– Доброе утро, засоня. Как спалось среди горного воздуха и шума волн? – прокричала я, пытаясь заглушить треск бекона, поджаривающегося на сковородке и источавшего удивительно приятный аромат.
– На удивление, вполне приятно, скажу я тебе. Я переживала, что не смогу уснуть на новом месте, но, судя по всему, изматывающая дорога сделала свое дело, – заметила подруга и уселась напротив меня.
– Не дорога сделала свое дело, а потрясающие виды, приятное соседство со мной и Айной, а еще предвкушение потрясааающе вкусного завтрака от шеф-повара Анны, собственной персоной, – кривляясь и кланяясь проговорила я и принялась размахивать еще горячей сковородкой перед ее носом, пытаясь удержать ногой разбушевавшуюся Айну.
– Все-все, конечно. Я должна была тебе это раньше сказать. Спасибо.
– То-то же.
Бекон и на скорую руку сделанные картофельные оладьи были поглощены в один присест. Не знаю, как у Марины, но у меня на свежем воздухе нещадно разыгрался аппетит. Айна мирно сопела под столом, уже съев изрядных размеров кусок ветчины, который упал у меня со стола. Естественно, ругать ее никто за это не стал, ведь она стала на эту неделю частью нашего импровизированного сестринства, а значит, как и мы, должна в эти дни получить все самое вкусное и красивое.
Растопив вновь за ночь потухший камин, мы собрались прогуляться по пляжу и заодно выгулять бедняжку Айну, которая уже пару часов просилась выйти на простор. Я ей завидовала. У нее был карт-бланш на это потрясающее место, и гуляла она здесь преимущественно самостоятельно. Это просто мы с Мариной трусихи: закрыли дверь на все щеколды, поэтому наша пушистая подружка не смогла выйти самостоятельно с утра пораньше. Ну а мы, естественно, в этот отдых даже и не планировали просыпаться с рассветом. Видимо придется пожертвовать чем-то одним: сном или страхами. И думаю, что в итоге мы станем суперсмелыми девчонками, так как спать мы обе любим больше, чем есть.
Собираясь к пляжу, я рассматривала комнату, в которой выбрала остаться. Белые стены в нежно-розовых цветах слегка пожелтели, от чего стали кремовыми, будто милый детский тортик. Шкаф выглядел так, будто это не моя комната, а его: он величественно возвышался у окна, резными ножками упираясь в лакированный пол. «Очевидно, это какой-то винтаж. Таких нет ни в одном магазине Москвы уж точно», – подумала я. Рядом со шкафом стоял невысокий туалетный столик, тоже похожий на винтажное изделие. По бокам от круглого зеркала были вырезаны деревянные розы с шипами, будто настоящие, а ручки ящиков сделаны в виде листочков. Безумная красота и искусная работа. Мягкий прикроватный коврик, пушистые подушки, невероятно волшебный в своей простоте и изяществе торшер (я его буквально хотела украсть, но не смогла бы так обидеть Хейкки) – все это было подобрано не только со вкусом, но и с душой.
Когда я впервые зашла в эту комнату, то подумала об истории постройки Тало. У этого дома определенно была душа, и она была душой прекрасной жены хозяина. Я не знаю, какой она была, ведь не смогла расспросить Хейкки об этом (слишком уж он становился печальным, упоминая хоть что-то о жене), но почему-то мне кажется, что она была очень красива. Причем красива душой, от чего становилось неважно, как она выглядит. Я непременно представляю ее светло-русой, с милыми веснушками и аристократичным носом, немного крючком, с пушистыми прядями волос у лица, выбивающимися из прически. И, черт возьми, как бы ей подошла эта комната! Не то что мне, я слишком современна для того, чтобы жить в ней. Ну ничего, Дафна (кошмар, я даже имя ей придумала, это клиника), я надеюсь, что ты дашь мне немного поиграть твою роль. Ведь и смелой бизнес-вумен иногда хочется побыть нежной веснушчатой леди, смеющейся как колокольчик и наперебой рассказывающей своему сильному и статному мужу о том, какие красивые обои в цветочек она купила им в спальню.
– И ты еще мне говорила, что я веду себя странно, – ухмыльнулась Марина, стоя в проходе в мою спальню и наблюдая за тем, как в моих глазах медленно тают мысли.
– А что, мне уже нельзя посидеть и позалипать в стену, – засмеялась я, стряхивая с себя негу мечтаний и раздумий.
– Можно еще как, вот только не май месяц, дни короткие. Так что, если не хочешь в темноте сидеть на пляже, лучше выходить прямо сейчас.
Мы собрали корзинку со вкусностями, пледы и теплые шарфы и спустились по уже знакомой нам лестнице. Ветер приветливо разбрасывал наши волосы и пытался настойчиво заглянуть в корзинку с едой. Со стороны леса нам навстречу побежала Айна, стряхивая с себя остатки листвы и сухих палочек. Когда наша новая подруга прибежала к нам, мы уже начали раскладывать плед на тускло-желтый песок, полный ракушек и других разных интересностей, которые она тут же стала разыскивать своим большим мягким носом.
Море осенью уже холодное, поэтому в наших целях не были долгие изнуряющие купания и лежание морскими котиками на берегу. Мы с Мариной ехали к морской прохладе, свежему воздуху и пьянящим видам. Кстати, о пьянящих видах: вместе с пледами в первую очередь я достала термос с заранее приготовленным глинтвейном. Мне не хотелось напиваться, но согреться, расслабиться и слегка подрумянить щеки не помешает.
– Воу, это ты что, собралась все фотографировать и выкладывать картинки, как в Пинтерест? – удивилась моей щепетильности Марина.
– Прошу тебя, ты же помнишь мою любовь ко всему красивому. Ну и вообще, кто упустит такой вид? Естественно, я сделаю несколько фото перед тем, как мы все это уничтожим.
Наш смех слился со звуком прилива и шелестом ветра, и я достала ту самую пленочную камеру. Немного повозившись с затвором и многочисленными кнопками и вняв мольбам Марины, которая три года в школе ходила на фотокурсы, я сдалась и отдала бразды правления фотографиями с отдыха ей.
– Вот, смотри, жмешь сюда, и смотришь сюда, – медленно, будто ребенку, объясняла подруга.
– Давай-ка лучше ты, мне не справиться, – выдохнула я после очередной попытки и окончательно назначила Марину «главной по фоточкам».
Таких искр в ее глазах я не видела даже тогда, когда она тискала Айну (да простят меня ее пушистые лапки). Щелкая затвором, зажмуриваясь, чтобы посмотреть на кадр, она была похожа на безумного ученого, который только что открыл неизведанный мир. Ее русые прядки, тронутые солнцем еще прошлым летом, попадали ей в глаза, она, смеясь, их отбрасывала назад неловким движением головы. Ямочки на щеках стали ярче, а серые глаза наконец просветлели и стали сливаться с цветом неба над морем. Я помню, как впервые увидела эти глаза. Тогда Марина сказала, что ее печалит, что ей достался такой цвет, серый, заурядный, к которому невозможно придумать ни ассоциацию, ни красивую метафору. И я тогда сказала, что для меня они цвета неба перед дождем. Помню, что всерьез она мои слова не восприняла, но я надеюсь, что они тогда дали ей возможность почувствовать себя особенной. Ведь такая сложная ассоциация могла подойти только ее глазам.
– Давай сделаем общее фото. А потом, в старости, будем говорить своим мужьям и детям, что сидели здесь и обсуждали то, как сильно мечтаем их встретить, – улыбаясь, предложила я.
– О, конечно, давай. Только… ты серьезно хочешь это обсуждать? – поморщилась подруга.
– Нет, конечно, мы же не в каком-то глупом любовном романе, – рассмеялась я.
Вытянув руки вперед, Марина нащупала кнопку спуска и направила камеру на нас. Айна, пробежав довольно большой участок пляжа и разбросав песок вокруг нашего пледа, стремительно внеслась в наше фото, упав перед нами пузом кверху и растопырив лапки с молчаливым призывом почесать ей пузико. Думаю, фото получилось забавным и милым, но наша пушистая подруга чуть не уронила камеру, поэтому мы поспешили убрать чудо-пленку в корзинку и принялись чесать пузо нашей хвостатой фотомодели.
Когда в своих мыслях я сопоставила описание преддождевого неба и глаз Марины, то оказалась немного провидицей: море нахмурилось, и стал накрапывать мелкий дождик. Марина поспешно стала собирать вещи, а я, складывая в корзинку остатки продуктов, обертки и термос, мысленно боролась с желанием остаться под дождем у моря. Сдержал меня риск заболеть, но как же тянула эта морская стихия и порывистый ветер, хлеставший по щекам. Эдакий сеанс шокотерапии, когда перехватывает дыхание от холода и восторга одновременно.
