Потом ёны повенчались с ней. Ён, как повенчались, взял всих троих на воротах росстрелял, ну и с жонкой ушол к отцю да к матери жить, и стали оны жить да быть да добра наживать. Тут маа сказка, тут маа повись, дай хлеба пойись, в городи я была, мёд я пила, чашка с дырой, рот кривый, по губам всё вытекло, в рот не попало.
80
Оклеветанная сестра[32]
Не в каком чарьсвии, не в каком государьсвии, в таком, каком мы живём, жил мужик да баба. У мужика, да у бабы было двоэ дитей, дочи да сын; отець сколько-то годов жил. Жили ёны оченно богато, стал отець померать и при смерти сыну наказывал: «Не Бог ти благословит, сын, в своей деревни жениться». И ён посли отця жил три года нежонатый, и в лавочку пойдёт, и сестры скае: «Прощай, сестриця». А с лавочки придёт: «Здорова, сестриця». В инный раз пришол с лавочки и сестры скаже: «Сестриця, я буду женитьця в своей деревни». — «Ах братець, скаже, тиби видь, скае, батюшко не велел в своей деревни жениться». — «Ну, сестриця, родимая, быдь что хошь, а жениться надо». — «Ну, как хошь,? играй, скае, свадьбу». Ну ён и женился, и ён как пойдёт в лавочку: «Прощай, сестриця». А оттуль придёт: «Здорово, се-стриця». И этой жонки стало зарно, что, вишь, советно брат: да сестра живут. Стала эта жонка с брюхом его, брюхо проносила и родила. И эта сестра робёнка оченно любила, и братець, как пойдёт: «Прощай, сестриця»; и как придёт: «Здорова, сестриця». И этой невески что сделать? Взяла да его собаку убила, и ён пришол: «Здорова, сестриця». И тая баба скае: «Да, здорова сестриця, погляди-тко, что твоя сестра сделала: твою самолучшу собаку убила». Потом: «Ну, в первой вины Бог простит», — брат скае. На другой день взяла жеребьця убила. Брат пришол; опеть: «Здорова, сестриця». — «Да, здорова сестриця, погляди-тко, что твоя сестриця сделала: самолучшого жеребьця убила». — «Ну, и в другой вины Бог простит». Ёна на третий день своего робёнка убила и в зыбку за двири и клала. Брат пришол, опеть: «Здорова, сестриця». Бабу спросит: «Гди ж у вас робёнок?» А она скаже: «У сестры». Ён и к сестры пришол: «Сестриця, скае, гди же робёнок?» А сестра скае: «Ён уж был у меня давно, топерь давно не бывал». Ёны стали искать; робёнок за дверьми убитый. «Ну вот, скае, твоя сестра что сделала, робёнка убила». Ну ён взял ю, скинул догола и повёз ю в чисто поле и отправил ю в лес — лесом парусом (пой куды хошь). И ёна выстала в ёлку туды в высоку. Ходили чарьскии сынова по охвоту по лесу и ю там увидали в сосны. Один скае, что человек есь, а другой скае, что чёрт есь, и направляэт оружие в ню стрелить туды. Она и зарыцяла: «Я не трону, скае, я ведь человек, скае, есь, не трону вас». Ёны ей сказали: «Так спускайся же оттуль». — «Я бы, ска, спустилась, да у меня одёжи на себи нит». Ёны взяли с себя скинули (которая на вёрьху была), оставили под сосну и самы вышли даля. Ёна опустилась, одёжу одила, ёны и взяли ю домой. Домой и привели, не показывают. Пришол старшой сын: «Батюшко, я женитьця буду». — «Што ты, скае, сын, топерь здумал, до сих пор у тебя в умах женидбы не было, топерь женитьця вздумал. Ну Бог те благословит. Женис, скае, для меня. А гди ты женитьця, скае, будешь?» — «У меня, скае, с лесу приведена». Ён отцю и показал эту дивицю, и отцю ёна прилюбилась и свадьбу сыграли (ёна была красива). Ёны сколько-то времени там жили, ёна понёслас. Муж в другом городи служил, и ёна родила робёнка — сына, и по колен ножки в золоти, по локоткам ручки в серебри, позади светел мисяць, попереди красно солнышко, по кажной волосиноцьки по скатной по жемчуженьки. Ну ёны взяли письмо отцю написали, што такого жонка сына родила и послали по роботнику письмо, и ён шол, шол и к эхтой к ёйной невестки к ночи. Она взяла, байну вытопила, его в байну послала, сама взяла в котомки письмо и розорвала, а написала на мисто: «Котёнка твоя жонка родила». И оттули ён из байны пришол и опеть отправился в дорогу, пришол и подал ему письмо, и ён письмо там прочитал и на место письмо написал, что «К мому приходу (чтобы до мого приходу) никуды ей не кончить». Ён опеть к тому месту пришол ночью, ёна опеть байну вытопила, его в байну послала, это письмо взяла и розорвала, и на место написала: «Чтобы к мому приходу не было дома такой-то». И пришол этот роботник домой, письмо и подал. Отець, как зглянул в письмо, скае, что это он с ума (с ума), верно, сошол. Нечто делать, ю отправили, а сына не дали, ёна и пошла куды голова несёт. Шла ёна в далёко с той деревни и нанялась в роботници, а ён пришол домой. Отець его давай бранить. Ён скае: «Как! Мни было письмо от вас», — скае (как он пришол, так ему сына в ызбы показали, так он сияэ, сияэ; ну ён видит, что сын хороший, отец и стал его ругать). «Мни-кова от вас было письмо, што твоя жонка родила щенёнка». И давай муж плакать, что жонку отправили. И ёна жыла три года в роботницях; стало ей тоскливо, взяла, в муську одёжу сократилась и пошла домой. Пришла домой, а у свёкра в роботники (в муськой одёжи) нанимаэтся, а сама робёнка как возьме на руки и сама плаче. Этот муж всё на неё глядит. «Что это, скае, наш роботник, что робёнка возьмё на руки, то плаце». Ёны стали у ей спрашивать: «Что ты, скае, что нашого робёнка возьмёшь на руки и плачешь?» И ёна взяла им и роскрылась, что «Я жонка ваша, не роботник, скае, а жонка». И им што зделать? Оны взяли собрали бал, которых господ богатых, и брата, и невеску и посадили их за стол. Ну эта-то, которая робёнка родила: «Ну, скае, господа, я буду вам повисть россказывать, а хто будет мешать, тому десять розог и сто рублей награды». И ёна стала высказывать. «Досюль, скае, в таком-то мисти, скае, жили брат и сестра советно; потом брат женился и этой невески стало зарно, што брат и сестра живут советно». Тут ёна и дакнула; и сичас десеть розог с ней и сто рублей денег с ней. И опеть стала розсказывать: «Эта невеска взяла на день убила его собаку саму лучшу. Брат с первой вины ю простил (сестру); ёна на другой день взяла, жерепьца убила невеска, ну и брат в другой вины простил». Невеска опеть и дакнула: «Да так и было». Ей сичас десеть розои и сто рублей с ней денег — не мешай. «На третей день эта невеска взяла, свого робёнка убила. Ну больше брат утерпеть не мог и повёз ю (сестру) в чисто поле и спустил ю на лес голу, отправил; ёна выстала, эта сестра, в сосны (в лесях). И ходили чярьски сынова по охвоту, ей увидали в сосны, ну ей и взяли оттуль; старший брат на ней и женился. Сколько-то годов жили, ёна принесла сына, а муж жил там в другом городи, и написали ему письмо туды, послали по роботнику, и этот роботник пришол к ёйной невестки к ночи; она байну ему вытопила, в байну послала, взяла у него в котомки письмо, розорвала то и на место другоэ написала, што «вот такого твоя жонка родила робёнка — котёнка»; муж написал оттуль письмо, штоб до мого приходу ей никуды не кончить. Ён опеть оттуль шол и опеть к эхтой невески к ночи, и ёна взяла, опеть байну вытопила и в байну его послала; сама взяла письмо розорвала и на мисто другоэ написала, штобы к мому приходу ей не было». И ёна и дакнула невеска-то, и ей десеть розог и сто рублей денег. Ну ёна повись досказала. Этот брат сидит, плаця, видит, што сестра его, и ёны взяли эту невеску, на воротах и выстрелили, и стали оны жить и быть, добра наживать. Тут маа сказка вся, боле сказать нельзя.
81
Попадья, дьячек и работник[33]
В задний годы поп роботника взял. Ну поехал пахать к ночи с роботником, ну и до вечера попахали там. Роботник говорит: «Батько, спусти меня к ночи домой». А тот ему отвечаэт: «Ты, — говорит, — не скоро поутру придёшь». Ну он отвечаэт ему: «Я скоро утром буду». Ну, он и пошол. Ну и пришол. За воротма застучал. А у попадьи дьечок в гостях. «Куды, — говорит, — я?» А мешки на лавки стоят с овсамы. «Ступай, говорит, в мешок полезай». Ну, он в мешок и ушол. Попадья роботнику отворила ворота, ну и говорит: «Вот, — говорит, — на конях ехали на поле, а овса не везли, а топерича надо мни-ка носком (за плёчьма, просто сказать) нести овёс». Ну, он пришол и за мешки йимается на лавках, надо мешки взять. Попадья говорит: «Возьми маленький мешок», — а он отвечаэт, что поп велел большой нести. Ну он взял за плеча, своротил, да взял и за ступенья (со ступени на улицю) бросил. Там дьечок был, в большом мешку дьечок был. Ну, а потом он опять в поле, опять ушол к попу. Ну, опять задел рукава, опять орать стали с попом. День (так!) до вечера опять проорали. Поп опять оставаэтця к ночи, а роботник даваэтця опять домой. «Ну ступай, говорит, роботник, ты ко времени ходишь». Ну, роботник опять пошол, опять застучал. А у попадье опять дьечок. Дьечок говорит: «Куды я опять?» — «А завернись в перину» (в постелю, как хошь). Ну, он завернулся, она ушла отворять. Но он говорит: «Вот, говорит, поп велел перину принести в поле». Ну он и пришол, закидался опять, постельев много. Попадья говорит: «Возьми меньшую (поменьше) перину». — «Нет, поп велел большую». Ну он взял опять, со ступени бросил, о зень бросил да и... И сам опять ушол в поле опять к попу. Ну опять стали орать (хоть пахать, всё ровно). День до вечера проорали, опять поп оставаетця к ночи, а он даваетця домой. Ну, он опять пришол, за воротма стучит, дьечок опять в гостях. «Куды я, — говорит, — опять?» — «Ступай, — говорит, — завернись в бычачью шкуру, да поди в хлев с быкамы туды» (быков много у попа). Да он завернулся и ушол в хлев. Ну и запускаэт опять роботника попадья. Ну он: «Вот, — говорит, — поп послал быков напоить». А попадья ему отвечаэт: «Роботник, быки поёны». — «Он тибе не верит, мни напоить велел». Ну он сичас пришол в избу, воды начерьпал в вёдро и пошол быков поить. Ну пришол, дал быкам, дал бычкам, бычки тут пьют, а там бык стоит, не шевелитця. «Тпруся, яша! Тпруся, яша!» А яша и не шевелитпя, не идёт, просто сказать. Ну он взял палку и ну бычка колотить. Колотил, колотил и до того колотил — до полусмерти. Ну, роботник и слышит, попадья говорит (дьячку): «Я, скае, севодня приду с кофьём и с чаэм к тиби, оладьи напряжу, всёво нанесу, блинов напеку, всёво решительно». А роботник и слышит. Он и пошол, этот роботник, к попу на староэ место орать-пахать. Он взял... дви дороги (росстань туды, росстань туды) одна к попу, а другая к дьечку (тоже пашет). Ну, он взял да... дьечок говорит: «Ну, я настругаю стружков, попадьи по этой дороги ити, чтобы не ошиблась к попу зайти». Ну этот роботник взял эти стружки с дьечковой дороги вси обрал сиби в свою дорогу. Ну попадья наделала того-сёго, пирогов, оладьи, корзинища наделала и пошла да... Роботник пришол туды на поле, да и стали орать с попом. «Ну, батько», — говорит. — «Что?». — «А сёводни попадья придёт к нам» (ён знал дело, что по этим стружкам пойдёт туды). — «Полно, роботник, придёт ли, скае, попадья сюда». — «Придёт. Ну придёт, — говорит, — и всяких кушаньёв нанесёт. Гляди, ну смотри — идёт» (роботник показываэт попу). Ну и пришла. «Бог помочь, говорит, отець Пётрий». — «Поди, пожалуй», — говорит. «Ну что же, сядете обедать топеричо», — попадья говорит (зайти ошиблась... а она попала к попу). Ну и сели. Ну, поп говорит (а дьечок неподалёку орёт): «А что, говорит поп, скае, роботник! Позови поди дьечка обедать». Попадья скаже: «Да, что же, возьмите дьечонка бедного обедать вмистях». Ну роботник и пошол. У дьечка была собака болшаа, грызущаа, он взял палку в руки, чтобы собака не обрызгла, а дьечок-то и увидал, что роботник идёт с палкой, боялся, что бить его идёт. Он оставил тут лошадь, да и соху, да и сам в бег пошол, а роботник говорит: «Постой, дьечок, ступай обедать вмистях, поп звал обедать». Ну, после этого ён увидал роботник дьечка. «Ну что ж ты, говорит, бежал? Я звал тебя обедать, а ты в бег пошол, я палку взял для собаки». А дьячок говорит: «Я думал, ты меня бить идёшь». Тым и кончилось.
