Я помню, как она чудом выжила, когда шла домой и в этот момент из подъезда выскочили бандиты, грабившие очередную квартиру. Завидев людей, они начали стрелять, а она еле успела спрятаться от пули за чью-то старенькую машину, так удачно оказавшуюся рядом.

Мне было жалко ее, но я думаю, что я не делала что-то из жалости, я любила ее, просто эта любовь была смешана со множеством разных ингредиентов, с чем-то еще, с чем-то очень болезненным, что тянулось с детства.

И мне было сложно тогда разобраться в хитросплетении чувств, да было и некогда, я воплощала в жизни Мамины программы: «Все надо зарабатывать только самой. Все в жизни дается тяжелым трудом. Мир опасен. Чтобы что-то получить, надо много работать.” Ну я и работала.

* * *

Все! Я убрала телефон и решила, что позвоню Маме утром, когда она проснется и скажу, что со мной все в порядке, что я встретилась с друзьями. Я подумала, если бы Мама волновалась и что-то чувствовала, она все равно позвонила бы сама, потому как материнское сердце всегда чувствует, что происходит с ее ребенком.

Но все-же это было несправедливо по отношению к ней, и иногда она обижалась, что я не сдерживаю обещание. Меня грызло знакомое чувство вины, и я старалась его унять, снова пытаясь ухватить нить разговора с подругой.

Мамы чувствуют все, что происходит с их детьми, Природа создала нас такими. Я помню, когда в московском метро случилась трагедия – террористический акт, я поехала на встречу в один газовый гигант, и как это положено выключила телефон. Наша встреча затянулась часа на 3. И когда я вышла и включила телефон, то увидела сотню пропущенных звонков.

Оказывается, сначала у Мамы родилось чувство тревоги, она начала звонить мне, я не отвечала, потом она увидела новость о трагедии, сколько людей погибло, она оборвала мне все телефоны, а я продолжала быть вне доступа.

Мама чуть сума не сошла, когда пыталась связаться со мной, и самое интересное, что я должна была ехать на метро именно по той ветке, где случился теракт, но решила все – таки изменить план и воспользоваться автомобилем, рискуя опоздать из-за пробок. На встречу надо было явиться по всей форме, поэтому я рискнула и не прогадала. Видимо, в этот раз сработала интуиция и еще …мамина молитва, о которой мы конечно же не думаем, но она играет решающую роль во многих аспектах нашей жизни.

Я думала о ней с нежностью, наши отношения cо временем стали более гармоничными. В последнее время, когда я к ней приезжала, уже не пыталась сбежать на встречу к друзьям, снова оставляя ее одну. Я оставалась с ней, как – будто мне хотелось больше прочувствовать нашу связь, и даже молчание меня не напрягало, как раньше. Я менялась.

Утром я проснулась в уютном питерском отеле, собралась и пошла завтракать. Я ждала, когда наступит 8 часов, чтобы позвонить, потому что знала – она могла за ночь просыпаться несколько раз, или совсем не спать и заснуть лишь под утро. Но к 8 она гарантированно вставала, даже если сон был прерывистым.

Она всегда начинала день с молитвы, уже много лет, даже когда не было времени, в перерывах между работами. Я помню, как рано утром часто просыпалась, видела, как в ее комнате горел свет, и cлышала, как она обращалась к Богу.

Я пила кофе, высчитывая минуты, и беспрестанно поглядывая на часы, а может быть я ждала и затягивала время специально? Параллельно я разложила на столе свои вещи – ноутбук и ежедневник, чтобы занести всю информацию и результаты переговоров в корпоративную информационную систему, и отправить письма. Я проверила свой обратный билет, самолет в Москву был только через 5 часов и у меня было в запасе 2-3 часа.

Тут зазвонил телефон, это была сестра, что уже было странным. Где-то внутри меня всколыхнулась тревога, которая стала нарастать и этот холодный и обжигающий поток заставил меня подняться, даже подскочить cо стула. Я не решалась ответить, и мне хотелось, чтобы звонок прекратился, а вместе с ним ушла эта дурацкая тревога.

У меня вообще всю жизнь было много тревоги, она была фоновой, и позже, я поняла, что моя тревога была частью Маминой тревоги, которую я впитала с рождения и жила с ней.

Жить страхами – это значит всю жизнь быть готовой к тому, что они будут выпрыгивать из тебя, как чертики из табакерки, потому что никогда не знаешь, в какой момент они сработают, и что станет их причиной.

Я помню, как еще раньше каждый звонок вызывал во мне острейший приступ тревоги и даже первая фраза, которую я произносила, когда звонила мама или сестра, была: «Что случилось?» И когда я отматывала назад, и перебирала воспоминания, как четки, я помню, что она тоже меня спрашивала: «Любаша, что случилось?»

Понимаете? Мы неосознанно продолжали жить в постоянном напряжении и ожидании новых проблем, так мы и переживали друг за друга, и это было тяжело. Ведь известно, что когда Мама боится за своего ребенка, она своими страхами буквально обрекает его на то, чего она боится. Боится, что ограбят, обманут, предадут, заболеет, попадет в аварию – это случится.

Сестра в это время мне не звонила никогда. И мне не хотелось отвечать сейчас, сначала я бы предпочла поговорить с Мамой, но все -таки я ответила. И тут я услышала какой-то чужой и истеричный голос, который буквально вдавил в меня: «Любаша, Мама умерла!»

Она рыдала что есть силы, связь оборвалась. Я дрожащими руками набрала ее, я еще не впустила эту информацию и за такое короткое время не могла понять и осознать того, что услышала. Ее голос врезался в мой мозг, раздражал его, и слова застревали, так мне хотелось закрыться от них щитом.

«Что случилось? Как? Как умерла? Как умерла?» – я отвечала глухим голосом, как мне показалось, и я еще не понимала, что ровно с этой секунды моя жизнь начнет разрушаться. День за днем, час за часом, месяц за месяцем в ней будет крушиться, ломаться и уничтожаться все под корень, в ней буду полностью разрушаться я, и мне еще надо будет многое пережить, прежде чем я снова почувствую себя живой и целостной.

Еще много лет и невероятное количество усилий, воли, веры, силы духа, терпения, любви мне понадобится, чтобы разморозить ту часть моей Души, которая тогда «умерла» во мне, была заморожена вместе с сердцем.

* * *

Я впала в анабиоз, мои действия приняли странный, какой-то механистический характер, мне казалось, что все происходит не со мной, что я – это не я, и я лишь попала в чью-то игру случайно, я не должна быть там и все, что происходит – это происходит не со мной, это невозможно, это просто невозможно, потому что так быть не должно, потому что к этому невозможно быть готовой.

Я находилась в двух противоположных состояниях – с одной стороны, меня будто парализовало, пригвоздило к полу, из меня будто высосали все жизненные силы и мое тело стало ватным, и я села, с другой – из меня так и норовили вырваться вспышки неконтролируемых эмоций, и это проявлялось через странные хаотичные движения, я то резко садилась, то вставала, то замирала, то махала руками…

Я еле сдерживала себя, чтобы понять и как-то осознать все, что мне рассказывала сестра о смерти Мамы, хотя нет, принимать еще не хотелось, хотелось отбросить от себя это, закрыть глаза, снова заснуть и проснуться уже в другой реальности, где ты звонишь и берет трубку Мама, она живая, все в порядке и я делюсь с ней своими новостями. Перед глазами возникла ее фигура, и мне так захотелось ее обнять.