— Я никогда тебе этого не прощу. — Она сжала пальцы в кулак и ударила его в грудь так сильно, что боль прострелила руку.

Кэл попытался схватить ее, но в Джейн словно вселился дьявол. Этот мужчина навредил ее еще не родившемуся ребенку, и она, никогда ранее не ударившая другого человека, жаждала его крови.

Джейн просто обезумела. Очки отлетели в сторону, но она этого и не заметила. Она лягалась, кусалась, пыталась разорвать его на куски.

— Прекрати! Прекрати немедленно! — Его крик долетел до вершин деревьев. Он вновь попытался схватить ее, но она вонзилась зубами в его предплечье.

— Ох-х! — Его глаза округлились от ярости. — Больно, черт побери!

Насилие пришлось ей по вкусу. Она подняла колено, чтобы ударить его в промежность, и тут ее ноги оторвало от земли.

— Нет, не…

Он упал вместе с ней, самортизировав удар своим телом, потом навалился на нее, прижал к земле.

Борьба отняла у Джейн все силы. Он же, привычный к более серьезным стычкам, даже не запыхался. Однако она разъярила Кэла, и он едва сдержался, чтобы как следует не врезать ей.

— Немедленно угомонись, слышишь меня? Ты ведешь себя как безумная! Ты просто сумасшедшая! Ты мне лгала, обманывала, а теперь пыталась убить, не говоря уже о том, что твои выходки не принесут никакой пользы ребенку, которого ты носишь. Клянусь Богом, я отправлю тебя в дурдом, чтобы тебя накачали торазином.

Ее глаза блеснули слезами. Она не хотела, чтобы он их видел, но ничего не могла с собой поделать.

— Ты все погубил!

— Я? — Его глаза гневно блеснули. — Я не веду себя как псих. И никому не говорю, что мне двадцать восемь гребаных лет!

— Я тебе этого тоже не говорила, и нечего выражаться.

— Тебе тридцать четыре! Тридцать четыре! Ты вообще-то собиралась сказать мне об этом?

— Когда я могла тебе это сказать? Когда ты ворвался в класс во время занятий? Или когда кричал на меня по телефону? А может, когда вталкивал в самолет? Или после того, как ты запер меня в своем доме? Наверное, именно тогда.

Не пытайся корчить из себя обиженную. Ты знала, что я меня это важно, и намеренно обманывала меня.

— Намеренно? Странный слог для деревенщины. Или ты полагаешь высшим шиком играть под дурачка и убеждать всех, что у тебя в мозгу всего две извилины? Тебе это доставляло массу удовольствия?

— О чем ты говоришь?

— Мичиганский университет, — выплюнула она. — Самме кум лауде!

— А, ты об этом. — Тело его расслабилось и уже не так сильно давило на Джейн.

— Господи, как я тебя ненавижу, — прошептала она. — Лучше бы мне обратиться в банк спермы.

— Именно это тебе и следовало сделать.

Хотя по тону чувствовалось, что злость его поутихла, Джейн все еще кипела от ярости. Она знала, что должна задать главный вопрос, и, хотя и боялась ответа, выдавила из себя ключевые слова:

— Какой у тебя ай-кью?

— Понятия не имею. В отличие от тебя он не вытатуирован у меня на лбу. — Он перекатился на бок, Джейн с трудом поднялась.

— Тогда о-ти[28]. Сколько ты набрал баллов?

— Не помню.

Она с горечью посмотрела на него:

— Врешь. Все помнят баллы о-ти.

Вставая, он стряхнул с джинсов мокрые листья.

— Говори, черт бы тебя побрал!

— Я ничего не должен тебе говорить. — В голосе звучало раздражение, но не злоба.

Джейн это не успокоило. Наоборот, она вновь оказалась на грани истерики.

— Ты скажешь мне тотчас же, а не то, клянусь Богом, я найду способ убить тебя! Подсыплю толченое стекло тебе в пищу! Зарежу, когда ты будешь спать! Подожду, пока ты встанешь под душ, и брошу в ванную оголенный электрический провод! Я… я подстерегу тебя у двери и ударю бейсбольной битой по голове!

Кэл перестал чистить джинсы и посмотрел на Джейн. В его взгляде читалась скорее насмешка, чем тревога.

Джейн еще больше распалилась:

— Отвечай мне!

— А ты, однако, кровожадная женщина. — Кэл чуть усмехнулся. — Насчет электрического провода… Тебе понадобится удлинитель, чтобы достать до душа. Опять же ты можешь забыть вставить штепсель в розетку.

Она заскрежетала зубами, чувствуя, что ведет себя как идиотка.

— Если я не вставлю штепсель в розетку, тебя не ударит током.

— Логично.

Джейн глубоко вдохнула, пытаясь взять себя в руки.

— Скажи мне, какие ты получил баллы по о-ти. С тебя не убудет.

Кэл пожал плечами, наклонился, чтобы поднять ее очки.

— Тысячу четыреста. Может, чуть ниже.

— Тысяча четыреста! — Она стукнула его со всей силы и бросилась в лес. Каков лицемер, в отчаянии подумала она. Сердце у нее упало. Даже Крейг был глупее этого человека.

— Я же тупица по сравнению с тобой! — крикнул вслед Кэл.

— Не смей со мной говорить!

Он ее догнал, но на этот раз не прикоснулся.

— Прекрати, Розибад. Пора тебе успокоиться, тогда я смогу посчитаться с тобой за то, что ты мне сделала. Тут уж мой чертов о-ти покажется пустячком.

Джейн круто развернулась:

— Дело не в сведении счетов! Ты погубил моего ребенка, неужели ты этого не понимаешь? Из-за тебя невинное дитя будет расти выродком.

— Я никогда не говорил тебе, что я глуп. Ты сама так решила.

— Ты говорил другое. Когда мы встретились в первый раз, ты двух слов связать не мог.

У него дернулся уголок рта.

— И что? Вычурные слова у спортсменов не в чести. Тут мне извиняться не за что.

— А разбросанные по всему дому комиксы?

— Хотел оправдать твои ожидания. Ты же меня видела именно таким.

Последняя фраза ее доконала. Джейн повернулась к нему спиной, подошла к ближайшему дереву, положила на ствол руки, прижалась к ним лбом. Все унижения детства разом вспомнились ей. Все насмешки, жестокие выходки, полная изоляция. Дети не желали принимать ее в свой круг, не примут и ее ребенка.

— Я собираюсь отвезти девочку в Африку, — прошептала она. — Подальше от цивилизации. Буду учить ее сама, чтобы ей не пришлось расти среди детей-мучителей.

Удивительно нежная рука легла ей на поясницу, начала массировать спину.

— Я не позволю тебе так поступить с ним, Розибад.

— Ты увидишь, каким она окажется выродком.

— Он не будет выродком. Именно так воспринимал тебя твой отец?

Джейн онемела. Отпрянула от Кэла, сунула руку в карман ветровки, достала бумажную салфетку. Высморкалась, вытерла глаза, не торопясь, выгадывая время, пытаясь взять себя в руки. Как она могла выкинуть такой фортель? Неудивительно, что он принял ее за сумасшедшую.

— Полегчало, не так ли? — Он заулыбался, и, к ее изумлению, на жесткой, как лист железа, щеке появилась ямочка. Остолбенев, Джейн несколько секунд не могла отвести от нее глаз. Наконец к ней вернулась способность думать и излагать свои мысли.

— Насилие ничего не решает, а я могла нанести тебе серьезную травму.

— Только не подумай, что я вновь хочу унизить тебя, Розибад но тебе ничего не светит, если вопрос решается кулаками. — Он взял ее за руку и потянул к дому.

— Это моя вина. С самого начала во всем виновата только я одна. Если бы я не купилась на стереотип спортсмена и южанина, то смогла бы дать более точную оценку твоим умственным способностям.

— Понятно. Расскажи мне о своем отце.

Джейн споткнулась и чуть не упала, но Кэл поддержал ее.

— Нечего рассказывать. Он работал бухгалтером в компании, которая изготовляла перфокарты.

— Умный?

— Не без этого. Но не семи пядей во лбу.

— Пожалуй, это многое проясняет.

— Что ты такое говоришь?

— Он понятия не имел, что ему с тобой делать, не так ли? Она двинулась к дому.

— Он старался изо всех сил. Я не хочу продолжать эту тему.

— А тебе не приходило в голову, что проблемы, возникшие у тебя в детстве, в большей степени вызывались отношением к тебе твоего отца, а не размерами твоего мозга?

— Ты ничего не знаешь.

— А вот мой диплом утверждает обратное.

Она не смогла ответить, потому что они подошли к крыльцу и Энни уже ждала их у сетчатой двери. Она сердито посмотрела на внука.