раздражения или даже гнева ещё день или два, но в данный момент он ничего такого не испытывал. Это было странно, непонятно, и требовало хоть какого-нибудь объяснения. Вообще всё требовало объяснения – несостоявшийся шторм, какой-то неведомый дух стихий, беспечное поведение девчонки. Слишком много странностей начало происходить в последнее время, и Уартхола это беспокоило.

Матросы попрятались кто где мог. Пока Дэнзет вёл Навину к одной из свободных кают, они отовсюду высовывали свои носы и спрашивали, убрался ли Снежный демон с горизонта. Уартхол либо молча проходил мимо, злясь на бывалых моряков за трусость, либо давал один и тот же односложный ответ. Только юнге он уделил больше внимания, чем остальным, но и то исключительно ради того, чтобы распорядиться относительно какой-нибудь еды и ведра чистой воды для промокшей пассажирки.

– Вы всегда такой чёрствый? – осведомилась Навина, когда Дэнзет открыл перед ней дверь одной из маленьких кают.

– Чёрствый? – переспросил он.

– Да, чёрствый. Суеверный страх ваших людей хоть и не имеет под собой никаких оснований, но они всё-таки напуганы, а вы на них рычите.

– И что? – не понял Дэнзет.

Она уставилась на него ошеломлённо и только головой покачала. Судя по всему, тема суеверных страхов и рычащих послов себя исчерпала, поэтому Дэнзет просто выдал девчонке сухую одежду из корабельных запасов и попросил оставаться в каюте, поскольку скоро должны принести воду для омовения и еду. У него имелось очень много вопросов к Навине, но нужно было посмотреть, как себя чувствует Мира, и справиться о том, не нужна ли какая-нибудь помощь другим пассажирам.

– Господин Уартхол, вы меня обижаете, – насупился судовой лекарь Дьюк, когда Дэнзет столкнулся с ним нос к носу в узком проходе между каютами и спросил, не пострадал ли кто-нибудь во время сильной качки. – Я вас когда-нибудь подводил? За весь прошедший год хоть кто-нибудь из пассажиров пожаловался на плохие условия или отсутствие заботы? Всё с ними в порядке, если не считать испуг, ссадины и пару ушибов. Мы и не в такие шторма попадали, умеем справляться.

– Я не контролирую твою работу, а просто хочу быть уверен, что все люди целы, – проворчал Дэнзет в ответ, не испытывая неловкости за своё желание быть в курсе состояния пассажиров. – Мира тоже в порядке?

– Я привязал её сразу же, как только начало качать, – угрюмо сообщил Дьюк. – И влил ей в рот настойку, как вы велели. Ещё два дня проспит теперь, хотя это и не очень хорошо.

– Пусть спит, не трогайте её, – распорядился Дэнзет и заметил: – А ты не выглядишь напуганным, как остальные.

– Если верить всему, во что верят другие, можно с ума сойти, – с усмешкой ответил моряк. – Снежные демоны, злобные божества, хищные твари, которые живут в спящем огне мёртвых вулканов… В какой бы части этого мира вы ни оказались, господин Уартхол, везде вас встретят легендами о кровожадных и беспощадных чудовищах. Не верьте всему, что слышите.

– Но ты же видел, что происходило наверху? – уточнил Дэнзет. – У тебя есть этому разумное объяснение?

– Магия, – предположил он. – Мы идём в Акильфадию, шторм мог нам навредить, и королева Вея его остановила.

– Логично, – согласился Уартхол и позволил Дьюку дальше заниматься срочными и важными делами, которых на корабле во время плавания всегда невпроворот.

Он видел, как один из матросов несколько минут назад принёс в каюту Навины ведро с водой. Насчёт завтрака после случившегося потерпеть, наверное, придётся всем, и это время можно было бы потратить на обстоятельную беседу, но девушке нужно привести себя в порядок, а женщины не умеют делать это быстро. Точнее, такие женщины, как эта. Освобождённые рабыни расторопны, но Навина не успела ни клеймо заполучить, ни прочувствовать тяготы рабства. По поведению видно, что она из знатной семьи, хотя и одета хуже бездомной нищенки. А если она дочь знатного рода, то мыться будет точно не меньше часа.

Дэнзету тоже не мешало бы переодеться в сухое. Он редко поднимался на борт «Королевы морей», поэтому обычно просторная капитанская каюта всецело принадлежала Гроу, но если владельцу судна приходилось путешествовать, помещение они делили с капитаном на двоих. Дэнзет мог спать там только днём, а Гроу в это время суток, как правило, бодрствовал, в связи с чем неудобств никто никому не доставлял. Из вещей, принадлежавших Уартхолу, в каюте был только небольшой сундук, за содержимым которого верный Дьюк следил не менее тщательно, чем за комфортом и здоровьем пассажиров «Королевы».

Гроу сидел за столом в каюте и пил горячее пряное вино – по мнению судового лекаря, лучшего средства привести мысли в порядок просто не существует.

– Дэн, ты знаешь, что это было? – задумчиво поинтересовался капитан, когда Дэнзет вошёл в помещение и принялся рыться в своём сундуке.

– Вы все так громко орали о Снежном демоне, что я почти поверил, – отозвался Уартхол.

– Не-е-ет, – протянул Гроу. – Снежные демоны вызывают сильный ветер, ледяной дождь и метель. На суше они замораживают целые селения, а на море топят корабли и пожирают моряков, которые падают в воду. Это было что-то другое. Ты видел, что оно сделало?

– Поглотило бурю, – спокойно ответил Дэнзет, скептически разглядывая короткие бриджи и просторную рубаху, которые выудил из сундука. – Навина говорит, что это какой-то дух стихий. Я тебе перескажу подробности, когда сам их узнаю. Не возражаешь, если я здесь переоденусь?

– Это твой корабль, – вяло напомнил ему Гроу. – Можешь хоть голым по палубе ходить, никто и слова не скажет.

– Я в курсе, – кивнул Уартхол. – Из вежливости спросил.

– Дух стихий… – задумчиво пробормотал капитан. – Никогда о таких не слышал. А уж видеть своими глазами… Хм. Уартхол, ты извини, но мне нужно вздремнуть.

– Да сколько угодно, – разрешил ему Дэнзет, натянул чистую рубаху через голову, закатал рукава и покинул каюту, подсчитав, что дал девчонке достаточно времени для того, чтобы она привела себя в порядок.

Жизнь на корабле быстро вернулась в прежнее русло. Фьораг развалился на палубе у борта и мирно спал, никому не причиняя беспокойства. За штурвалом стоял помощник капитана Милтон, матросы сновали туда-сюда, чётко выполняя его приказы, но в воздухе после случившегося всё равно витало ощутимое напряжение. «Надо будет объяснить им, что случилось», – подумал Дэнзет, но для начала ему не мешало бы разобраться в ситуации самому.

Навина не ответила на стук в дверь, потому что в каюте её не было. Ни ведра с водой, ни мокрого тряпья, ни свежей одежды – о том, что в этом крошечном закутке недавно кто-то находился, свидетельствовали только влажные разводы на полированных досках пола. Недовольный нарушением его прямого и чёткого распоряжения, Дэнзет заглянул в каждую из других кают в поисках беглянки и нашёл её рядом со спящей Мирой, которая всё ещё оставалась привязанной к грубой лежанке.

– Ты что здесь делаешь? – свирепо осведомился Уартхол. – Я разве не велел тебе оставаться в своей каюте?

– Я искала человека, который мог привлечь внимание духа, – пояснила Навина и указала на Миру. – Почему эта девушка так ужасно выглядит? За что её избили? И почему она привязана?

– Это не твоё дело, – рыкнул Дэнзет. – Выйди.

Навина недовольно поджала губы, но не ослушалась. В чистой одежде и с завязанными на макушке в пучок волосами она выглядела куда лучше, чем раньше. И теперь от неё пахло не псиной и кровью, а ароматным травяным мылом, но Дэнзет был слишком зол, чтобы оценить эти перемены. Проводив непослушную пассажирку до отведённой ей каюты, он вошёл следом, велел девушке сесть и сам сел напротив, скрестив руки на груди и сверля её гневным взглядом.