Я повернулся к девушке и произнес:

— Удачной борьбы.

Она кивнула. На самом деле мы уже попрощались раньше утром тет-а-тет. И услышал я от неё такую речь:

«Не верится даже. Не думала, что все окажется так просто, и вы сдержите слово. Только когда корабли скроются за горизонтом, я поверю. Не сразу, наверное. Но это правда, странно».

Я тогда отшутился, мол Канртег так прекрасен, что не нужен Империи даже даром. В этой шутке была доля шутки. Однако на самом деле все не так просто, как думала бывшая принцесса Севера. Наши корабли, скрывающиеся за горизонтом, это не конец, а лишь его прелюдия.

«Давайте уже покинем сей вертеп варварства, подлости и низости, уважаемый триумвир», — обратился ко мне Фальвус.

«Да, конечно. Только не забывайте о плане».

Первый этап был прост. Мы собирались отплыть от Канртега примерно на десять километров и там замедлить ход эскадры. В городе останутся несколько моих агентов, которыми я смогу спокойно управлять. Прежде всего, это двое магов из группы Меликса. Нам с ними нужно дождаться первой ночи Канртега без легионов внутри. Когда темнота накроет проклятый город, зубчатые колеса судьбы снова заработают на полную мощность, перемалывая мечты и надежды людей.

Корабли медленно несли нас прочь из царства холода, сырости и безысходности. Порывистый ветер дул нам в спину, словно поторапливая. Намекая, что нам таким сплоченным, амбициозным и живым не место в городе потерянных душ.

— Откуда вы знаете рецепт? — неожиданно спросил меня Гинд. — Или это тайна?

Речь, конечно же, шла о рецепте пороха, над которым вывозимые нами алхимики продолжали эксперименты, хотя их запасы селитры быстро подходили к концу.

— Это хуже, чем тайна, — ответил я. — Это связано с секретом моего происхождения. Тут объяснений минимум на несколько часов, а то и дней. Народ выдумал уже множество версий моего происхождения. Просто выбери из них самую любимую.

Кроме того, опасаюсь, что если Гинд узнает о существовании высокотехнологичного мира без магии и монстров, то задолбает меня вопросами, слишком разволнуется и совсем потеряет сон.

Корабли уходили прочь, минуя шпили затопленных дворцов. Все меньше становились башни Шепчущей Гавани, где мы когда-то высадились, впервые ступив на древние камни.

Дурная погода и предстоящие события навевали хандру. Попытался уснуть, но сон не шел. Переключился на агентов в Канртеге. Там хаос усиливался.

Легионеры оставили стены и бастионы. Теперь там копались местные, пытаясь урвать себе что-то полезное из забытых или брошенных вещей. Место легионеров на уличных баррикадах у красных районов заняло ополчение ремесленников. Те, кого не забрал с собой Фальвус, готовились защищать свои жизни. Мы оставили им кое-какое трофейное снаряжение, но задача у них была не из простых. Распоясавшихся мародеров в городе хватало. Пока был общий враг в лице старой власти, банды действовали относительно заодно. После победы самые видные главари занялись казнями и грабежами сокровищниц, а те, кого до такого лакомого кусочка не допустили, рассчитывали на добычу в виде красных кварталов. Банды усиливались многочисленными нищими, которые остались совсем без работы после экономического коллапса города.

Даже по самым внешним признакам ночь ожидалась весьма бурная. Но я знал больше, чем могли показать улицы. Реальный масштаб ночных событий снова перетряхнет город до основания.

Началось все с небольших вечерних погромов, которые никто не пытался остановить. Сильнейшие из бандитов пьянствовали по борделям и захваченным дворцам, а ополчение защищало только свои улицы. Орины с ее могучей сотней бывших наемников не хватало на весь город. Но она попыталась. В сопровождении нескольких десятков вооруженных человек вышла на улицу, столкнувшись с массой разгоряченной бедноты. Одни славили ее, другие оскорбляли. Среди домов серых кварталов ярко горели жаровни. Многие успели награбить топлива и теперь нещадно расходовали его. Шиковали.

Орина в сопровождении пожилого сулимца-лучника вышла к толпе, поднимая руки. Наверное, пыталась их образумить. Все это с высоты стратегического полета смотрелось так наивно и тщетно.

Темные улицы, косые силуэты лачуг, яркие огни жаровен, сырой блеск камней и хрупкая с виду фигура бывшей процессы, идущей наперекор толпе.

Но пока она останавливала одну толпу, другие уже взялись за дело. Все знали, что легионов в городе больше нет.

Похоже на этот раз Орине повезло. Ее авторитет, слухи о магии и слава героини позволили без кровопролития развернуть людей назад. Но куда они пойдут? Грабить и мародерствовать в других местах.

Легионов нет! Судная ночь по-канртегски только начиналась. Таким было настроение шумных толп, укрытых ночной тенью от взоров собственной совести. На самом же деле часы и даже минуты их злодейства были сочтены.

Все началось внезапно. Словно наводнение после прорыва дамбы, словно землетрясение поздней ночью, словно цунами, накрывшее побережье. Многие были обречены еще до того как поняли что происходит.

Людей на улицах вдруг стало заметно больше. К шумным, гулящим толпам добавились другие. Тихие и более многочисленные. Прозвучал один испуганный крик:

— Ашминиты!

А затем криков стало очень много.

Из восстановленных и распечатанных тоннелей хлынула на поверхность бледная волна трутней ашмина. Тысячи зомби, усиленные десятками уцелевших чудовищ. Камни, ножи, копья и голые руки поедателей колдовского наркотика прокладывали себе путь сквозь напуганные толпы. Многие побежали к районам, которые охраняло ополчение, но там их встретили все те же копья, камни и ножи, но уже не от ашминитов, а от вчерашних соратников.

Закипела резня во дворцах, где специально опоенных бандитов убивали бывшие товарищи и представители старой власти, пересидевшие в подполье репрессии.

От созерцания этой картины на ум пришла ещё одна песня из давно покинутого мира:

"Нас выращивали в дёрнах,

Мы гороховые зёрна.

Нас теперь собрали вместе,

Можно брать и можно есть нас…

Но знайте и запоминайте —

Мы ребята не зазнайки.

Нас растят и нас же сушат

Не для того, чтоб только кушать

Из нас выращивают смену

Для того, чтоб бить об стену.

Вас отваривали в супе,

Съели вас — теперь вы трупы.

Кто сказал, что бесполезно

Биться головой об стену?

Хлоп — на лоб глаза полезли,

Лоб становится кременным".

Вместо судной ночи происходил круговорот власти.

И посреди этого темного моря насилия затерялась одинокая искра в лице Орины. Она уже никак не могла повлиять на события вокруг. Ее немногочисленный отряд редел с каждой минутой. Сначала погибли или были схвачены те, кого она оставила на других улицах. Ашминитские толпы сдавили их бледными тисками. Затем в окружении оказался уже основной ее отряд. Закипел отчаянный бой.