— Вы настолько не доверяете союзникам? — Вежливо поинтересовался Рыдз-Смиглы.

— У меня работа такая — никому не доверять. — Фургальский оставался совершенно серьезным.

— Это ваша профессиональная обязанность, полковник. Хорошо! Я просил приготовить мне списки предприятий, которые будут представлять для нас стратегический интерес. Вы приготовили его?

— Конечно.

Полковник передал маршалу папку с несколькими страницами машинописного текста.

— Хм… весьма подробно, весьма. Я вижу, что вы учли и дальние перспективы, включили в свои списки и центральную Пруссию с Померанией, это было ожидаемо. Но вот Тешинская область Чехословакии и Литва…

— Дело в том, мой маршал, что мы проанализировали возможности СССР помочь Германии, например, вооружениями и продовольствием. Остается чехословацкий коридор и ввод советских войск в Восточную Пруссию через Литву, как один из вариантов противодействия.

— Вы считаете, что это необходимо учитывать, как вариант развития событий? — маршал Рыдз-Смиглы постучал костяшками пальцев по столешнице. В предоставленном ему плане военных действий были предусмотрены и такие варианты развития событий. Но этого как-то не хотелось. Хотя, кто его знает. Соблазн прихватить промышленно развитый Тешинский край был очень велик. Тем более, там было достаточно много поляков. И Литва, страна в которой были сильны позиции немцев и большевиков, как сосед, Варшаве не нравилась.

Ну что же, сегодня должен был быть очень длинный рабочий день. Вечером маршал встретился по очереди с представителями Франции и Великобритании. Пришлось им гарантировать, что похода на Берлин не будет, только отвлекающий маневр. Но взамен удалось добиться принципиального согласия на поглощение (в случае необходимости) Тешинской области и большей части Литвы. И только после этих консультаций главнокомандующий Войска Польского подписал приказ № 3 в новой редакции. Начало войны было назначено на восемь часов утра шестнадцатого февраля тридцать четвертого года.

[1] В РИ оперативная группа «Нарев» — в этом варианте истории она была значительно усилена и тянула на полноценную армию.

[2] В РИ Войско польское в 1930 году не превышало 300 тысяч, но в 1938 году насчитывало уже 1млн. 200 тысяч, а всего мобилизовано было в 1939 году 3,5 млн. человек. И на всё эту армию оружия накоплено было более чем в достаточном количестве.

Глава четырнадцатая

Польский дебют

Глава четырнадцатая

Польский дебют

Кенигсберг

16–23 февраля 1934 года

Вилли Леов был в совершенно расстроенных чувствах. Всё падало у него из рук. Ничего из запланированного не получалось. Вчера вечером он даже принял несколько больше шнапса, чем мог бы себе позволить обычно. Он чувствовал, что из него переговорщик не самый удачный. Но Эрнст предпочёл послать в Кенигсберг доверенного человека, а не переговорщика. С дипломатическими способностями у Вилли не сложилось совершенно. В Восточной Пруссии коммунисты и социалисты даже вместе, объединившись, так и не представляли значительную силу. Большая часть населения анклава проживала в маленьких городках, поселках, деревенской местности, занимаясь, в основном, сельским хозяйством. Промышленные предприятия были ориентированы на военную отрасль и сейчас оказались закрыты из-за условий Версальского мира. В том числе верфи, на которых ковался флот, сумевший попить крови у британской владычицы морей. Экономический кризис в Восточных землях разыгрался особенно острым. А тут еще неурожай этого года, который случился не таким уж и значительным, но наложился на падение цен на зерно на мировых рынках. Правда, в ЭТОМ варианте истории позиции нацистов в Кенигсберге тоже были не самыми радужными. Тут НСДАП руководил Эрик Кох, человек решительный и жесткий. Но ему противостояли спартаковцы, пусть и уступающие ему численностью, но правительство Пруссии разрешило использовать против нацистов спецназ и силы полиции, поэтому разгром левых сил, в первую очередь, коммунистов не состоялся. Более того, сам Кох и его ближайшие помощники оказались в тюрьме, и загремел на два года, хотя его подельникам суд и определил не слишком большие сроки наказания — от шести до девяти месяцев за уличные беспорядки. Был арестован и осужден и студент Альбертины Ремп, подбивавший своих товарищей на захват Дома Профсоюзов. И в отсутствии самых активных членов партии руководство местных наци не рискнуло на выступление против властей. Тем не менее, тут всем верховодили лидеры центристских партий, делающих опору на крестьянство. Правительство Отто Брауна сумело выделить материальную помощь сельским общинам Востока страны. Это снизило уровень социального напряжения, но позиции социалистов усилились незначительно. Долг города Кенигсберг составлял 87 миллионов марок и это означало только одно: город находится на грани финансового краха. И полицию приходилось финансировать за счет центрального государственного бюджета, в результате силы охраны правопорядка не имели столь мощный состав, как могло бы быть. Единственным положительным моментом оказалось то, что полиция была полностью под контролем правительства Веймарской республики. В Восточной Пруссии обладали значительным влиянием организации военных-ветеранов, которые имел промонархистскую ориентацию, или же контролировались Гинденбургом.

В общем, всё в Кенигсберге держалось на соплях. Хорошо, что убийство депутата Гауса расследовали быстро и жёстко, именно после этого политического заказного покушения Кох и загремел в тюрьму. Фон Барфельд, руководивший правительством провинции, слыл политиком консервативного толка и ориентировался больше на Гинденбурга, чем на Брауна. Но его правительство не высказывалось в пользу Президента-монарха (диктатора) только из-за того, что в провинции явной была польская опасность. Особенно это чувствовалось на юге, где было много переселенцев из Польши, да, ляхи бежали из своей независимой республики в поисках лучшей доли в ту же Германию. Надо сказать, что эти переселенцы получали поддержку со стороны администраций, представляющих страны-победительницы и контролирующие выполнение послевоенных соглашений. Такая искусственная полонизация встречала активное сопротивление на местах, особенно в маленьких городках и сельских общинах.

Приехавший в Кенигсберг Леов напрасно пытался уговорить фон Барфельда и обер-президента Зира на то, чтобы Восточная Пруссия высказалась в поддержку правительства Веймарской республики и осудила мятеж Гинденбурга, но пока ничего из этого не получалось. Грубоватый, слишком прямолинейный и не самый образованный представитель коммунистов, за которым еще и тянулся шлейф обвинений в коррупции — оказался не тем человеком, который мог бы оказать влияние на рафинированных интеллигентов, возглавляющих правительство провинции.

Голова Вилли разваливалась. Он достал бутылку светлого пива, поправив своё здоровье. Это помогло. Конечно, в Баварии пиво варят более качественное на его непритязательный вкус), но что есть, то есть. Он даже успел позавтракать. Когда на настенных часов время стало приближаться к половине десятого, приехавший за ним секретарь правительства пригласил его срочно приехать на прием в резиденцию президента. Леов мрачно усмехнулся. Значит, данные Тельмана о возможном вторжении поляков оказались правдой. И теперь господа центристы вынужденно полевеют. Поскольку Гинденбург реальную помощь оказать не сможет, а собственных сил катастрофически не хватало: пограничная стража и гарнизон Кенигсберга — чуть более пяти тысяч человек в общей сложности. А полицейские силы — более двенадцати тысяч плюс спецназ — спартаковцы, ветераны Мировой войны с коммунистической ориентацией около тысячи человек, прошедших горнило самой страшной войны в Европе. Так что не играют они против польской армии вторжения, которая, по данным разведки, составила более ста тысяч военных. Как говориться, реальная помощь могла (при определенных условиях) прийти только со стороны Советского Союза. На это ему и придётся давить.