257

Шантряп

Два товарища зарились на одну девушку, и если бы они стали свататься, она бы за любого пошла; они дали слово на ей не которому не женитца. Один уехал в ярманку, а другой на ней и женилса. Тот приежжат, ему и стало обидно, он запьянствовал и всё пропил, стал ходить шантряпом, куски сбирать. А тот с женой живёт хорошо. Раз они сидят, пьют чай под окном, а пьянчужка и идёт мимо. Товарищ и говорит: «Ты знаешь этого человека, это ведь бывшой мой товарыщ, я ему причиной». И россказал всё как было. Жена задумала созвать этого человека к себе, роспросила, как было дело, он ей всё россказал, она и говорит: «Я вас поправлю». Стала давать ему денег, он стал к ей ходить без мужа. Муж узнал и стал спрашивать у товарища, где он берёт деньги, и стал звать в гости. Тот отвечал: «Нет, при пире, при бражки, дак все дружки, а при гори, при бедности, нет никого». — «А где вы деньги берёте?» — «Да я архирея ...». А товарищ с женой переговорилса, жена наредилась архиреем и пошла в сад, а муж впереди в саду в беседки под кровать и повалилса. Жена архиреем приехала и говорит: «Сегодня как долго нету». Мало и молодец едет. Повалились на кровать, как кончили дело, архирей вынимат петьсот рублей, а муж всё слышит. Простились и поехали. Муж вышол из-под кровати и к архирею на дом, а настоящий архирей только приехал от обедни. «Дома ли владыко?» — «Дома». — «Нельзя ли увидать?» — «Можно». Он пришел, архирей-от и спрашиват: «Что вам надо?» — «А вот, преосвященнейший владыко, я видел, как вас сегодни в беседке ...., да только вы платите дорого, я бы взял дешевле». Архирей стоит: «Што ты, дурак, с ума сошел?» Архирей закричал слуг, его вывели да и в сумашедшой увели. Жена узнала, подкупила сторожов, чтобы ему дали яду, он и помер, а она за товарища вышла взамуж.

(Слышал от нёнокского мужика в кузнице.)

258

Заячий пастух

Был барин, у барина было три дочери; приходит к нему мужик и просит милостыню. «Экой молодой, а просишь? Роботал бы». — «А што же я буду роботать?» — «А вот, возьмись у меня заечёй пасти, цена пятьдесять в лето, а не пригонишь — голова с плеч». Мужик взялса. Утром погонил заечёй в лес, зайчики розбежались, мужик сел, заплакал. Идёт старичек и спрашиват: «О чём, доброй молодец, плачешь?» — «Как мне не плакать? Сегодня мне-ка посулена голова с плеч: взялса пасти заечёй, а они розбежались». Старик и говорит: «Не плачь, зайчи прибежат». Дал ему дудку. «В эту дудку струбй, зайчики тебе прибежат». Мужик струбел, зайчики прибежали, он их и домой пригнал. И стал гонять каждой день зайцов. Барину показалось не выгодно, надь отказать, а не знает как. А жена догадливее: «Вот што, пошлём мы одну-ту дочь, пущай она купит у его зайчика одного». Дали дочери сто рублей, послали. Дочь приходит. «Пастушок, продай зайца». — «У меня заец не продажной, а заветной». — «А велик-ле завет»? — «А сто рублей дашь, да ... наздашь, дак продам». Та туда-сюда, потом согласилась. Вот он ей отделал, деньги взял, зайца отдал. Та и пошла; мужик как в дудку струбит, заеч от ей выскочил и убежал опять к пастуху. Она пришла домой со слезами. Спрашивают дома: «Да вот, я купила зайца, да за мной побежали солдаты, я и отпустила». Втора пошла, понесла двести рублей, третья дочь пошла, понесла триста рублей, а сама барыня четыреста рублей. Барыня мужу сказала всю правду, как было дело. «Надо тебе самому ехать на кобыле». А барин и говорит: «Да на кобылы нельзя ехать, дришшот». — «Делать нечего, поежжай тихонько». Вот барин сел и поехал, и спрашиват: «Што, пастушок, продашь зайца?» — «Нет, барин, у меня заец не продажной, заветной». — «А велик-ле завет?» — «А пятьсот рублей дашь, да у кобылы....почелуешь, дак отдам». — «Што ты, как можно, дурак». — «Што делать, такой завет, а ты как хошь». Ну на это барин согласилса; у кобылы под хвостом всё обдристано, взял носовой платок, поттёр и поцеловал, и деньги отдал, и зайца взял, и поехал. Пастух как в дудку струбит, заец от барина выскочил да к пастуху; барин приехал не с чем. С женой дома думат, как нам сжить этого мужика, а деньги взять. Жена и придумала: «А пусть сказки сказыват, насказыват мешок». Вечером пастух приходит, хозяин и говорит: «Времени нынче много свободного, ты бы по вечерам сказок досказывал». — «А во што сказывать-то?» — «А в мешок». — «Ну, неси мешок покрепче». Пастух взял мешок и велел трём дочерям и барыне мешок за углы держать, а барина заставил сказки в мешок толкать, плотнё укладывать. И стал сказывать: «Живало-бывало, живал-бывал барин...» И стал тут их всех стыдить, как они к пастуху ходили. Как про перву дочь стал сказывать, она и заговорила: «Ой, тяжело»! Потом и вторая убежала, и третья. Когда про бароню стал рассказывать, она говорит: «Довольно, полон мешок». А про барина когда стал рассказывать, он кричит: «Довольно, довольно, завязывай».

И барин прочь отбежал. Барыня и говорит: «Надо нам как-ле от его уехать». Кучер стал повозку налаживать и пошел за конями, а пастух в ту пору под переплёт и сел. Все сели и поехали; гонили, гонили, барин велел кучеру постоять: «Не бежит-ле сзади?» Остановились, а пастух и кричит из-под переплёта: «Барин, подожди, денег за пастушесьво не отдал». Опять барин велел кучеру гнать. На станцию приехали, тольки што барин вышол, а пастух из-под переплёту выскочил и бежит встречу, барин ему и остальные деньги за пастушесьво отдал.

259

Чухарь

[Григорий Кашин рассказывал эту сказку так: «Бывало-живало, был у отца сынок, отец его страшно любил и стал обучать его охотится, купил ему топорищо свинцу и голенищо пороху и отправил на охоту. Выстрелял сынок весь порох и свинец мимо, заредил последний заряд и думат:» Ну, если кого убью, и ....у...». Дальше так же, как и у И. Макарова, только вместео попа барин.]

Мужик пошел стрелять и заветил: «Сегодни што подстрелю, то и......». Пошел и пострелил чухаря. Домой идёт, увидала попадья и послала куфарку спросить, сколько стоит. Мужик и говорит: «У меня заветно: не продать, а ......». Попадья спрашиват, а куфарка говорит: «Да вот, ругаитца». Попадья куфарку послала звать мужика. Мужик пришел, попадья спрашиват; сам мужик говорит то же. Попадья согласилась и говорит: «Эдакой ты грязной, разве на низ повалишься, а то меня заморашь». И повалились. Мужик наниз, попадья наверх. Стал мужик просить денег за чухаря. Попадья говорит: «Дак как? Ведь у нас не в деньги ряжено?» — «Дак ведь не я тебя, а ты меня». Попадья говорит: «Ну, пойдём же снова». И снова сходили, мужик сверху, на попадье. Мужик опять стоит. Попадья спрашиват: «Ты што жо стоишь-то?» — «Дак как, сначала ты меня, потом я тебя, а за чухаря деньги?» А попадья говорит: «Ну, пойдём в третей раз сходим». Мужик вышол в куфню за шапкой, а поп от обедни пришел. «Ты што стоишь?» — «Да вот, матушка чухаря взяла, дак дожидаюсь денег». Поп кричит: «Што же вы мужика держите?» Попадья впопыхах хватила из кошелька вместо рубля десять рублей, сунула мужику и говорит: «Убирайся ты из глаз скорее!»

260

Рождество или Пасха?

В одном приходе был свещенник и дьякон, настало темно время, потом стали и дни россветать. Священник и говорит: «Дьякон, дни стали прибывать, Спиридона прошло, дни стали прибывать на овсяно зернето, надо быть и Рожеству, а в какой день, не знам». Дьякон и отвечат: «Што, батюшко, не сходить-ле в другой приход, к отцу Вакулу, да у его спросить?» А отец Вакул, в то время холодной ветер дул, он тоже Рожество вспомнил, стал спрашивать у дьячка: «Посту-ту, надо быть, конец, надо вспомнить про венец — свадьбы венчают». — «Дак што, сходить бы в ближайшо село, спросить священника». Зтот дьячок надеват свой армячок и отправляется в путь-дорогу. Подошел немного, настречу дьякон. «А, здравствуй, псаломщик Яков, куда Бог понёс?» — «Да в вашо село, к батюшку, у нас из ума выбило, когда Рожесьво». А дьякон идёт для той же цели. Вот они покурили, сели. Вдруг из ближающей ростани идёт старуха в долгом кафтани и доильничу несёт. «Откуль, бабушка, идёшь?» — «А иду из ближней деревнюшки, завтра Рожесьво Христово, попросила молочка и сметанки розговеться». Дьякон и дьячок пошли по домам. Дьякон пришел к свещеннику, тот спрашиват: «Ну, што узнал?» — «Узнал, завтре». — «Завтре, дак надо вечерня звонить». — «Да есь ли верёвка у языка-то?» Дьякон прибежал, не то што верёвки, у большого колокола языка нет. «А где он?» — «А мы осенесь на овин дрова кололи, там и забыли». — «Эка, парень, да ведь теперь занесло». Стали розрывать, язык нашли, привезали. В утрях стали звонить заутрену. Народ пришел, поп пошел кадить; покадил, не с привычки руки устали. Заставил дьякона другой раз покадить. Дьякон пошел кадить, да и не умеет, кадил да мужику меж ноги толканул. А мужик и говорит: «Што ты, дьякон, у меня чуть яичи-то не разбил». Дьякон бегом в олтарь: «Батьшко, старуха-то нас ведь омманила, думали Рожесьво, а ведь Паска, мужики-те с ёичами пришли!» А поп и говорит: «А ведь в Паску долго не служат». Взял крест, вышол, начал градить на все стороны. «Христос Воскрес!» Мужик один и говорит: «Эко неметно дело! Сей год хотел парня женить, ждал Рожесьва, а пришла Паска». А другой мужик и говорит: «Ну, слава Богу, хотел сена купить, а после Паски немного и корму надо».