Пришол вечер, ночка настават, старик говорит: «Куды станем Костю девать?» Взял суредил в хорошо платье, унёс богатому мужику на репишшо. Старик накрал репу, наклал бочкю, поставил Костю возле бочкю, запихал в рот репу и ушол. Утром стали у купця роботники, увидели Костю, донесли: «Костя крадёт у тебя репу». — «Потьте, вора-Костю бейте». Побежали робята, ударили Костю стягом, Костя упал да убилса. «Куды станем девать Костю?» Сказал купец: «Тащите его в сор куда-ле». Стащили Костю, бросили в сор. Старик укараулил, Костю домой принёс ночью, средил, залез в онбар, выносил скольки мог муки, а Косте дал в руки мешок, дал совок. Утром робочие пошли, омбар полой. Жалятця купцю: «Костя муку крадёт». Купец сказал: «Потьте, бейте». Слуги побежали, ударили стежком, Костя упал и убилса. «Куды девать?» — «А отволоките за дворы». Отволокли за дворы, а старик ночью опеть домой унёс. Пошол к богатому купцю, коня украл хорошого, взял коня настегал, посадил Костю и дал повод в руки, конь бегат по городу. У купця поутру роботники увидели, коня поймали, Костю тыкнули, Костя упал, убилса. «Куды девать Костю?» — «Куды-ле отволоките». Ночью старик опеть унес Костю, посадил в лодку на реке, в руки два весёлка всунул, оттолкнул. И сидит Костя, не гребёт и не правит, водой его несёт. Рыбаки рыбу ловят: «Костя, вороти, в невод заплывёшь». Костя не воротит, в невод заплыл, мужички и говорят: «Поезжайте, бейте Костю, как он в невод заплыл?» Розъехались, Кости веслом в грудь ткнули, Костя пал, да и утонул. И понесло Костю по реки и занесло в заёзок, и попал Костя в вершу. Пришли вершу трести, Костю вытенули и бросили в воду.

51

Прибакулочка

Шол мужик из Ростова-города, стретилса ему, идёт мужичек в Ростов-город; сошлись и поздоровались.

— Ты, брат, откудова?

— Я из Ростова-города.

— Што у вас хорошого в Ростове деитця?

— А што, у нас Ваньку Кочерина повесили.

— А за што его, милова, повесили?

— Да за шею.

— Экой ты, братец, какой беспонятной, да в чём его повесили-то?

— А в чём повесили — в сером кафтане, да в красном колпаке.

— Экой ты какой безпонятной — какая у него вина-то была?

— А не было вина-то, он сударь не пил.

— Экой ты какой безпонятной — да што он сделал-то?

— А што сделал — он украл у Миколы подковки, у Богородицы венок с головы.

— Эка паря, милой Ваня, у его не велика была вина-то, да его и за это повесили.

52

Прибакулочка

Шол мужик из Ростова-города, стретилса ему мужик, идёт в Ростов-город. Сошлись, поздоровались.

— Ну, што у вас в Ростове хорошого деитця?

— А што у нас — пошол мужик на поле, понёс семе посеять, да дорогой просыпал.

— Это, брат, худо.

— Худо, да не порато.

— А што, брат, таково?

— А он просыпал, да собрал.

— Это, брат, хорошо.

— А хорошо, да не порато.

— А што, брат, таково?

— Он пошол на поле, семе посеял, ему навадилася чёрная поповая комолая безхвостая корова, у него семё-то и поела.

— А это ведь медведь был?

— А какой медведь, полне на х... пердеть! Я прежде медведя знавал, медведь не такой: медведь серой, хвост большой, рот большой.

— А то ведь волк.

— Какой волк, х... тебе долг! Я прежде волка знал: волк красинькёй, низинькёй, сам лукавинькёй, идёт по земли и хвост волокёт.

— А то ведь лисича.

— Кака лисича, х.. тебе под праву косичу! Я прежде лисичу знал: лисича белинькая, малинькая, бежит, прискочит да сядет.

— А то ведь заец.

— Какой заец, х... бы тибе в задницу! Я прежде зайца знал, заец не такой: заец малинькой, белинькой, хвост-нос чернинькой, с кустика на кустик перелетыват, сам табаркаёт.

— А это ведь куропатка.

— Кака куропатка, х... бы тибе под лопатку! Я прежде куропатку знал: куропатка серинькая, малинькая, с ёлки на ёлку перелётыват, шишечки покляиват.

— А это ведь тетеря.

— Кака тетеря, х... бы тибе запетёрил! я прежде тетерю знал: тетеря белинькая, малинькая, хвостик чернинькой, по норкам поскакиват, сама почиркиват.

— А это ведь горносталь.

— А поди ты на х.., перестань.

Да и прочь пошол.

53

Скороговорка

Начинается, починается, сказка добрая, повесть долгая, от добраго коня иноходца, от молодецкаго посвисту, от бабьего поперду, от наступчиваго поросёнка. Как наступчивой поросёнок часто наступат, доброго молодца с говна пихает, так опасно доброму молодцу без ружья садитца страть. С той чести и славы, малы робята на печь настрали, сквозь печку капнуло, в горшоцик ляпнуло; на то были робята ухватчивы, скоро заслонку прикладывали и гвоздиком приколачивали. Это бы ества прела, кипела, к утру ись поспела, красным девушкам кушать, а молодушкам рушать. Сидели Ермаки, сини колпаки, сидели Ермошки, сини ножки, и говорят: «На море, на Кияне, на острове на Буяне, жил бык печёной, в жопы чеснок толчёной. Были тут две избушки, пецька от печки муравленыя, а потолки чорных соболей; жили тут двенадцеть молодцов. "Ставайте, рибята, гудки накладывайте". Стали гудки выговаривать: "Богатой мужик живёт, пиво варит, нас всех молодцов напоит со товарищами, за то дас ему Бог на поли кромина, на столе едина, в квашне спорина. А нужненькёй, бедненькёй приупалса лежит, а из гузна кроха полтора колпака; на это свиньюшка позавидовала, выходила на широкую уличу, просила у Господа Бога золотого крыльиця: "Залететь бы мне ко Фатёнушку на поветь и съись бы мне кроху полтора колпака, поменула бы я за этой крохой всех своих родителей, дедушку Фирса, да бабушку Спириндейкю, за речкой да в кусте и мать их в гузно, сельских бояр, монастырских кресьян, трёх Матрён, да Луку с Петром».

54

Скороговорка

Алексей Фомин, сын вдовин, по морю ходил, катары кроил, тем свою буйну голову кормил; из нерпецей катарки, кроил две лямки, а из заецей катары, целые ремни. Бежал по морю тихонькё, увидел ошкуя Офонька, ко льдины пристали, обедать варить стали; Алексей Фомин пошол по льдины и нашол облемая; тому стал рад, оттыкал штаны и сел страть; в карбасе говорят: «Олексей, хотя ты и рад, облемай у тебя дыроват». — «Молчите рибята, небольшия эти дырки, отдам, зашьют и иньки». И принёс облемая на карбас, и весь свой кроёж перемерял и перешевелил, родилось кроежу на целую вожжу; Амглё самоедин, хотя и на носу, а я не мене его унесу; Исак, хотя и крут, в одной нашести тут, а Гришка да Микишка худы самоедишка, а боле некому и брать. Повезу я кроёж в шар. Сделалса кроёж и в шару не хорош, хозяин его не купит и работнику не дас. Шол Паша Громован и этот кроёж торговал, за каждую сажень по грошу давал, потому грош, што кроёж не хорош, от кожных от разных от зверей, от маток и от корчик, четыре сажени в чик.

15. Никитина Анна Семеновна

Живет в Сумском посаде, на берегу Онежского залива, Белого моря. 42 лет, грамотная, училась в местной школе, но не кончила курса. Рассказала мне три сказки, знает и песни. Семья ей мужа небогата; он, как и все поморы, на все лето, с ранней весны уезжает на Мурманский берег на ловлю трески.

55

Медведь и три сестры

У старика было три дочери. Запоежжал старик в лес, старша дочь сказала: «Батюшко, привези мне-ка прелицу пресь». Отец высек и оставил на пню. Приехал домой, дочь и спрашиват: «Привёз ли мне?» — «Нет, дочка, на пню оставил». Дочь говорит: «Я сама пойду, принесу». Пошла в лес, медведь схватил ее и унёс. На второй раз запоежжал старик, втора дочка скажет: «Паличу привези». Опять старик высек и забыл. Дочка опять пошла, медведь и ей утащил. Опять запоежжал старик, третья дочь скажет: «Мне, батюшко, пялы привези». Отец высек и забыл. Девушка сама пошла, медведь и ей утащил.