Снап пробормотал:
– У тебя есть местный телефон?
– Да. Я попрошу их дать нам световой сигнал!
Я нажал на сигнал опасности, сообщив оператору наше местоположение. Через секунду появился свет. Улица во всем районе вспыхнула яркими слепящими бликами. И тут обнаружилось то, что нам угрожало! Фигура в черном плаще, притаившаяся в тридцати футах от нас в другом конце коридора.
Снап был безоружен, но угрожающе выставил руки. Фигура, которая, возможно, не знала о существовании нашей городской защиты, была застигнута врасплох. Человеческая фигура была ростом не менее семи футов, а значит, по моим предположениям, это был марсианин. Черный плащ покрывал его с головой. Он сделал шаг к нам, замешкался, а затем в замешательстве развернулся.
Пронзительный голос Снапа звал на помощь. Неподалеку раздался вой сигнального свистка уличного охранника. Фигура улепетывала! В руке у меня оказался луч-карандаш, и я нажал на его выключатель. Крошечный тепловой луч пронзил воздух, но я промахнулся. Фигура споткнулась, но не упала. Я увидел, как из-под плаща высунулась голая серая рука, чтобы удержать равновесие. Или, возможно, мой луч поразил его руку. Серокожая рука марсианина.
Снап закричал:
– Выдайте ему еще порцию!
Но фигура скрылась за пределом зоны света и исчезла.
Мы задержались в коридоре на десять минут или больше, чтобы дать официальные разъяснения. Затем по команде Хэлси нас отпустили. Марсианина, преследовавшего нас в плаще-невидимке, так и не поймали.
Вырвавшись наконец из толпы, мы вернулись на "Планетару", где уже собирались пассажиры для обратного рейса на Марс.
II
Я стоял на крытом балконе ходовой рубки "Планетары" вместе с капитаном Картером и доктором Фрэнком, корабельным хирургом, и наблюдал за прибывающими пассажирами. Время близилось к нулевому часу; на ярусе трапа царила сумятица. Опустились эскалаторы с последним грузом для перевозки. Но трап был забит прибывающим багажом пассажиров, межпланетными таможенниками и налоговиками с их рентгеновскими и зед-лучевыми аппаратами и самими пассажирами, выстроившимися в очередь на прохождение таможенного досмотра.
На такой высоте городские огни расстилались под нами сине-желтыми бликами. Индивидуальные местные самолеты, словно птицы, снижались к нашей платформе. С Марса в этот рейс отправились тридцать восемь пассажиров, но проклятое желание каждого друга и родственника проводить отъезжающего привело к тому, что сотня или даже больше лишних людей заполонили наши опоры и добавили всем хлопот.
Картер был слишком поглощен своими обязанностями, чтобы оставаться с нами подольше. Но здесь, в ходовом отсеке, мы с доктором Фрэнком оказались в тот момент, когда нам нечем было заняться, кроме как наблюдать.
Доктор Фрэнк представлял собой худого, смуглого, довольно маленького человека лет пятидесяти, подтянутого, в сине-белой униформе. Я хорошо знал его – мы вместе совершили несколько перелетов. Американец, как мне показалось, еврейского происхождения. Симпатичный человек, искусный врач и хирург. Мы с ним всегда поддерживали хорошие дружеские отношения.
– Целая толпа, – сказал он. – Джонсон говорит, что их тридцать восемь. Надеюсь, это опытные путешественники. Эта гипертоническая болезнь – отвратительная неприятность, из-за нее я всю ночь мотаюсь по кораблю, уверяя перепуганных женщин, что они не умрут. В прошлый рейс, выходя из атмосферы Венеры…
Он погрузился в утомительный рассказ о своих проблемах с болеющими космическими путешественниками. Но у меня не было настроения его слушать. Мой взгляд был устремлен на паутинный трап, по которому над изгибом гладкого серебристого корпуса корабля маленькими группами поднимались пассажиры и их друзья. Верхняя палуба была уже полностью забита ими.
"Планетара", по меркам звездолетов, была не очень большим судном. Цилиндрический корпус, сорок футов в ширину и двести семьдесят пять футов в длину. Пассажирская надстройка – не более ста футов в длину – располагалась посредине корабля. Узкая палуба с металлическим ограждением и большими иллюминаторами "бычий глаз" опоясывала надстройку. Некоторые каюты выходили прямо на палубу. Другие имели двери во внутренние коридоры. Имелось полдюжины небольших, но роскошных общественных помещений.
Остальная часть судна была отдана под грузовые склады и отсеки с механизмами и системами управления. В носовой части пассажирского корпуса уровень палубы переходил под куполообразную круглую крышу в носовую часть. Здесь находилась обсерватория носовой наблюдательной башни, каюты офицеров, штурманские помещения капитана Картера и кабинет доктора Фрэнка. Точно так же под кормовым куполом находилась кормовая наблюдательная вышка и ряд энергетических отсеков.
Над надстройкой, словно металлическая сеть, вились многочисленные мостики, лестницы и балконы. Башня, в которой мы с доктором Фрэнком стояли сейчас, находилась именно здесь. В пятидесяти футах от нее, словно птичье гнездо, прилепилась к металлическому мостику приборная комната Снапа. Куполообразная крыша, с загнутыми назад стеклопакетами, возвышалась в виде кургана и закрывала самую высокую среднюю часть судна.
Внизу, в главном корпусе, по всей длине корабля тянулись освещенные голубым светом металлические коридоры. Отсеки для хранения грузов, комнаты управления гравитацией, система регенерации воздуха, обогреватели, вентиляторы и нагнетательные механизмы – все находилось там. А также кухни, отсеки стюардов и жилые помещения экипажа. В этом рейсе экипаж состоял из шестнадцати человек, не считая штурманов, портье, Снапа Дина и доктора Фрэнка.
Пассажиры, поднявшиеся на борт, представляли собой вполне привычную смесь тех, кто обычно отправлялся в плавание к Феррок-Шану. Большинство из них были землянами и возвращающимися марсианами. Доктор Фрэнк обратил внимание на одного из них. Огромный марсианин в сером плаще. Ростом в семь футов.
– Его зовут Сет Мико, – заметил доктор Фрэнк. – Слышали о нем когда-нибудь?
– Нет, – сказал я. – А должен?
– Ну… – доктор внезапно осекся, словно пожалев, что заговорил.
– Я никогда не слышал о нем, – медленно повторил я.
Между нами повисло неловкое молчание.
Среди пассажиров было несколько представителей Венеры. Я увидел одну из них, поднимающуюся по наклонной плоскости, и узнал ее. Девушка путешествовала одна. Мы привезли ее из Гребхара в прошлый рейс. Я вспомнил ее. Такая же привлекательная девушка, как и большинство из них. Ее звали Венза. Она прекрасно говорила по-английски. Певица и танцовщица, которую привезли в Большой Нью-Йорк для участия в каком-то театральном ангажементе. Она добилась успеха на Большой Белой Дороге.
Она поднялась по трапу вместе с носильщиком. Взглянув вверх, она увидела доктора Фрэнка и меня у окна башни, улыбнулась и приветственно помахала белой рукой.
Доктор Фрэнк рассмеялся.
– Клянусь богами космических путей, это Альта Венза! Ты видел этот взгляд, Грегг? Он предназначался мне, а не тебе.
– Вполне разумно, – ответил я. – Но я сомневаюсь в этом – Вензу нельзя назвать беспристрастной.
Я задавался вопросом, что могло заставить Вензу отправиться на Марс. Я был рад ее видеть. Она была очень интересной. Образованная. Много путешествовала. Говорила по-английски в разговорно-театральной манере, более характерной для Большого Нью-Йорка, чем для Вензы. И при всем ее легком задоре я скорее доверился бы ей, чем любой девушке с Венеры, которую когда-либо встречал.
Раздался гул отправной сирены. Друзья и родственники пассажиров толпились у выхода. Палуба очищалась. Я не видел, как Джордж Принс поднялся на борт. И тут мне показалось, что я вижу его на посадочной площадке, только что вышедшего из частного вагона метро. Маленькая, легкая фигурка. Вокруг него стояли таможенники. Я видел только его голову и плечи. Бледное, по-девичьи красивое лицо; длинные черные волосы до основания шеи. Он был с обнаженной головой, капюшон его дорожного плаща откинут назад.
