Если только достать и суметь разблокировать. Я уже сам лежал на полу, когда все же поднес телефон к лицу. Я не различал экран, не мог попасть пальцами по цифрам.

Я понял, что у меня ничего не выйдет. Закрыл глаза и заплакал. Я лежал рядом с любимой и просто умирал. Но больно было не за это. Больно было, что умирала она рядом со мной. А я ничего не могу… я ничего не могу сделать.

Последние силы я потратил на то, чтобы нащупать и взять ее за руку.

На похоронах я была во второй раз в своей жизни. В первый раз мы хоронили мою бабушку — пожилую, прожившую прекрасную и счастливую жизнь. Тогда ещё мама с папой были вместе. Они устроили достойные проводы бабушке, а на клабдище, казалось, пришел весь город.

Моя бабушка была директором школы, активным гражданином и добрым человеком. Не удивительно, что десятки выпускников, соседей, знакомых и родственников пришли попрощаться с ней, а в кафе, куда мы пригласили всех после официальной церемонии погребения, не хватило стульев.

Я гордилась своей бабушкой, и в тот день я гордилась ею вдвойне. Мы, конечно, плакали, было больно отпускать близкого сердцу человека, но осознание, что она прожила наполненную смыслом жизнь и оставила после себя память, дорогого стоило.

И совсем другие чувства внутри, когда хоронишь молодого парня. Смотришь на фото, где он улыбается, слегка прищурив глаза, а сердце сжимается. Ему жить и жить, ошибаться, подниматься, снова менять направление… а вместо этого он лежит в открытом гробу.

Хотя врачи не рекомендовали, а точнее были категорически против, я пришла на похороны. Подойти ближе я не могла — ком в горле, слабость в теле и мутное сознание не позволяли мне сделать даже лишний шаг. Поэтому я сидела в самом углу, пытаясь сохранить хоть каплю здравомыслия.

Но зачем я пришла? Мне нужно было убедиться в том, что мне не соврали. Он умер. Я должна была увидеть это своими глазами. Я должна была запомнить этот момент, чтобы в дальнейшем мой мозг не пытался меня обмануть, находя его в лицах прохожих. Чтобы мое сердце не замирало, когда мне навстречу будет идти кто-то, похожий на него. Чтобы я не мучила себя мыслями, что он жив…

— Ро, дорогая! Вот ты где! — мама подошла и села рядом. Она взяла мою руку и крепко, но нежно сжала ее. Я улыбнулась ей уголком губ — лишь на это хватило сил.

— Тебе, конечно, не стоило…

— Я не могла… не прийти, — с трудом прошептала я и прикрыла глаза. Наверно, лучше вернуться в больницу, лечь в палате и остаться под наблюдением врачей. Пусть они снова поставят капельницы, которые повлияют на мое сознание. И я снова забуду весь тот кошмар, который пришлось пережить за эти два дня. Моя жизнь уже не будет прежней, но есть возможность хотя бы на время забыть о той боли, что сидит внутри меня.

— Давай я тебя подвезу в больницу. Достаточно, что ты вообще пришла. Он… он это почувствует.

Понимаю, что мама хотела меня подбодрить, но вышло так себе. Что он почувствует? Как? Через пару часов гроб закроют и опустят в землю на несколько метров. И даже этого он не почувствует. А мое присутствие тут уже тем более.

Его больше нет.

Но спорить с мамой я сейчас точно не в состоянии. Поэтому я просто кивнула и подняла руку, давая понять, что готова встать со стула и доползти до машины.

Мы вместе вышли из зала на улицу. Я зажмурилась и попыталась сделать глубокий вдох, но вышло не очень — внутри все сжималось от любой активности. Тогда я сделала несколько коротких вдохов, но ощущение, что лёгкие полны газа меня не покидало. Я знала, что это не так, врачи быстро справились с моим отравлением, но в ноздрях все ещё стойко ощущался этот мерзкий запах.

Я открыла глаза и увидела ее. Лиля стояла в стороне и вытирала красные от слез глаза платком. Она тоже увидела меня, но тут же отвернулась. Плечи ее затряслись ещё сильнее.

— Ох, девочка совсем убита горем. Они были близки, да?

Мне понадобилось время, чтобы понять, что это произнесла мама, и вопрос был задан мне. Я пожала плечами и пошла к машине. Мама держала меня под руку, что-то говоря себе под нос. Я даже не пыталась вслушаться. Единственное, что я хотела — оказаться в палате.

Спустя минут двадцать это совершилось. Я снова была в безопасности. Я понимала, что когда-нибудь мне придется отсюда выйти и вернуться домой. Но пока я не была готова.

— Лебедева, — позвала меня вошедшая в палату медсестра, закатывая капельницу. — Принесла тебе вкусняшку. Сейчас прокапаемся, и будет тебе очень хорошо. Как сходила?

Я смотрела, как она достает одноразовую иглу, вскрывает упаковку, подготавливает жидкость.

— Нормально.

— Не плакала?

Я отрицательно покачала головой.

— Это потому что у тебя шок. Потом ещё оплачешь эту боль.

Я не могла себе представить, что снова смогу плакать. Казалось, на это нужно очень много сил, а их у меня не было. Значит, силы вернутся?

— Все, отдыхай. Если что, кнопка под левой рукой.

Я нащупала маленькую пластмассовую коробку под ладонью и слегка кивнула. За все это время я ещё ни разу не нажала на тревожную кнопку, хотя тревога меня не покидала ни на минуту. Особенно после сна. Как только я просыпалась, она накатывала с двойной, даже тройной силой. Мне нужно было время, чтобы осознать, что я больше не в том подвале, что в палате открыты окна, есть свежий воздух, а рядом — медперсонал.

Но я все равно не нажимала и не звала никого. Смысл? Вряд ли они мне помогут.

Я прикрыла глаза и стала считать. Нужно сосредоточиться на вдохах и выдохах, тогда станет немного легче. Где-то на тридцать пятом вдохе я уснула. А когда проснулась, мне сообщили, что ко мне пришел молодой человек. Медсестра помогла мне сесть, обложив подушками, а я машинально пригладила волосы, хотя была уверена, что это не поможет.

В палату вошел Андрей с букетом белых роз. Я не смогла скрыть удивления — неужели, он прилетел в Сочи ради меня? Он был все таким же красивым, статным, и все таким же угрюмым. Я попыталась улыбнуться, но прочитала в его глазах только жалость. Наверно, я так и выгляжу — жалко.

— Привет.

Андрей поблагодарил медсестру, которая тут же принесла небольшую вазу, поставила цветы и предложила ему стул.

— Привет, — выдавила я. — Спасибо, что пришел. И за цветы.

Андрей небрежно повел плечами, показывая, что это не важно.

— Как ты?

— Получше.

Он покачал головой и произнес:

— Тогда боюсь представить, как было раньше, если сейчас тебе уже получше.

— Не самые обнадеживающие слова…

— Извини, я просто немного в шоке от произошедшего. Твоя мама рассказала нам с Лизой. Она была вчера, а я решил зайти сегодня.

Я понимающе кивнула, но ничего не ответила. Если он в шоке, то в каком состоянии я? Не могу поверить, что все это произошло со мной.

— Врачи что говорят? Когда выпишут?

Я откашлялась и ответила:

— Могут хоть сегодня, но я…

Андрей выжидательно смотрел на меня, а я не могла закончить фразу.

— Ты не хочешь?

— Не могу, — уточнила я.

Он снова молча смотрел на меня, как будто пытался прочитать мысли. И у него это получилось.

— Тебе страшно?

Я еле кивнула и прикрыла глаза. Через мгновение почувствовала, как Андрей накрыл мою ладонь своею. Я почувствовала тепло и поддержу. У меня защемило в груди — когда-то он был моим близким человеком, я действительно хотела быть с ним, но совершила столько ошибок, причинила ему столько боли, а он все равно здесь…

— А он… — прервал Андрей тишину.

Я сглотнула и выдавила из себя:

— Умер. Его не смогли спасти.

Я открыла глаза, стараясь не заплакать снова. Совсем не хотелось устраивать сцен при Андрее.

Мы ещё немного поговорили, но мне было тяжело с каждой минутой, поэтому он попрощался и ушел. Следом сразу зашла медсестра, чтобы проверить мое состояние.

— Это твой парень? — спросила она, проверяя уровень жидкости в капельнице.