Глава 4.

О Евсевие, епископе самосатском.

Не достигнув власти над церквами, Аполлинарий стал открыто проповедовать измышленное им учение и объявил себя вождем ереси. Сам он жил большею частью в Лаодикии, а в Антиохию еще прежде рукоположил Виталия — мужа прекрасной жизни, воспитанного в апостольских догматах, но в последствии заразившегося болезнью аполлинарианства. Между тем того Диодора, о котором я упомянул прежде, и который во время сильнейшей бури спас корабль Церкви от потопления, Божественный Мелетий поставил пастырем Тарса и ему же поручил Церковь киликийскую, а святительское попечение об Апамее возложил на Иоанна^[187], который происходил от знатного рода, но более славился собственными доблестями, чем заслугами предков. Иоанн равно украшался и словом и жизнью, и во времена бурные управлял обществом единоверных, в чем помогал ему достославный Стефан. Теперь же этого самого Стефана божественный Мелетий поставил на другое поприще. Узнав, что Германикия заражена гибельным учением Евдоксия, он послал того мужа в Германикию, как врача-исцелителя, — послал именно его потому, что он прошел всю греческую мудрость и был воспитан в Божественном учении. И Мелетий не обманулся в своей надежде: духовным своим учением Стефан и волков превратил в овец. Возвратился из ссылки также и великий Евсевий, и епископом в Берию поставил славившегося тогда Акакия, в Иерополис — Феодота, коего подвижническая жизнь и доныне всеми восхваляется, в Колхиду — Евсевия, а в наш Кир — Исидора. Оба последние были мужи дивные, украшавшиеся божественною ревностью. Говорят, что и того Евлогия, подвизавшегося за апостольские догматы и вместе с Протогеном, сосланного в Антиною, он рукоположил в пастыря Эдессы, так как угодник Божий Вирса в то время уже умер. Евлогий же обратил внимание на общника своих подвигов Протогена и в лице его подарил врача-целителя болезновавшему тогда городу Каррам^[188]. Из числа епископов, рукоположенных божественным Евсевием, последним был Марис, поставленный в Долиху, а Долиха была немноголюдное и небольшое местечко, в то время страдавшее болезнью арианства. Чтобы этого достохвального и сиявшего многими видами добродетелей Мариса утвердить на святительском престоле, Евсевий сам отправился в Долиху. Но когда он ехал, одна женщина, страдавшая болезнью арианства, с кровли дома бросила в него черепицу и ею раздробила ему голову, от чего он скоро и перешел в лучшую жизнь. Умирая, Евсевий обязал клятвою всех, при нем присутствовавших, не подвергать виновную никакому наказанию, потому что подражал своему Господу, который молился за распинателей, говоря: Отче, отпусти им, не ведят бо что творят (Лук. 25, 34), и сослужителю своему Стефану, который, быв осыпаем тучею камней, вопиял: Господи, не постави им греха сего (Деян. 7, 59). Такою-то кончиною заключил великий Евсевий ряд столь разнообразных своих подвигов^[189]. И бежав от фракийских варваров, он не избежал от рук нечестивых еретиков, но именно от них принял мученический венец. Все это случилось по возвращении епископов. Между тем Грациан узнал, что варвары, сожегшие Валента, опустошают Фракию, и потому, оставив Италию, переехал в Паннонию.

Глава 5.

О господстве Феодосия.

Около того времени жил Феодосий, и славился как знаменитостью предков, так и собственным мужеством. По поводу этих достоинств, преследуемый завистью со стороны людей, стоявших на той же степени чести, он имел свое местопребывание в Испании, где и родился и получил воспитание. В тогдашних обстоятельствах царь не знал, что ему делать с варварами, которые, возгордившись одержанною ими победою, никак не уступали и почитали себя непобедимыми. Чтобы наконец остановить это зло, он решился вверить начальство над войском Феодосию, и потому, тотчас же вызвав этого мужа из Испании, провозгласил его военачальником и с собранным на ту пору войском послал против варваров. Ограждаемый верою, Феодосий бодро выступил в поход и, по прибытии во Фракию, заметив, что варвары стягиваются к одному пункту, поставил свое войско в боевой порядок. При самой первой встрече они, не выдержав натиска, смешались, показали тыл, обратились в бегство и с ожесточением были преследуемы. Много тогда перебито их; потому что они были убиваемы не только от римлян, но и друг от друга. Когда таким образом большая часть варваров легла на месте, а меньшая, перебравшись чрез Истр, успела скрыться, этот отличный военачальник, разместив свое войско по близлежащим городам, сам со всевозможною поспешностью отправился к царю Грациану — возвестить ему о своих трофеях. Но такое событие слишком изумило царя, так что слово Феодосия казалось ему даже невероятным. Притом завистники продолжали еще пускать свои стрелы и говорили, что Феодосий сам убежал, а войско погубил. Тогда победитель просил послать на место сражения самих его противников: пусть они увидят множество побитых варваров. Впрочем о числе последних, говорил он, не трудно узнать и по добыче. Уступив этим словам, царь послал усмотреть дело на месте и донести себе.

Глава 6.

О воцарении Феодосия и о виденных им снах.

Отличный этот военачальник, оставшись при царе, видел дивный сон, который послан ему очевидно самим Богом всяческих. Ему представилось во сне, будто предстоятель антиохийской Церкви, божественный Мелетий возложил на него царскую порфиру и главу его украсил царским же венцом. Увидев это ночью, Феодосий поутру сказал о том кому-то из своих приближенных. Сон ясен, заметил последний; в нем нет ничего загадочного, или двусмысленного. Между тем, по прошествии весьма немногих дней, возвратились исследователи Феодосиева дела и говорили, что варваров побиты многие десятки тысяч. Тогда царь увидел, как он хорошо сделал, избрав Феодосия военачальником, и потому возведши его в царское достоинство, отдал ему державу областей Валентовых. После сего Грациан отправился в Италию, а Феодосия послал в ту часть империи, которая была ему вверена. Как скоро он принял царство, тот час и прежде всего позаботился основать его на согласии Церквей и повелел, чтобы епископы подвластной ему империи съехались в Константинополь; ибо эта только часть ее страдала от арианской заразы, а запад оставался свободным от сей болезни: там дети Константина, старший Константин и младший Констанс, сохраняли веру своего отца неприкосновенною; да и после них опять западный царь Валентиниан соблюдал чистоту благочестия.

Глава 7.

О некоторых значительных представителях арианской секты.

Восточная часть империи приняла эту заразу во многих местах. Арий, быв пресвитером в Александрии египетской, породил там богохульное свое учение. А Евсевий, Патрофил и Аэций — палестинские, Павлин и Григорий — финикийские, Феодот и за ним Георгий — лаодикийские, после же Афанасий и Наркис киликийские, старались питать эти прозябшие семена зла. Равным образом Евсевий и Феогнис — вифинские, Минофант ефесский, Феодор перинфский, Марис халкидонский и некоторые другие из Фракии, получившие известность только своею злобою, долго рассеивали, поливали и согревали эти плевелы. Упомянутым злым делателям много споспешествовали также слабость Констанция и нечестие Валента. Вот почему Феодосий приказал собраться в Константинополь епископам одной своей империи. Когда же они собрались в числе ста пятидесяти, Феодосий объявил, чтобы не говорили ему, кто между ними Мелетий: он хотел сам, припоминая свой сон, узнать этого мужа. И, действительно, лишь только весь сонм епископов вошел в царские палаты, Феодосий, оставив всех прочих, прямо подошел к великому Мелетию и, как любящий отца сын, сначала долго наслаждался его лицезрением, потом обнял его и начал целовать ему очи, уста, грудь, голову и короновавшую его правую руку. При этом царь рассказал ему и свой сон. Обласкал он также и всех других и попросил их, как Отцов, рассудить о предложенных делах.