Папе Артушу и Витьке Булавинцеву было что отпраздновать. Вчерашний номер «ДВВ» целиком выкупил прямо из типографии кандидат в мэры города Лесозаводска Геннадий Слизняков. В этом номере вышло грандиозное расследование Булавинцева о махинациях, которые начинающий политик допускал, когда возглавлял один крупный приморский вуз. «Расследование» было выполнено по всем канонам журналистского искусства: с переодеванием и проникновением на закрытую территорию, с разоблачительными звонками и официальной бомбардировкой государственных органов редакционными запросами. В итоге Слизняков оплатил стоимость всего 40-тысячного тиража, да еще и неустойку Папе Артушу, чтобы он не дозаказал дополнительный тираж. Так что газета так и не дошла до своих читателей (в том числе до 10 тысяч подписчиков «ДВВ»). И обе стороны остались довольны: Витька Булавинцев отлично сделанной и хорошо оплаченной работой, Папа Артуш — успешной реализацией тиража газеты (отпечатан был в итоге только один экземпляр для редакционной подшивки, так как слово свое армяно-владивостокский медиа-магнат держал), а Геннадий Слизняков — спасением от разоблачительных публикаций. Выборы он, впрочем, все-равно проиграл.
Вообще к тому времени политический ландшафт Владивостока и Приморья заметно поменялся. Вскоре после того как Борис Николаевич по телеку произнес свою коронную фразу «Я устал, я ухожу», уехал в Москву на работу в Госдуму от КПРФ Виктор Черепков, и его верные бешеные бабки во Владивостоке осиротели и впали в политическое оцепенение. За ним был вынесен досрочно из своего кабинета губернатор Евгений Наздратенко, которого временно сменил на посту Константин Толстошеин (местный кибер-панк Вячик Елисеев, тот самый, который в 2011 году прославится на Болотной площади своей зажигательной песней «Голосуй ЗА любую падлу (как варианты шли „суку“, „шкуру“, „гниду“ и „сволочь“) кроме ЕДРА», а после севший в тюрьму за наркотики, посвятил ему тогда свою песню «Горит шапка на воре, греет мерзлу батаре»). А затем в 2001 году губернаторские выборы оглушительно выиграл авторитетный предприниматель (хозяин финансовой группы «Российский лизинг») Сергей Дарькин. Нанятые им за пресловутые бешеные бабки московские политтехнологи завесили весь город постерами со слоганом «Нам здесь жить!», причем один отлично смотрелся на стене следственного изолятора №4, а еще один, например, на заборе помойки, которую так интеллигентно защищал бомж Василий от бомжа Григория. Впрочем, как ни стебались оппозиционные журналисты, ни в СИЗО, ни на помойку Дарькин в итоге так и не попал: в 2008 году он был лишь допрошен по делу о махинациях, организованных членами его кабинета, но потом продолжил править краем, и в отставку ушел аж в 2012 году, поменяв губернаторский «трон» на кресло замминистра регионального развития.
Со сменой губернатора сменился и вице-губернатор по вопросам СМИ. Вместо Василия Башкина ответственный пост занял бывший журналист «МК во Владивостоке» Леша Соболевский. Башкин, впрочем, не растерялся и, видимо, «вовремя продался» снова: пост руководителя местного ВГТРК он успешно сохранил, как и кресло декана журфака ДВГУ. А Леха Соболевский на следующее утро после своего назначения он зашел в редакцию «ДВВ», чтобы похвастаться новой вице-губернаторской корочкой Папе Артушу, своему бывшему боссу. В редакции был один лишь Павлик: он как раз переделывал сухие милицейские сводки в краткое подобие детективов Агаты Кристи, когда вошел Леша и сказал: «Привет!»
— О, привет, Леха, будь ласков, налей пожалуйста мне кофе, если не сложно! — крикнул ему Павлик из-за монитора компьютера, боясь потерять вдохновение, позволяющее живописать кровавые будни владивостокских преступников.
— Ну ты прямо великий человек! — восхитился новоявленный чиновник. — Ты, наверное, первый, кому новый вице-губернатор Приморского края по вопросам СМИ кофе наливает и подает!
Конечно же, Леха в этот день наливал не только кофе: в 17:00, взяв в помощь Павлика, он пошел в магазин, и вдвоем они при приволокли четыре авоськи всевозможной выпивки и закуски.
— Ну, раз у нас теперь свой человек в правительстве края, мы правительство края мочить пока не будем! — поднял первый тост Артуш Рамаисович Хачатурян. Впоследствии он успешно баллотировался в депутаты краевой думы от партии «Единая Россия», на каковом посту работал до самой смерти.
Перемены не обошли стороной и самого Павлика. В тот апрельский день 2000 года, когда Папа Артуш пригласил его в штат, неожиданно закрылось кафе, где корреспондент «ДВВ» проводил ночи, полные музыки и «вторяков». Точнее, кафе, наоборот, открылось после ремонта, а вот легендарный Брэндон уволился, закрыв свою знаменитую вписку, так как в его услугах хозяин заведения уже не нуждался. Тогда Павлику пришлось рассказать о проблеме с общежитием своим родителям. Те его отругали, конечно, а потом приехали во Владивосток и доверительно поговорили с начальником студгородка ДВГУ. Тот сменил гнев на милость и разрешил студенту снова заселиться в общагу №3, а взамен получил трехлитровую банку красной икры и 10 хвостов соленой кеты. Конечно, место в комнате №409 уже было занято, но зато нашлась койка в трехместной комнате №426.
Там по стечению обстоятельств жил тот самый вахтер Антон Дыба, который оформлял протокол о пьянке, легший в основу выселения Павлика из общаги годом ранее. Они вспомнили друг друга, а затем отметили заселение совместным распитием спиртных напитков с приглашением в гости Михи Халдеева из 409-й. Разумеется, теперь никто никаких протоколов не составлял.
Третьим жильцом 426-й комнаты и четвертым участником совместного распития был Леха Голубцов, учившийся на географическом факультете ДВГУ по спортивному контракту со сборной университета по вольной и греко-римской борьбе. Леха был в общаге по-своему знаменит. Именно он был автором художественной композиции «кровавый коридор», представшей жителям 4 этажа общежития однажды поутру: все стены коридора несли на себе следы ночного столкновения Лехи Голубцова с каратистом Максом Дороховым. Макс зарядил Лехе с ноги в нос в районе женского туалета и двери комнаты №432, и если бы этот удар отправил борца в нокаут, то победа досталась бы ему. Но Леха выдержал, а потом взял Макса в захват и швырял об пол и об стены до самой двери комнаты №401. Отмывать коридор от собственной крови потом пришлось пострадавшему каратисту.
Впрочем, этот эпизод к моменту описываемых событий был давно в прошлом, и Леха с Максом были друзья не разлей вода. И уже на следующий день после того как Павлик заселился в комнату №426, они сели в пивбаре «Селена» неподалеку от общаги вместе с Мишкой Халдеевым, Пашкой Термидоровым (новым жильцом койко-места в комнате №409, освобожденного за год до т ого Павликом), Тимофеем Хабаровым, Павликом Морошковым и Антоном Дыбой. Там-то и родилась идея направить деструктивную энергию Лехи и Макса в конструктивное русло.
— Леха, Макс, вы чем общагу кровью пачкать, лучше бы гопников лупили, — предложил Антон Дыба. — А то ох*ели совсем, прямо у общаги ботанов на гоп-стоп берут. Да и девчонкам одним страшно ходить вечерами. У крыльца то мы, вахтеры, гоняем гопоту, а чуть дальше отойдешь — уже пасутся.
— Так они к нам не подходят, — пожал гранитными плечами Макс Дорохов. — Ссут.
— А вы на живца их ловите! — предложил Мишка Халдеев. — Вон, Павлика попросите живцом поработать, мимо него ни один гопник не пройдет. Пускайте его вперед, а как к нему подвалят, пусть разговоры разговаривает, а вы тем временем их окружайте. А потом как крикнет «помогите», так и налетайте. Я тоже с вами с удовольствием пойду.
На том и порешили. Леха позвал борцов (в общаге №3 жили девять членов сборной ДВГУ по вольной борьбе и семеро по греко-римской), Макс позвал восточников (комнаты №313 и 315 были полностью заселены каратистами, а комнаты №606 и 608 — дзюдоистами) и уже следующим вечером сборная общаги №3 по борьбе с гоп-стопом в районе улицы Пограничная вышла на охоту.
Павлик, которому не надо было особо притворяться «лохом», вышел из общаги, держа в руке книжку Андрея Константинова про агентство журналистских расследований «Золотая Пуля» в мягкой обложке (купил на книжном развале в последней командировке, чтоб занять себя в электричке из Спасска-Дальнего), и направился влево, по направлению к перекрестку с улицей Прапорщика Комарова. Едва повернул, как из подворотни навстречу ему вынырнули четверо бритоголовых.
