(9) Ведый сие, яко праведнику закон не лежит, но беззаконным и непокоривым, нечестивым же и грешником, неправедным и скверным, отца и матере досадителем, мужеубийцам, (10) блудником, мужеложником, лживым, клятвопреступником, то есть Закон воспрещает делать все это, а воздерживающийся от сего не имеет нужды в предписании Закона. Это воспрещаем также и мы, проповедники Нового Завета. Это видно и из последующих слов Апостола.
И аще что ино здравому учению противится,
(11) по благовестию славы блаженнаго Бога, еже мне уверено бысть. Апостол показал, что необходимое в Законе согласно и сходно с Евангелием, а необходимое в Законе — заповеди: не прелюбы сотвори, не убий, не укради (Исх. 20, 12–17) и все сему подобное, и излишнее — постановления о жертвах, о днях, о мертвецах, о прокаженных и о всем, что сходно с сим, исполнение чего Закон связал с освященным для сего местом[217], чтобы разрушением оного показывалась и отмена постановленного. Благовестием же славы назвал Апостол проповедь, потому что обещает она верующим будущую славу. Сказав же, что ему вверено благовестие, божественный Апостол привел себе на память то, на что отваживался он против Церкви, и песнопениями воздал Благодетелю, взывая:
(12) Благодарю укрепляющаго мя Христа Иисуса Господа нашего, яко верна мя непщева, положив мя в службу, (13) бывша мя иногда хульника и гонителя и досадителя. «Не собственною своею действуя силою, предлагаю людям учение сие, но утверждаемый и подкрепляемый Спасшим меня, Который отважившегося неистовствовать против Него сделал верным служителем Евангелия». Показывает же и самый образ происшедшей с ним перемены.
Но помилован бых. Какой же повод к помилованию?
Яко неведый сотворих в неверствии. «Я слепотствовал, не видел света, не ненавистью движимый, воздвиг брань, но подвизаясь за Закон». Но что сделал ты после этого?
(14) Упреумножися же благодать Господа нашего Иисуса Христа с верою и любовию, яже о Христе Иисусе. Апостол показал, что к полученному им привнес он от себя. Ибо, получив свыше благодать, привнес веру и любовь; уверовал искренно, со всею горячностью возлюбил и не преставал пламенеть сею любовью. Так обнаружив, что было с ним самим, доказывает, что благодать сия предложена всем.
(15) Верно слово, то есть не ложно и истинно, и всякаго приятия достойно, то есть удивительно и достойно всякой хвалы, яко Христос Иисус прииде в мир грешники спасти, от нихже первый есмь аз. Что ради грешников вочеловечился Единородный, этому и Сам Он научил в Священном Евангелии, ибо говорит: Не приидох призвати праведных, но грешныя на покаяние (Лк. 5, 32). Апостол же называет себя первым из всех грешников и простирается за самый предел смиренномудрия. Но сказанным после сего уготовляет и нечто иное, еще большее. Впрочем, надобно прежде представить самые изречения, а потом приложить их толкование.
(16) Но сего ради помилован бых, да во мне первем покажет Иисус Христос все долготерпение, за образ хотящих веровати Ему в жизнь вечную. «Как врач, — говорит Апостол, — когда в одном доме в одно и то же время много больных и все отчаиваются в выздоровлении, взяв одного наиболее тяжко больного, и давая ему целительные врачевства, и приведя его в совершенное здравие, этим самым влагает доверие к себе и во всех больных, — так Владыка Христос, врач душ, вочеловечившись нашего ради спасения, изведя на всеобщее обозрение меня, из всех беззаконнейшего, не только избавил от прежних скверн, но и осыпал величайшими дарами, через меня показывая всем людям неизмеримое долготерпение, чтобы никто из величайших беззаконников, взирая на меня, не отчаивался в спасении». Но божественный Апостол сказал это, водясь скромным о себе образом мыслей. Надлежит знать, что не жизнь свою сознавал он беззаконною; и возможно ли сие было тому, кто, когда писал к филиппийцам, сказал: по правде законней быв непорочен (Флп. 3, 6)? Напротив того, припоминая свои покушения на Церковь, так говорил в Послании к Коринфянам: иже несмь достоин нарещися Апостол, зане гоних Церковь Божию (1 Кор. 15, 9). Посему, вспомнив таким образом о благодеяниях Божиих, снова обращает язык к песнословию.
(17) Царю же веков, нетленному, невидимому, единому премудрому Богу честь и слава во веки веков, аминь. Поскольку Апостол показал, что Владыка Христос — Податель оных благ, то, намереваясь научить, что сделано сие по благоволению Бога и Отца и при содействии Божия Духа, от одного Лица перешел к общему естеству и вознес песнопение Троице и, умолчав о Лицах, песнословит Божие естество. Ибо нетрудно понять, что сказанное принадлежит не только Богу Отцу, но и Сыну и Святому Духу. Ибо Царь веков — не один Отец, но и Единородный Сын, потому что Он Творец веков, а также и Всесвятой Дух, потому что и Его вечным назвал божественный Апостол, сказав: иже Духом вечным[218] (Евр. 9, 14). Также и нетление и невидимость свойственны и Сыну, и Духу. А как сие таким образом приведено в ясность, то и имя Бога по истине есть имя единой Троицы. Ибо, кроме Нее, нет иного Бога по естеству. Так Апостол, напомнив между прочим о том самом, что было с ним, и заключая песнопение, снова возвратился к прежней речи.
(18) Сие завещание предаю ти, чадо Тимофее, по бывших на тя прежних пророчествиих. Наименованием чадо Апостол обнаруживает отеческую приверженность, а напоминанием о пророчестве воспламеняет любовь к Благодетелю. «Не человеческого призвания сподобился ты, — говорит Апостол, — но по Божественному откровению принял рукоположение». Вероятно же, что Тимофей не в учители только поставлен по откровению, но и в начале каким-либо подобным образом сподобился призвания; посему не сказал Апостол: «по пророчеству», но: по пророчествиих. Да воинствуеши в них доброе воинство. Ибо надлежит тебе оказать себя достойным избрания, привести в исполнение пророчества и мужественно вступить в борьбу с супостатами демонами, потому что учителю надлежит прежде всего быть учителем самого себя и военачальнику должно быть добрым воином.
(19) Имея веру и благую совесть. Ибо надлежит с верою сопрягать и похвальную жизнь. Совестию благою называет Апостол жизнь, украшенную целомудрием и правдою. Немощь же веры, лишенной этого, показывает в следующих словах:
Юже нецыи отринувше, то есть благую совесть, от веры отпадоша. Ибо развратная жизнь часто служит основанием нечестия. Иные, не вынося обвинений совести, с ними отвергали и простирающийся на все Промысл Божий и бывающее приписали судьбе и року. Именует же Апостол и потерпевших тогда сие крушение.
(20) От нихже есть Именей и Александр. Потом объявляет и произнесенный на них приговор. Ихже предах сатане, да накажутся не хулити. Но не объявил самой хулы, потому что писал тому, кто знал дело. Предал же их диаволу не как учителю добра, но как жестокому исполнителю казни. Посему не сказал Апостол: «да научит их не хулити», но: да накажутся не хулити. Ибо, быв отлучены от Тела Церкви и лишены благодати Божией, подвергались жестоким ударам от сопротивника, впадая в трудные болезни, страдания, утраты и другие бедствия. Сатане приятно налагать это на людей, так как он, по слову пророка, и враг и местник (Пс. 8, 3). А обучаемым, увидев происходящий от хулы вред, естественно было переменить свой образ мыслей. После сего Апостол излагает определения о церковном чине.
Глава 2
(1) Молю убо прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки. Молитва есть прошение об избавлении от каких-либо скорбей. Моление — испрашивание благ; прошение — обвинение делающих обиды. А у нас брань не к крови и плоти, но к началом, и ко властем, и к миродержителем тмы века сего, к духовом злобы поднебесным (Еф. 6, 12). На них-то с жалобою приступаем мы к праведному Судии и испрашиваем себе справедливой помощи. Благодарение же приносится Богу за прежде дарованные нам блага; и Апостол повелевает творить сие за вся человеки, потому что и Христос Иисус пришел в мир спасти грешных (1 Тим. 1, 15).
