“Да, эти идеи покорения космоса родились именно тогда.”– подумал Иван.
Еще одна картина на он во время свидания с девушкой из Молдавии прогуливается по ночному пляжу Брайтона, у самой воды. Он испытывает дискомфорт, потому что они идут молча уже несколько минут, а он совершенно не знает что бы сказать для того чтобы продолжить разговор. Работа по четырнадцать часов в день, шесть дней дней в неделю и языковая школа в которую нужно ходить хотя бы несколько раз в неделю перед работой, для того чтобы не забрали студенческую визу, полностью вычерпали из него все силы. Он чувствовал себя полностью оторванным от того что происходит в мире. Единственным на что у него хватало сил было просмотр лекций по философии и эзотерике. Которое еще больше отрывали его от окружающего мира и замыкали в самом себе. Девушка тоже была не в самом лучшем расположении духа. Она работала в ресторане быстрого питания на набережной. Иван встретил ее сразу же после того как она закончила работу. Вид у нее был уставший и она сразу призналась, что конечно пойдет прогуляется с ним потому что обещала, но чувствует себя она не очень хорошо, ей хочется принять душ после десятичасового рабочего дня и сил говорить по-русски у нее нет, он не был для нее родным языком.
Или еще одна маленькая картина на которой изображен он, стоящий на улице перед входом в прачечную, и ждущий когда досушатся его вещи. Теплый приятный вечер, несмотря на то что уже уже середина осени. Часов семь вечера. Он проснулся пару часов назад, после чего сразу же пошел в прачечную. Ему грустно из-за осознания того что единственный выходной, ожиданием которого он жил всю неделю, уже почти подошел к концу даже не успев начаться. Завтра нужно будет опять ехать в школу рано утром, после чего идти на работу, которая будет выжимать из него жизненные силы до самой ночи.
“И как я только выдержал все это? Даже и не чувствую себя так уж сильно психически травмированным. Разве что привычка работать двадцать четыре часа в сутки, кроме кроме времени на сон осталась. И нужно теперь перебарывать себя чтобы взять отдых. Сейчас бы я этого не выдержал бы, но тогда я моложе был. Да и видимо духовные практики были моей психической защитой. Вся эта эзотерика учила сомневаться в реальности мира, что я и делал. На свою жизнь, как на кино смотрел, тем и спасался. Да, кстати, хорошая мысль. Как только жизнь стала налаживаться, нужда в этих практиках отпала сама собой.”
Иван дошел до Бродвея, который был еще более оживленным чем восьмая авеню. Улица была полностью залита светом фонарей и рекламных щитов и экранов. Этот свет казался Ивану намного ярче чем обычно. Он посмотрел направо и увидел что в нескольких кварталах от него улица вообще была одним огромным пятном яркого белого света. Это был Таймс-сквер. Повернув в его сторону Иван прошел несколько шагов, но потом повернулся и пошел в обратном направлении.
“Нет, там слишком ярко. Пойду лучше наверх. Пройду еще пару улиц и потом обратно в ресторан.” – подумал Иван.
Шум, огромный поток людей и большое количество света еще сильнее усиливали его измененное состояние сознания. Но теперь это состояние стало приобретать намного более приятные оттенки. Этому способствовала принятая праздничная атмосфера царившая на Бродвее. Вокруг было много туристов они были одеты в пляжные рубашки и платья, многие были слегка пьяны.
Он ощутил очень приятную легкость в теле, казалось что оно идет само собой и не нужно делать никаких усилий для этого. Нужно было только подумать и тело само шло куда нужно.
Он шел и с интересом рассматривая все вокруг. В период жизни в Нью-Йорке он часто гулял по Манхеттену, смотрел на людей и на здания, и думал о жизни.
“Да, атмосфера Манхэттена уникальная. Такого в Америке нигде больше нету. Все намного живее и элегантнее.”
Иван обратил внимание на проходящего мимо афро-американца спортивного телосложения, который был одет в обтягивающую футболку. На его шее висела толстая золотая цепь. Выглядел он нереально, как будто нарисованный или прямо взят из голливудского фильма. Его гладкая, темно-коричневая, вспотевшая кожа блестела намного сильнее чем его золотая цепь. Иван почувствовал что он сам тоже полностью вспотел. На улице было все еще жарко, несмотря на легкие периодические порывы приятного прохладного ветра.
Рассматривая улицу он обратил внимание на большое количество огромных рекламных щитов. Они были прикреплены к стенам домов или стояли на крышах. Каждый из них был подсвечен большим количеством ярких ламп, или сам был большим экраном. Он опять представил себя идущим по галереи.
Но в этот раз он шел уже по другому залу этой же галереи. Даже не галлереи а огромного музея. Зал был очень широкий и длинный с высокой стеклянной крышей. Он был выполнен в классическом стиле из белого мрамора. И картины были тоже огромные, похожие на рекламные щиты. В этот раз он не был единственным человеком в зале, вокруг было много людей, главным образом туристов с фотоаппаратами висящими на шее. Они с интересом разглядывали эти огромные картины и фотографировали их. Зал был залит приятным дневным белым светом.
Висевшие здесь картины изображали сцены из более светлого периода эмигрантской жизни Ивана. С момента когда он переехал в Калифорнию и начал работать над своим стартапом. Картина, на которой он покупает машину, другая на которой он снимает квартиру. Потом картина на которой он работает за компьютером до поздней ночи. Потом картина, даже не картина а просто распечатанный на большом полотне скриншот на котором аналитика сервера показывает сто тысяч и двадцать пять скачивание его приложения. Потом картина на которой инвестор выписывает ему чек на сто тысяч. Потом много картин , на которых он снимает офис, нанимает на работу людей, увольняет, дает интервью местной газете. Завершает этот цикл картина где он подписывает договор на продажу компании. Потом начинается новая серия, состоящая из космических сюжетов и сцены его размышлений о постройке космического корабля.
Он проходит мимо этих картин не очень в них вглядываясь. Они не очень интересны, так как все это произошло недавно.
Его состояние постепенно переходило эйфорию. Он ощутил прилив сил и сильных позитивных эмоций от осознания того что начинается самый интересный и продуктивный период в его жизни. Все то о чем он мечтал начинает сбываться.
Продолжая представлять себя идущим по залу, он стал замечать что картины по мере его движения становятся все более интересными и живыми, к тому же сюжеты изображенные на картинах становились все ближе к друг другу по времени. Они уже описывали не события которые происходили раз в полгода, а каждый отдельный день. Он практически дошел до текущего момента его жизни. Уже проходит мимо картины на которой он сидит в аэропорту и ждет самолета в Нью-Йорк.
“Что будет дальше ? Когда я дойду до сегодня? Ничего, места в музее еще много, даже конца не видно, зал уходит за горизонт. Просто живя буду дальше рисовать картины. Одно знаю точно, что они будут, светлые и радостные. И даже, наверно, героические и эпические. Депрессивных и мрачных я нарисовал достаточно за первые годы эмиграции.”
Вдруг, абсолютно внезапно он наткнулся на картину которая выбивалась из общего ряда. Она была намного меньшего размера по сравнению с висящими рядом картинами, висела неровно и была выполнена в неприятных серо-коричневых тонах. На ней был изображен он, работающий в ресторане. В отличие от всех предыдущих картин ее сюжет не казался настоящим, а был скорее сюрреальным.
“Если бы биограф откопал факт того что я в это время работал в ресторане, мне кажется он этого не смог бы это объяснить. Долго бы ломал себе голову, зачем я это сделал… А зачем я это сделал? Может что бы с Женей опять встретиться. Но это глупость было бы куда эффективнее, если бы я просто пришел к нему и предложил работу. После того, как я там поработал, предложить работу я ему точно не смогу. Что он подумает? Что я ненормальный. Устроился работать в ресторан, будучи миллионером. Такое может сделать только ненормальный человек. Глупость. Есть еще во мне какое-то дурацкое отрицалово, подростковая борьба с системой.”
