— Ты @пнулся! — уверенно констатировал новоиспеченный ефрейтор. — Там в насосной постоянно пяток дедов сидит, и есть деды за сто кило весом! Может, через компартию

попробовать порешать?

Я задумался. А у Бейбута башка варит! Шороху навести в МВДшном полку я могу. А могу и рыло начистить Агееву и дембелям. Я тот ещё «решала». Настроение не очень, и хочется выпустить пар. Размышляю, что бы такое предпринять? И в это время в комнату для гостей заглядывает это мурло! Пардон! Старший прапорщик Агеев.

— Бейбут, живо в роту! Там тебя на уборке потеряли! — грозно командует он, не обращая на меня внимания.

— Стоять! — хватаю за рукав друга, так как тот реально собрался рвануть с низкого старта.

— Прапор, ты обнаглел? Видишь, гости у вас в части, — встаю я и показываю удостоверение, возвышаясь над Агеевым, так как тот на голову ниже меня.

— Ты кто? — обалдел, как я вижу, прапор, но, заглянув в ксиву, малость притих. — Крайком? Комиссия? Этот тут при чём? Бейбут, ты что, партийный?

Про одну извилину в башке мой друг не соврал.

— Сначала кандидатом надо стать, вот я и беседую с товарищем насчет своей рекомендации ему. А вообще, две нужны. Как ты думаешь, вторую кто из ваших полканов даст? — по-панибратски приобнимаю Агеева в модном чистом ватнике.

— А я откуда… Да ты руку-то убери! — пытается вырваться из «дружеского» объятия Агеев. — Рано духу в партию!

— Дежурный по части, к Матвееву, — кричит кто-то в коридоре и негромко добавляет: — Он на воротах в машине.

— Матвеев, Матвеев… это ваш начальник штаба? — припоминаю я. — А ну, пойдём поговорим с ним!

— Да не будет он с тобой разговаривать, — неуверенно говорит прапор, с трудом освободившись от моих объятий.

— Анатолий Валерьевич! А мне не доложили! — радуется мне подполковник.

Он помнит моё знакомство с зам министра Сизовым, и то, как я спас часть, заменив наказание на поощрение. Мне повезло, что в выходной его застал. Хотя меня много кто тут помнит — Поликарпов, Шейко, Солнцева… Эх, Ирка, Ирка.

— Да я неформально тут, вот хочу человека в партию рекомендовать. Правда, командир его против. Почему? Не знаю, может, «троцкист» какой, — поясняю я.

Весело ржём все, даже предполагаемый «троцкист». Хотя Бейбут просто морду скривил, хрен поймёшь казахов этих — то ли рад, то ли недоволен.

— Агеев! Поясни! — Матвеев уже вышел из машины, зашёл в КПП и сейчас осматривается на предмет бардака какого, но пока ничего не находит.

— Так, рано ему, молодой совсем, никак не проявил себя, — Агеев тупит, не понимая, чего от него хочет командир.

Одна извилина, что взять? Ему бы понять, что раз я с Матвеевым «вась-вась», то и ему бы мне лучше не перечить.

— Ну да, так и сказал, рано мол духу в партию, — якобы размышляя пробормотал я.

— Не духу, а молодому… — эта извилина работает сейчас на полную, и признавать наличие дедовщины перед посторонним мутным типом прапор не хочет.

— Погоди! Ему же дали «ефрейтора» на Двадцать третье! Значит, отличный солдат, спортсмен, КМС по боксу! Да ты сам знаешь — по ночам каждое своё дежурство марш-бросок устраиваешь. Отстал хоть раз товарищ ефрейтор на марш-броске от «дедушек»? Нормально у него с физподготовкой? — якобы припоминаю я. — А что молодой — так я тоже в восемнадцать стал кандидатом.

У кого всё нормально с извилинами, так это у Матвеева — местного начальника штаба. Тот сразу понял и чем я недоволен, и как надо себя вести.

— Агеев, что за марш-броски по ночам? Почему без плана?

— К проверке готовимся, вы же знаете, что сдача нормативов скоро, — бурчит этот идиот, бросая злобный взгляд на Бейбута.

Ой, дура-а-ак! Не понимает.

— Ефрейтор? Да ещё КМС? Я лично дам рекомендацию бойцу! — Матвеев старается закрыть своим телом от меня Агеева.

Для него все пантомимы подчинённого понятны, и, более того, ему ясно, что понятны они и мне.

— Скажи мне, прапорщик, — я намеренно понижаю звание Агеева. — По поводу марш-бросков — у вас только духов к сдаче нормативов готовят или всех?

— Так точно — всех! — Агеев, наконец, понял намёки Матвеева.

— Молодцы, не ожидал! Товарищ подполковник, а можно мне поприсутствовать на сдаче нормативов? От дивизии я вам бумагу сделаю. Или разрешение. Возьму, так сказать, на партийный контроль физподготовку в части. Я понимаю, как это важно для солдат.

— Анатолий, да бог с тобой, какие разрешения? Не надо ничего, тут моей власти хватит! А физподготовку по ночам, я возьму под свой личный контроль, — твердо обещает Матвеев. — Так, а что мы тут беседуем? Милости просим ко мне в кабинет или в ленинскую комнату!

— Рабочий день закончен и у вас, и у меня, да и не все моменты ещё выяснил в разговоре с моим другом. Если возможно, мы продолжим? Или уборка без электрика не начнётся?

— Да, конечно, продолжай. Дежурный! Чаю в гостевую. А я с товарищем старшим прапорщиком зайду в РОУП перед отъездом.

— Ну и что это было? — Бейбут пыхтит, предчувствуя неприятности.

— А РОУП — это что? — любопытствую у него.

— Рота обеспечения учебного процесса — водителей два взвода, хозвзвод и оркестр. Я в хозвзводе, Агеев этот — мой командир. И меня теперь он задрочит! — с надрывом говорит друг.

— Поверь, ему Матвеев сейчас всё объяснит, он вообще про тебя забудет. А я ещё завтра позвоню ему с утра, без лишних ушей поговорим.

Чую, мой друг мне не верит, но я точно знаю, что Матвеев мой посыл понял — «Этот заяц — мой друг!»

Без аппетита поужинав утренней гречкой с тушёнкой, я лег спать, забыв даже покрутить вражьи голоса. Хотя они не враги нам, а якобы друзья. Только за спиной нож держат. Утром в понедельник 29-го февраля перед работой кручу КВ и натыкаюсь на вопли этих «друзей»:

— Сумгаит… жестоко подавлена… Есть жертвы!

Глава 3

— А ты ведь, Толя, прав был. Спасибо за своевременный сигнал, если бы не ты, мы не успели бы в Сумгаит дополнительные силы ввести. Хотя и этого мало оказалось, сейчас уже и десант, и морпехи в городе, — благодарил меня Власов по телефону в понедельник. — И этого, которого ты подслушал, из Баку, мы задержали. Листовки нашли у него дома националистические. Второго из Сумгаита пока не нашли. Ничего, будем искать!

Я похолодел. Ведь выдумав разговор, я не продумал, что будут искать среди членов делегации этих вымышленных персонажей. И большая удача, что у кого-то что-то нашли. Иначе вопросов ко мне стало бы больше. Вот и зачем я лезу в это?

— Ты особо не распространяйся про эти события, хотя Горбачев уже и выступил с официальным заявлением, но решили акценты сместить, — предупреждает министр.

— Я и не планировал, — заверяю я.

«Обосрались вы, товарищ министр», — думаю про себя, а вслух спрашиваю: — «Голоса» говорят, жертвы были. Много?

— Не спрашивай, сейчас ситуацию успокоить бы. И чего им мирно не живётся на семьдесят первом году мировой революции⁈

Только положил трубку, звонок от Матвеева. Сам позвонил, а я уже хотел было набрать его.

— Разъяснительную беседу с Агеевым я провёл, теперь и косо не посмотрит в сторону твоего друга. А ты Бейбута правда в партию тянешь? А то он сам не хочет — говорил я с ним сегодня. Можем его для начала комсоргом полка сделать.

— Спасибо за заботу. Ну, не хочет, так не хочет. А в роте его деды не будут шугать из-за меня?

— В каждой роте у нас информаторы есть, если будут неприятности, я узнаю о них первым. Так что насчет комсорга?

— Предложите. Если захочет, то пусть, — скидываю решение на усмотрение подполковника я.

Мысли о событиях в далёком городе. На работе в кабинете приёмник тоже имеется, но нет в нём коротких волн, не послушать «голоса». А наши каналы молчат. Секретарши у меня тоже пока нет, хотя Машка ещё в начале месяца уехала. Сначала соревнования у меня были, потом просто не до этого было. Мне красотка не нужна, хорошо бы опытную и толковую найти, которая в нашей работе сечёт. Да где ж такую взять? У Шенина увести? Обидится ведь.