Глава 27.

О святом Юлиане и Антонии Великом

В сие же время и тот всехвальный Юлиан^[170], о котором я уже прежде упоминал, принужден был оставить пустыню и прийти в Антиохию. Когда люди, воспитанные во лжи и весьма искусные в сплетении клевет — разумею ариевых единомышленников — стали утверждать, что тот великий муж принадлежит к их обществу, то светильники истины, Флавиан, Диодор и Афраат послали к упомянутому восхваленному мужу другого подвижника добродетели, разумного Акакия^[171], который после с величайшею мудростью управлял берийскою церковью, и умоляли его сжалиться над бесчисленным множеством народа, обличить ложь противников, и вместе с тем утвердить проведение истины. Сколько раз (по этому случаю) он приходил и опять уходил, и сколько совершил чудес в самом великом городе, все сие описано нами в «Истории Боголюбцев», где легко могут прочитать желающие знать об этом подробнее. А что он в наше собрание привлек все население города, в том, думаю, не сомневается никто, исследовающий человеческую природу, потому что вообще дивное привлекает к себе всех. О великих же его чудодействиях свидетельствуют самые враги истины. То же делал в Александрии, еще задолго прежде, во времена Констанция, Антоний Великий^[172]. Оставив пустыню, он обошел весь тот город и внушал всем, что Афанасий есть проповедник апостольского учения, а последователи Ария суть противники истины. Так-то знали те божественные мужи, что в какое время прилично делать, когда нужно предаваться уединению, а когда пустыням предпочитать города.

Глава 28.

Какие другие монахи просияли в то же время

В то же время были и другие, сиявшие лучами монашеского любомудрия. В пустыне халкидской подвизались Авит, Маркиан, Авраамий, и с ними бесчисленное множество других, и все они в страстном теле старались вести жизнь бесстрастную^[173]. В пределах Апамеи стояли на высоте любомудрия Агапит, Симеон, Павел и другие^[174]. На пределах Зевгмы славились Публий и Павел, а близ Киресты^[175] — всехвальный Акепсима, живший в тесной кельи в продолжении шестидесяти лет, никем не видимый и не слышимый. Дивный же Зевгматий, и быв лишен зрения, везде ходил и укреплял овец, сражаясь с волками, за что они сожгли подвижническую его хижину. Впрочем Траян, истинный христианин-военачальник, построил ему новую и оказывал другие благодеяния. В пределах Антиохии пустынножительствовали Мариан, Евсевий, Аммиан, Палладий, Симеон, Авраамий и, кроме этих, другие, сохранившие в себе образ Божий нерастленным. Мы уже описали жития и этих и тех. Подобными же цветами украшалась и гора, принадлежащая великому городу (Антиохия). На ней сияли — Петр галатийский и соименный ему египетский, также Роман, Север, Зинон, Моисей, Малх и весьма многие другие, неизвестные для многих, но знаемые Богом^[176].

Глава 29.

О Дидиме александрийском и Ефреме сирском

В то же время блистали: в Эдессе дивный Ефрем, а в Александрии Дидим^[177] — оба излагавшие догматы против врагов истины. Последний рассеивал лучи благодати Святого Духа, пользуясь языком сирским. Хотя он вовсе не учился по-гречески, однако ж, тем не менее, обличал хитросплетенные заблуждения греков и обнажал слабость всех еретических злоухищрений. Так как Армоний^[178], сын Вардесана, еще задолго сочинил некоторые песни и через соединение нечестия с приятным их напевом, доставляя удовольствие слушателям, вел их к погибели, то Ефрем, заимствовав от них гармонию напева, присоединил к нему свое благочестие и тем доставлял слушателям сколько приятное, столько же и полезное врачевство. От этих песней даже и в нынешнее время праздники в честь мучеников делаются более торжественными. А Дидим, еще в детстве лишившийся чувства зрения, тем не менее знал поэзию и риторику, арифметику, геометрию и астрономию, силлогистику Аристотеля и красноречие Платона — и все эти науки изучал одним слухом, не как источники истины, а как оружие, которым истина может пользоваться против лжи. Он изучил также и Божественное писание, изучил не просто слова, но и смысл его. Так эти-то мужи сияли тогда в местах подвига и в убежищах добродетели.

Глава 30.

Какие славились тогда в Понте и Азии епископы

Между епископами сияли тогда два Григория: один назианзинский, а другой нисский, один был брат, а другой — сожитель и сотрудник Василия Великого^[179]. Они отличались подвигами за благочестие в Каппадокии, и с ними подвизался Петр, родившийся от одних родителей с Василием и Григорием, но не получивший вместе с ними внешнего воспитания, хотя сиявший лучами (христианской) жизни. Тогда же доблестно подвизались за веру предков и отражали враждебные нападения — в Писидии Оптим^[180], в Ликаонии Амфилохий, а на Западе издали низвергали врагов — предстоятель римский Дамас и управлявший медиоланскою церковью Амвросий. Вместе с ними подвизались и те, которые были поставлены в необходимость жить в отдаленных краях, писали послания и ими сколько утверждали своих, столько же поражали и противников, ибо Промыслитель всяческих давал тогда и кормчих, равносильных свирепости бури, являл и доблестных военачальников, могших противостоять ярости врагов, посылал и спасительное врачество, сообразное с трудностью времени. Впрочем человеколюбивый Бог удостаивал тогда церкви не этого только промышления. Он сподоблял их и другой своей милости.

Глава 31.

О том, что писал Валент к великому Валентиниану о войне и что последний отвечал ему

Возбудив готский народ к войне, (Бог) отвлек к Боспору того, который умел сражаться с одними благочестивыми. Сознав тогда свою слабость, этот суетный человек отправил послание к своему брату и просил у него войска. Но тот отвечал ему, что несправедливо помогать человеку, воюющему с Богом, и что напротив следует ограничить его дерзость. Такой ответ исполнил этого несчастного величайшей горести, впрочем оне не оставил своей дерзости, но продолжал сражаться против истины^[181].

Глава 32.

О благочестии князя Теренция

В то время из Армении воротился Теренций и привел трофеи победы. Теренций был военачальник превосходный и украшался благочестием. Валент приказал просить ему награды, и он объявил такую просьбу, какая прилична была мужу, напитанному благочестием: он не просил ни золота, ни серебра, ни земли, ни власти, ни дома, но умолял дать одну церковь тем, которые терпели столько опасностей за апостольское учение. Получив такую просьбу и узнав ее содержание, царь в негодовании разорвал ее и велел просить чего-нибудь другого. Но Теренций, собрав клочки просьбы, сказал: «Я уже получил, царь, и имею награду, не буду просить другой. Судья всяческих есть судья моего намерения».

Глава 33.

О смелости полководца Траяна

Валент перешел Боспор и прибыл во Фракию, но сперва очень надолго остановился в Константинополе и приготовлялся там к войне. Против варваров он послал с войском своего полководца Траяна. Когда же этот воротился, потерпев поражение, то Валент сильно порицал его, укоряя в слабости и трусости. Но Траян, с приличною благородному мужу смелостью, отвечал: «Не меня, царь, победили, ты сам упускаешь победу, сражаясь с Богом и уступая варварам Его помощь. Видя твою вражду против себя, Бог присоединяется к ним, а за Богом всюду следует победа и достается тем, которыми он предводительствует. Разве не знаешь, — продолжал он, — кого ты выгнал из церквей, и кому отдал их?» Что точно так было дело, подтвердили Арирфей и Виктор (бывшие равным образом полководцами) и просили царя не гневаться на упреки, в которых есть правда.