Хани испытала потрясение, поняв, что за этими словами стоит нечто неизмеримо большее, чем преданный огласке рассказ Лили. Она постаралась скрыть ужас, и единственным чувством, которое она позволила себе проявить, было уважение.

— Держу пари, он пожалел, что схватился с тобой.

Рейчел энергично кивнула головой:

— Я визжала и вопила по-настоящему громко, а потом еще папа побил его. И дедушке Гаю пришлось поехать в специальную больницу для… — Она вопросительно посмотрела на отца.

— Для алкоголиков, — подсказал он нужное слово.

— В больницу для алкоголиков, — продолжила рассказ Рейчел. — И теперь нам с Бекки не надо больше оставаться с ним. А папа сказал, чтобы я никогда и никому не позволяла смотреть на мои трусики.

— Правильно, — ответила Хани. — Некоторые вещи должны быть только для тебя одной, правда?

Но Рейчел уже забыла о прошлом. Ее глаза обратились к «Черному грому».

— Я же не маленькая. Не пойму, почему мне нельзя прокатиться на «Черном громе», папа!

— Давай прекратим этот спор, — решительно заявил Эрик. Увидев, что назревает конфликт, Хани предпочла прервать его:

— Где вы остановились?

— В городском отеле.

— Почему бы нам не остановиться здесь, как ты раньше останавливался, папа? — Рейчел обратилась к Хани. — Папа рассказывал, как он помогал строить «Черный гром», правда, папа? И жил прямо здесь, посреди этого парка развлечений.

— Рейчел, это не совсем парк, — предупредила Хани. — Если ты рассчитываешь увидеть здесь что-то вроде Диснейленда, то разочаруешься. Тут есть только то, что ты видишь перед собой. «Черный гром» да несколько одолженных аттракционов, которые придется вернуть в понедельник утром.

— Да мне все равно. Ну почему нам нельзя остановиться в парке, там, где ты жил, папа? И Бекки тоже хочет, правда, Бекки?

Бекки послушно закивала головой:

— Бекки хоцет остаться здесь.

— Мне очень жаль, девочки!

Рейчел вцепилась в руку отца.

— Если мы останемся в отеле, то все будут приставать к тебе с автографами, как тогда, в самолете. Я хочу остаться здесь. И Бекки тоже хочет. И она уже больше не писает в кроватку, Хани, так что вы можете не волноваться.

Бекки посмотрела на Хани так застенчиво, что та не смогла сдержать улыбку.

— Да я и не волнуюсь вовсе.

Эрик не смотрел на Хани. Наоборот, он не отрывал взгляда от дочери.

— Извини, Рейчел, но это не совсем удобно.

— А помнишь, когда мы последний раз останавливались в отеле, мне снились страшные сны и я кричала не переставая. И тот человек пришел и стал колотить в дверь и сказал, что вызовет полицию.

Хани заметила нерешительность Эрика и, хотя не была посвящена во все подробности, догадалась, над чем он ломал голову.

— Я не возражаю, Эрик, — бесстрастно произнесла она. — Решать тебе.

— Ну пожалуйста, папочка! Я очень тебя прошу!

Эрик пожал плечами:

— Похоже, выбор у меня невелик, верно?

Рейчел радостно завизжала и принялась скакать. Бекки, тоже взвизгнув, следом за сестрой стала подпрыгивать на месте.

— Давай посмотрим, что тут есть. — Рейчел, схватив Бекки за руку, побежала к взятой напрокат карусели, едва видневшейся сквозь деревья.

— Не убегайте далеко! — крикнул вдогонку Эрик.

— Ладно, — отозвалась Рейчел.

— Ведь убегут же, — вздохнул Эрик.

Он повернулся к Хани:

— Ты могла бы и отказать.

— И ввязаться в очередное препирательство с твоей дочкой? Нет уж, спасибо!

Он улыбнулся:

— С ней довольно трудно, ты не находишь?

— Да она просто великолепна, и ты это прекрасно знаешь.

Между ними воцарилось неловкое молчание. Он сунул руки в карманы своих слаксов.

— Я собирался приехать сюда один, но, когда сообщил об этом Рейчел, она попросту вошла в неуправляемый штопор!

— Наверное, боялась, что ты не вернешься.

Лицо его потемнело.

— Как ты, возможно, догадалась, отец Лили приставал к ней, и с тех пор почти каждую ночь ее преследуют кошмары.

Когда он рассказал ей обо всем, Хани едва не сделалось дурно.

— Даже просто оторвать ее от меня на какое-то время в течение дня и то бывает достаточно трудно. Детский психиатр, что работал с нами, полагает, что здесь спешка вредна, и я с ним согласен. Рейчел требуется время, чтобы опять почувствовать себя в безопасности.

— Да, конечно же.

— Ни один ребенок не должен пережить того, что довелось ей испытать, — горько сказал он.

Хани захотелось дотронуться до него, но вместо этого она посмотрела на американские горки.

— Завтра она устроит тебе трудный денек, требуя прокатиться на «Черном громе».

— Знаю. И это одна из причин, почему мне не следовало брать ее сюда, но у меня слишком много хлопот, чтобы подумать об этом.

Зачем он пришел? Спрашивать она не решалась, а сам он, похоже, говорить об этом не хотел.

— Думаю, мне стоит сходить на разведку, — сказал Эрик.

Хани посмотрела на карусель. Как он и предсказывал, девочки исчезли.

— Зачем ты явился сюда, Эрик?

Он остановил на ней свой «киношный» взгляд:

— Мне нужно разобраться со своей жизнью, Хани. Я хочу выяснить, есть ли у нас будущее вдвоем или я себя обманываю.

Эта откровенность и удивила, и встревожила ее. Хани поняла, что настоящий Эрик по-прежнему остается для нее незнакомцем, и она не знала, как себя с ним вести.

— Эрик, я…

Ее перебил голос Рейчел, звавший из-за деревьев:

— Папочка, посмотри, что мы нашли!

— Я должен идти. Мы заедем за тобой и повезем обедать — в шесть часов.

— Не думаю, что это будет…

— Надень что-нибудь красивое.

Она открыла рот, чтобы возразить, но он уже ушел.

Хани надела единственное привезенное с собой платье — простое, плотно облегающее фигуру, нефритового цвета, — оно довольно высоко открывало колени; дополнила его подходящими чулками и туфлями-лодочками тоже нефритового оттенка. Простой круглый вырез платья оттеняло тяжелое золотое египетское ожерелье. Единственным другим ювелирным украшением на ней было обручальное кольцо.

— Вот это да! — Рейчел крутилась в центре трейлера, разглядывая его внутреннее убранство. — Здесь так здорово, папа! А почему и мы не можем жить в таком же трейлере?

— Ну что ж, завтра продаю дом.

— Это он с сал-каз-мом, Бекки.

— С сарказмом. — Он машинально поправил ее, не в силах оторвать взгляд от Хани Джейн Мун Куган. Она наклонилась вперед, чтобы Бекки могла потрогать ожерелье, и, когда Эрик наблюдал за дочерью, запустившей руку в длинные волосы Хани, он старался не думать о том, как бы и ему хотелось сделать то же самое.

— Я сяду рядом с Хани, — объявила Рейчел, как только все вышли из трейлера и направились к стоянке, где оставили взятый напрокат автомобиль. — А ты, Бекки, сядешь на переднем сиденье с папой.

Бекки, к его удивлению, воспротивилась:

— Мне този хоцица с Хани!

— Нет, глупенькая, я первая Хани увидела!

Хани встала между девочками и взяла их за руки:

— Сядем сзади втроем, и пусть ваш папа будет у нас шофером.

— Великолепно, — пробормотал он, начиная жалеть, что не взял няню для девочек, чтобы можно было хотя бы ненадолго остаться с Хани вдвоем.

Когда принесли десерт, он пожалел об этом еще сильнее. Впрочем, продолжительного разговора в любом случае не получилось бы — каждый раз, когда он брался за вилку, у стола появлялся очередной любитель автографов.

Сидевшая напротив Хани присвистнула, когда Бекки сосчитала стоявшие на столе стаканы с водой:

— Вот это да, Бекки, ты, оказывается, хорошо считаешь!

С тех пор как Эрик вернулся, Бекки просто расцвела. Она перестала мочиться в постель и добилась огромного прогресса в развитии речи. Обычно робкая с незнакомыми людьми, с Хани она трещала как сорока.

Эрик перевел взгляд на Рейчел. Она и Хани за время обеда несколько раз принимались спорить, но Хани каждый раз удавалось одержать верх. Эрик все ждал, что Рейчел вот-вот вспылит, но между ними, похоже, установилось некое взаимопонимание. Нельзя сказать, чтобы Эрика это сильно удивило. Во всем, за исключением внешности, Рейчел казалась дочерью именно Хани, а не Лили. По поведению обе они были задиристыми, даже агрессивными, но душа — верная, мягкая и нежная.