Поднялся из-за стола, взяв свой поднос с тарелками, и утерся прилетевшей шпилькой Резкой:

– Может, Дима позвонит врачу, и ты съездишь в клинику, Никит? – предложила она. – Дим, позвони, пожалуйста.

«В клинику? Серьезно?! С хера ли заботушка такая проснулась?» – спросил я взглядом у белобрысой стервы.

Глянул на кивнувшего и полезшего за телефоном Димку, а затем перевел взгляд на ядовитую улыбочку на губах Резкой.

– Евгений Иванович и губу тебе посмотрит, – добавила Амели. – Мало ли что.

– Спасибо за заботу, Лиль. Я и сам неплохо справлюсь, – ответил я, глядя в смеющиеся глаза. И едва сдержался, чтобы не озвучить направление, в котором она может идти со своей заботой. – Не беспомощный.

– Никитос, ну чего ты быкуешь, а? – подхватил эту развлекуху Димон. – Ты реально хреново выглядишь. Давай я тебя отвезу? Лиля же не против, что я отскочу. Да, малыш?

От одного слова Резкую передернуло так, словно в нее всадили разряд тока, и я не удержался. Добавил сверху:

– Дымыч, не парься. Возьму карш или вызову такси. И так вам мешаю ворковать, а ты со вчерашнего дня не виделся со своей малышкой.

Упиваясь полыхнувшему раздражению в глазах Резкой, я понес поднос к столу для грязной посуды, опустил его поверх таких же и направился на выход. Всем телом ощущая ненавидящий и прожигающий насквозь взгляд.

Выкуси, Лилечка!

***

Наверное, будь я таким же доверчивым, как Димон, то без раздумий принял бы предложение Резкой и выдохнул с облегчением.

Не нужно быть семь пядей во лбу, чтобы догадаться, о чем говорила Резкая, озвучивая «правило Дня группы».

Секрет за секрет.

Молчание в обмен на молчание.

Прозрачно, понятно и на первый взгляд честно – я не говорю про уличные гонки, она не рассказывает про поцелуй. Но меня коробило и выворачивало наизнанку из-за внезапной щедрости Резкой. Непомерной, ничем не обоснованной и излишне, приторно сладкой. Особенно, после озвученных угроз стереть в пыль. И меня не покидало мерзкое ощущение подставы.

Вроде бы, радуйся, Никитос, пронесло. Держи язык за зубами, и никто ничего не узнает. Но я шарахался по корпусам университета и все гонял параноидальные мысли, что мое молчание покупают. Ровно так же, как отец купил результат экспертизы, чтобы вместо кокаина в подброшенной Маем пакетике оказалась мука.

– Проще заплатить, чем разгребать дерьмо, – сказал тогда папа.

И меня, вспомнившего эту фразу, заклинило.

Папа подкупил кого-то в ментовке.

Чад заплатил за меня залог. После рассчитался за ущерб с владельцем парковки за столб. А все для того, чтобы ко мне не было вопросов у тех, у кого вопросы имелись.

– Никки, деньги предлагают так, чтобы у того, кому их предложили, сразу возникло желание кивнуть и сказать «спасибо».

Бля, это попахивает паранойей, но если Резкая предложила мне откупиться, может ведь быть, что гонки – меньший из ее «секретов»? Верхушка айсберга, под который я невольно копнул?

Окей. Пусть так. Что бы потеряла Лиля-Амели, расскажи она про поцелуй? Нихрена. С моей стороны лишь одни догадки и слова о том, что видел её в компании Мая. Димон потребовал бы доказательства, которых у меня нет. Смысл так «заботиться»? Если только эти доказательства есть, и я не брежу.

Пропустив спешащих по делам студентов, я сел на подоконник и выглянул в окно. Мазнул взглядом по парковке, выискивая среди машин те, что принадлежат каршерингу, и замер, не веря глазам.

Въезжающий на парковку ГТР. Красный.

Лицо водителя с улыбочкой хозяина жизни.

Май.

И Резкая.

Которая подошла к ГТРу.

– Нихуя себе подарок, – протянул я, хлопая по карманам в поисках мобильного. – Блядь, да вы шутите, что ли?

Наведя объектив на парочку «мы друг друга вообще не знаем», я нажал на иконку записи видео и заснял, как Май и Лилечка перекинулись парой фраз, а потом Игнатов сел в тачку и уехал.

– А я-то голову ломаю, с какой радости ты в молчанку решила поиграть, – произнес я, пересмотрев видео, на котором отчетливо были видны и лица, и тачка. – Интересно, как ты объяснишь Димону такое кино, Лилечка? Тайной Дня после дня группы?

***

Весь мир сжался до пределов стола и бегущих по экрану ноутбука строчек кода.

Кривого.

С тупейшими, повторяющимися из раза в раз ошибками, смотря на которые хотелось материться в голос.

И я матерился. Глотал энергетик и курил сигарету за сигарету. Правил то, на что хватало моих мозгов, и отрезал ненужный функционал. Долбил ребятам из «IT-bug», когда своих знаний не хватало, и снова правил. Чтобы запустить программу и добиться от нее стабильной работы.

Когда год назад два пацанчика принесли на тест свой стартап, они верили, что их программа отслеживания домашних животных взорвет мир. Купили рекламу на ТВ. Заказали брелоки-маячки. И забыли о главном: все, что идет в релиз, должно работать без сбоев. Программу и код – до того, как пускать рекламу и упарываться в логотип, – нужно протестировать и отладить так, чтобы количество косяков свелось к минимуму.

И я не удивился, когда стартап сдулся еще до того, как мы закончили тест и показали парням, что их код – кусок дерьма. Брошенный ими, как не оправдавший надежды, и отправленный мною на облачное хранилище к таким же, обреченным на провал. Забытый всеми, но не мной. И найдя его, пробежав взглядом по баг-листу, я бы ступил, не попробовав оживить мертвеца.

Строчки кода.

Сменяющиеся быстрее, чем их могут отследить пересохшие от усталости глаза.

Ползущий ползунок прогресса компиляции и пустота в голове.

Что-то подобное я испытывал, когда садился за руль, а справа или слева от моей Врыксы замирал второй автомобиль.

Момент без единой мысли. А дальше взмах руки маршала, рев моторов и летящая навстречу финишная черта.

– Ну же. Ползи, – прорычал я, поторапливая застывшую на последнем проценте полосу загрузки. – Ползи, сука забагованная! Что тебе ещё не нравится?

Прокушенная Резкой и после разбитая ее защитничком губа. Пара ссадин на лице и обещание Клима закопать меня, если ещё раз приближусь к Лилечке… Все это отвалилось на третий план и перестало существовать, когда на экране ноутбука появилось приветственное окно.

Без вылетов и уведомлений об ошибках.

Простенькое окно с двумя полями на нем.

Я не верил, что у меня получилось. Не верил в то, что логин и пароль подошли, а брелоки, которые мне выдали, до сих пор не сдохли. И лишь увидев три зелёных индикатора, меня порвало в клочья.

– Да, сука! Да!

Наверное, мой вопль можно было услышать на другом конце города. Но тех, кто его не услышал, ждал второй. Программа, потупив минут десять, подтянула гугл-карты и выдала местоположение моих «питомцев». Один в офисе «IT-bug» в Саннивейле и два поверх дома, где я снимал квартиру.

– Добро пожаловать в ад, малыш, – протянул я, увеличивая карту.

Взял один маячок. Перекатил его в пальцах и поставил галочку в чекбоксе записи маршрута.

– «Четыре сыра» с крошкой из халапеньо и двойной порцией маслин, – отрапортовал Дима, когда я открыла дверь. – А еще твой любимый облепиховый морс. Впустишь?

Я улыбнулась и сдвинулась в сторону, позволяя зайти в квартиру.

– А вторая? – спросила, принимая из его рук пакет и две коробки с пиццей, чтобы он разулся и стянул ветровку.

– Для меня, острая «Пепперони». Позволю украсть кусочек, если ты меня поцелуешь, – улыбнулся он, наклонившись.

Легонько чмокнув его в уголок губ, я пошла в спальню, чтобы накинуть на кровать плед и выдвинуть на середину комнаты низкий журнальный столик. Сгрузила на него еду и, пока Дима мыл руки, принесла стаканы, сразу наполнив их прохладным морсом.

– Вас тоже освободили от пар? – спросила, кивнув в сторону окна, за которым уже третий час лил дождь.

– Нет, четвертый курс, по мнению ректора, такой чести не достоин. Но это не мешает мне послать всех лесом и приехать к своей девушке. – Дима плюхнулся на кровать и положил голову мне на колени. – Чем занимаешься?