В этот раз «Королева морей» снялась с якоря на несколько дней раньше намеченного срока и не успела полностью принять на борт товарный груз. Трюмы были заполнены только наполовину, но все необходимые запасы приобретались в первую очередь, и насчёт обеспечения пассажиров едой и одеждой Дэнзет не волновался. Да и рабов на борту было немного – всего шесть человек на двадцать мест. Каждый получил возможность путешествовать в отдельной каюте, а Миру разместили в той, которая была ближе других к палубному люку. Дэнзет просил капитана позаботиться о девочке, и тот не придумал ничего лучше, чем озадачить этим одну из бывших рабынь – невзрачную женщину лет сорока, забитую настолько, что она вздрагивала при каждом шорохе. Маб проработала в одном и том же доме в Тсалитане почти двадцать лет, но ей не повезло с хозяевами – несчастную били за малейшую провинность, вследствие чего у неё слегка помутился рассудок.

– Это я, Маб, не бойся, – подал голос Дэнзет, открывая низкую дверь маленькой каюты, и поднял масляный фонарь к своему лицу, чтобы женщина могла понять, кто пришёл.

Маб узнала его не сразу – понадобилось некоторое время, чтобы испуг в её глазах сменился едва ли не благоговением.

– Девочка разговаривает во сне, – доверительным шёпотом сообщила освобождённая рабыня своему спасителю. – Она ваше имя называет и бормочет что-то о демонах. Кажется, у неё началась лихорадка.

Дэнзет вошёл в каюту, поставил фонарь на широкую полку рядом с другим таким же фонарём и осторожно дотронулся рукой до влажного, покрытого крупными каплями пота лба Миры. Он хотел лишь убедиться в том, что Маб ошиблась насчёт лихорадки, но в следующее же мгновение оказался прижатым к дощатой перегородке, а в его горло впились длинные острые ногти. Он даже не понял, как это произошло.

– Мира, это я, Дэнзет Уартхол. Друг Веи Ког. Ты помнишь Вею? – медленно заговорил он, глядя в горящие ненавистью глаза девочки, которая мгновение назад казалась чуть ли не покойницей, а теперь была похожа на разъярённую кошку.

Маб не ожидала от своей избитой подопечной такого поведения, поэтому предпочла выскользнуть из каюты раньше, чем бешеная девица обратила на неё внимание.

– Где мы? – прошипела Мира Дэнзету в лицо, не обращая внимания на огромный синяк в половину лица, который наверняка причинял ей сильную боль.

Уартхол на всякий случай осторожно поднял руки, показывая, что не намерен оказывать сопротивление, и спокойно ответил:

– На корабле, который идёт в Акильфадию. Я везу тебя домой.

– Слушай меня внимательно, Уартхол, – быстро заговорила Мира, ещё глубже вонзив ногти в кожу его шеи. – Мне нельзя в Акильфадию. Вези меня на Мёртвые острова, понял? Тебя подставили. Во мне сидит демон, жаждущий крови Колехортов, и я не могу его контролировать. Свяжи меня покрепче, дай сонное зелье, если есть, и ни при каких обстоятельствах не подпускай ко мне никого, в ком есть хотя бы капля их крови. Я убью их всех. Даже детей.

– На Мёртвых островах живёт Оуэн Колехорт, брат Маркуса, – сообщил ей Дэнзет. – Это по его просьбе я тебя искал. Только вот никто из нас не знал, что это ты. Может, отпустишь меня уже, и поговорим спокойно?

– Если я тебя отпущу, оракулы услышат наш разговор, – ответила Мира. – Это долго объяснять, а я скоро снова потеряю сознание. Уартхол, я проклята. Они знали, что ты меня ищешь. Пожалуйста, сделай так, как я говорю, или убей меня.

– Ты хочешь прикончить Оуэна? – уточнил Дэнзет.

– Его кровь испорчена проклятием кьорвигов точно так же, как и моя. Демон не учует в нём Колехорта, и этот человек может мне помочь. Я…

Её лицо вдруг застыло, а покрытое синяками тело обмякло и повалилось Дэнзету на колени. Ткань просторной рубашки при этом сдвинулась, обнажив плечо, на котором алым рубцом вздулся ожог свежего клейма – не рабского. Когда людям Уартхола удалось отыскать Миру где-то в королевстве Аукерост, её руки от запястий до плеч уже были сплошь покрыты отпечатками раскалённого железа. Девочку перепродавали с рук на руки не меньше десяти раз, и последнюю покупку тоже пришлось отметить клеймами на коже этого несчастного ребёнка. Было поставлено два клейма, одно из которых принадлежало продавцу, а второе говорило об освобождении. Рисунок второго был одинаковым для всех королевств Сальсирии – он сообщал о том, что этот человек больше никому не принадлежит и волен распоряжаться своей судьбой самостоятельно. Оба последних клейма стояли на левой руке Миры выше локтя, а ожог с незнакомым узором Дэнзет обнаружил на её правом плече.

– Да чтоб вас! – высказался он в адрес оракулов и бережно уложил девочку обратно на подушку.

Оказывается, оракулы доверили ему не один смертельный презент для Колехортов, а сразу два. Фьораг рвёт в клочья всё магическое. Юная акильфийская провидица, которой Маркус и Вея были бы безмерно рады, жаждет их крови. Может, Великие Боги всё-таки видят что-то из своих Небесных Храмов, и им не всё равно, раз уж Дэнзету Уартхолу посчастливилось узнать о сути «подарков» до того, как случилось непоправимое?

– Гроу, у нас появилась ещё одна проблема, – сообщил Дэнзет капитану, вернувшись на мостик.

– Странно, что всего одна, – спокойно отозвался капитан. – У тебя просто поразительная способность плодить их в огромном количестве. И что на этот раз, кроме того, что кто-то пытался вырвать тебе глотку?

Уартхол провёл ладонью по шее там, где недавно в кожу вонзились острые ногти, и действительно обнаружил кровь.

– Девочка проклята оракулами, – задумчиво сообщил он. – Вряд ли она сможет объяснить детали, но в Акильфадии ей делать нечего. Мы пойдём в обход Сеара по южному пути к Мёртвым островам. У тебя есть сонное зелье?

– Зачем?

– Хочу быть уверен, что она не прикончит Маркуса, когда он здесь появится.

– А разве он не поклялся выжечь Тсалитан дотла, если хотя бы услышит о том, что оракулы снова взялись за своё? – напомнил Гроу. – Как по мне, так это давно пора было сделать.

– Так он уничтожит королевство, но не проблему, – возразил Дэнзет. – Оракулы наверняка уже придумали способ избежать возмездия, если действуют так нагло. Это опасный противник.

– Да уж, – согласился капитан. – Мерзкий красноглазый пёс, проклятая девка и негласное объявление войны… Уартхол, почему я продолжаю работать на тебя, когда даже простым матросом на другом судне было бы намного проще и спокойнее?

– Может, потому что ты не любишь, когда жизнь проста и спокойна? – предположил Дэнзет. – Ну так что насчёт зелья?

Гроу вздохнул и сокрушённо покачал головой.

– Спроси у Дьюка, он у нас тут вроде как за судового лекаря. Ключи от кают тоже у него. И придумай способ убрать с палубы последний живой груз, потому что к утру нас накроет шторм. Чуешь, как воздух пахнет? С севера идёт. Надо было раньше выходить из порта, тогда успели бы проскочить, а теперь точно накроет.

– Проклятье! – высказал Дэнзет своё мнение и пошёл к Дьюку просить зелье для Миры и для себя, поскольку непогода наверняка загонит его в каюту, и собственный демон точно не упустит этот редкий шанс вновь вырваться на свободу.

Навина спала так крепко, что не реагировала даже на громкий крик. Зато на него реагировал фьораг – собаке определённо не нравился шумный человек, который доставляет столько беспокойства. Пламя в красных глазах, предупреждающее рычание, злобный оскал… Дэнзет выдохся, пока пытался разбудить девчонку так, чтобы при этом не попасть на зуб огромному зверю.

– Она сказала, что ты умная, – упрекнул он фьорага, не желая сдаваться, и поднял палец вверх. – Видишь эти тучи? А ветер чувствуешь? А качку? Если вы оба сейчас не уберётесь с палубы, через час вас просто смоет отсюда в Грязное море. Хочешь, чтобы она утонула? Мне плевать, я ей ничего не должен, но тебя-то она спасла. Собой заслонила, не позволила копьями утыкать. Вот если ты не утонешь, то как потом будешь жить с мыслью о том, что она погибла по твоей вине?