— Думаю, это излишне. Яда точно быть не может, — покачала головой Агата. — Я же говорила, Альбеску обещал, что его просьба никому не навредит. Знаешь… Может, Нику действительно думает помириться с тобой? Пусть таким странным образом. Даря куклу, которая выглядит как он сам. Очередная причуда древнего.

— Не знаю, — Дит вздохнул. — Хотелось бы, чтобы всё оказалось так, но верится с трудом. Впрочем, я не вижу, чтобы чья-то смерть приблизилась. Всё как будто бы обычно.

— Это хорошо. Ты сказал Таисии?

— Что сказал? — В комнату зашла Тая, улыбнулась Агате и тепло обняла её. — А, про это, — поморщилась она, увидев коробку. — Сказал. Ну, я так понимаю, выбора у нас особого нет. Выбросить прямо сейчас эту гадость мы не можем, не отдать Виолетте — тоже.

— Остается единственная надежда — если ей не понравится кукла… — Агата говорила мрачно, но решительно.

— Кому в здравом уме может понравиться кто-то с внешностью Нику Альбеску? — попыталась пошутить Тая, но даже её голос звучал грустно. — Тем более маленькой девочке.

— Ну, тогда мы сможем выдохнуть, — кивнул Дитрих. — Ну и, будем откровенны, кукла очень странная. Даже страшная, я бы сказал. Эти кровавые слезы, клоунский наряд. Надеюсь, Виолетта отреагирует правильно. Иначе я даже не знаю, что делать.

— У нас умная дочка, давай доверимся ей, — нехотя согласилась Тая.

В эту секунду дверь распахнулась, и на пороге комнаты застыла сама Виолетта. Одетая в красивое розовое платьице, пышное-пышное, будто сахарная вата, она показала всем мокрые ладошки.

— Мама-мама, я помыла руки после улицы! Как ты и просила! Сама! Потому что я не маленькая, а очень большая. О, привет, бабушка!

— Ага, помыть-то помыла, а полотенцем вытереть? — вздохнула Тая и объяснила Агате: — Да у нас очередной заскок. Отказывается мыться. Раньше всё нормально было, сама умывалась, а теперь каждый раз с капризами и слезами. Вот, пытаюсь напомнить, что большие девочки так не делают.

— Да помыла я! Даже с мылом, — девочка обтерла ладони о платье. — О-о-о, какая красивая коробка. А что там? Это же мне? Я открою? Можно?!

Она с восторженным видом потянулась к банту.

— А разве сейчас полночь? — деланно возмутилась Агата. — Никаких подарков! Рано ещё. Раз ты взрослая, то пойдем, поможешь мне на кухне.

— Жаль, мальчики не смогли прийти, — вздохнула Агата. — Алексей так мои пирожки любит. Надеюсь, Дит, ты их не на работе дежурить оставил? А то знаю я вас, трудоголиков.

— Нет, мам, они с девушкой. Обещали заехать поздравить всех первого числа, — легкомысленно улыбнулся Дитрих, но тут же понял, что сболтнул лишнего.

— С девушкой? Только не говори, что снова с Маринкой… А я-то думаю, чего она такая счастливая последние дни ходит. — Вскинула брови Тая. — Подожди, они что опять… все втроем?

— Эм… Вроде нет, — Дитрих перевел вопросительный взгляд на Платона.

Платон на это только загадочно улыбнулся:

— Пока ничего не могу сказать. Результат нестабильный.

— Да ладно тебе прибедняться, — хлопнул брата по плечу Злат. — Виталик мне рассказывал, что он пытается амулет собрать для близнецов, чтобы результат стабилизировать. Ему подружка какую-то древнюю книгу подогнала, с инструкцией.

— А я-то думал, где он эту схему взял. — Средний сын удивленно округлил глаза, —Откуда бы в закромах Вяземского такая редкость. Теперь ясно, — хмыкнул Платон, улыбнувшись каким-то своим мыслям. — Ой, прости, Диана.

— Да ничего, — улыбнулась Диана, подкладывая мужу еще отбивных. — Я себя давно с этой фамилией не ассоциирую.

Вот только Златон уже навострил уши:

— Что ясно? — вскинулся он. — Ты знаешь с кем он встречается? Мне не говорит, засранец.

— Откуда бы мне знать? — Вид Платона был слишком честным, чтобы хоть кто-нибудь ему поверил. — Он же твой друг.

— Да, вот только он не только мой друг. Моль-то наверняка в курсе.

— А я тогда тут при чем? — закатил глаза Платон. — Иди и спроси у Моли сам. Адрес знаешь.

— Заняться мне нечем. Я просто одного не понимаю: он же придурок, что вы все вообще в нем нашли? — Злат выглядел как большой обиженный ребенок, но было видно, что он больше притворяется, нежели реально возмущен. — Даже ты с ним умудрился подружиться. Что у вас вообще может быть общего?

Платон хлопнул себя по лбу.

— Началось! Злат, уже все в округе знают, что у тебя особые отношения с Виктором. Набей ты ему морду и успокойся, а то мы последние несколько лет только и слушаем о том, какой он плохой.

— Да ну, ещё драться с ним не хватало, он хиленький совсем, с первого удара ляжет, а мне потом совестью мучиться.

— Злат, перестань, — а это уже Диана не выдержала. — У тебя чуть что, сразу Виктор виноват. Знала бы тебя чуть хуже, подумала, что ты к нему ребят просто ревнуешь.

— И ты туда же? — Златон закатил глаза. — Ну, конечно, давайте все его защищать.

— Посмотри на это с другой стороны, — подмигнула ему Диана. — Если бы он не появился в нашей жизни, то я бы тебе никогда не позвонила.

Она явно подтрунивала над мужем, потому что знала, куда давить — эти слова возмутили его до глубины души.

— Всё, хватит, закроем тему. Я больше не могу слушать про Моль!

— Вообще-то ты первым начал этот разговор, — напомнил Платон, не удержавшись от ехидства.

— Поэтому я первым его и завершаю. Мама, обалденные тарталетки. Напомни-ка, с чем они? — резко перевел он тему.

Златон хоть и недолюбливал Виктора, но Агата видела, что реальных обид у него нет. Если и были, то давно стерлись. Он скорее не любил, когда всеобщее внимание обращено не в его сторону.

Дитрих с Таей наблюдали за ними и тихонько посмеивались.

Агата тоже слушала шуточную перепалку детей с улыбкой. Виктор — это тот самый ребенок бесовки, которого Вяземский взял под опеку. После смерти Паука он забрал себе все его дела.

Агата, конечно, не одобряла явно криминальные наклонности Виктора, с другой стороны, Илья рассказывал, что не так давно бес сам сотрудничал с арбитрами. Да и вообще старался присмирить совсем уж отбитую нечисть, которая работает на него, не брался за откровенную мокруху. По крайней мере, так говорил Макаров.

Правды Агата, конечно, не знала. Но ей было приятно осознавать, что тот крошечный ребенок, который заливался слезами в углу комнаты со стриптизершами, пока его мать драила унитазы, всё же добился высот.

Пусть и таких… спорных.

Хоть Агате и не нравилось, что её дети общаются с преемником Паука, но она понимала, что в бизнесе иначе нельзя. Связи должны быть разные. Глупо пытаться оберегать сыновей от всего «зла» в мире (да и такое уж кромешное зло этот Виктор, если сравнивать его с другой нечистью?), главное, чтобы они думали своей головой и умели вовремя остановиться.

Тот же Дитрих тоже заключает контракты не только на душу праведников. Клиенты разные. Да и Злат вряд ли сотрудничает лишь с честными, добропорядочными нелюдями.

По поводу тарталеток Агата ответить не успела, потому что в дверях повернулся ключ. Илья приехал! Она выбежала из-за стола. Илья в коридоре уже снимал ботинки. В руках у него были праздничные пакеты.

— А я всем подарки привез. — Потряс он ими, запечатлевая нежный поцелуй на губах Агаты. — Положи пока под елку, после двенадцати всем вручу.

Когда Агата снова вернулась в гостиную, где и стояла елка, сыновья оттуда как раз выходили, пошли с Ильей поздороваться.

Тая сидели вдвоем с Дианой:

— Прошлый протокол не получился, а в этот раз сразу двух перенесли. Я думала, наоборот, так нельзя. Но врач сказал, что раз расы несовместимые, то только двоих за раз и надо, чтобы они друг друга так сказать «поддерживали». Боже, я сама врач, а объясняю как пятиклассница, — тихим голосом рассказывала Диана, но, увидев, что Агата вошла, резко замолчала.

— Ну ты же не репродуктолог… — попыталась успокоить ее Тая, но тоже оборвала себя, увидев свекровь.

Стало немного обидно, что невестки не хотят при ней разговаривать, но также она испытала и чувство стыда. Кажется, она с этой «детской» темой, действительно перегнула палку, что ее никто теперь не хочет посвящать в подробности. А девочки молодые, пусть пошушукаются.