– О, здравствуйте, господа полу-апостолы! Я – местный дворник. Полюбуйтесь-ка, как я могу! – И с этими словами он, как будто резиновый, разинул свою пасть (именно пасть, – ртом это назвать было уже невозможно) и наполовину засунув в неё ковш лопаты, стал шкрябать оцинкованным краем по зубам! Он с торжеством, как бы демонстрируя удаль, умудрялся поворачивать ковш во рту, приплясывая при этом. Павел с Петром схватились за головы – на это же было просто невыносимо смотреть! А от звука шкрябанья металла по зубам вообще мозги разрывало в клочья! Они оба закрывали то уши, то глаза, махали руками, чтобы он прекратил, орали, что это невыносимо и немыслимо. Наконец он вынул лопату изо рта и поставил её на землю.

– Ну, как вам такое, господа? Спорим, что такого вы никогда не видели? На что поспорим? – хитро улыбаясь спросил он.

– Прекратите это немедленно! Что это такое? Да мы чуть рассудка не лишились! Так не бывает! – наперебой заголосили приятели.

– Ну ведь не лишились же… И это весьма похвально. Сегодня мне везёт! Некоторые не выдерживают и становятся дурачками. Да-да! – На всю жизнь остаются идиотами. Почти все. Ха-ха-ха! Вот умора! Я – Ахмет. – представился дворник, став вдруг серьёзным, и далее, но уже с восточным акцентом, продолжил:

– Снега-то нет, вот и развлекаюсь с лопатой, понимаешь.

Павел посмотрел на товарища и тихо сказал:

– Петя, слушай, мне что-то не хорошо… В глазах всё пожелтело…

– Блин, аналогично. Хрень какая-то. Похоже, что траванулись. Может подсыпали что…

– Молодые люди! Дело тут не в еде вовсе, – попытался вставить Ахмет свои пять копеек, но был прерван на полуслове.

– Послушайте, как вас там, Ахмет, мы с приятелем сейчас не очень хорошо себя чувствуем, а вы тут досаждаете… Вы не могли бы нас…

– Нет, это вы теперь послушайте! Дело не в еде, а в том, из чего вы кушали! Ахмет далеко видит, Ахмет слышит сквозь стены! Зачем кушали из кукольной посуды? А теперь вот удивляетесь, что в сказку попали. Уж кому, как не вам знать – полумеры до добра не доводят! Если ты человек, так и кушай из человеческой посуды. Из кукольной посуды – вам уже нельзя. Это дорога назад. Вот: тут я на лопате записывал за вами утром, пока вы ещё спали. – И дворник указал на тыльную сторону ковша лопаты, на которой было записано фломастером недавно озвученное Павлом стихотворение: пусть убог и никчёмен мой завтрак, но я розовощёк словно бог…

Павел побледнел от увиденного и уставился на Ахмета:

– Как вы узнали? Я же никому, кроме…

– Видишь, ты ещё не написал, а я уже знал, что напишешь. Мы тут немного впереди вас живём, однако…

Павел вдруг увидел, что у Петра вообще нет лица – просто размытый овал вместо головы. Его друг стоял рядом, засунув руки в карманы и молча внимал дворнику – просто серое пальто, увенчанное размытым очертанием головы.

– А это – таким ты видишь его на самом деле. Безликим, немым, созданным только для того, чтобы слушать тебя и следовать за тобой, он здесь только для того, чтобы тебе не было скучно, – сказал дворник, поймав удивлённый взгляд Павла на преобразившегося товарища. Павел отвёл глаза в сторону и задумался.

– А ведь вы правы. Я об этом как-то раньше не задумывался… Чёрт возьми, неудобно-то как. – Тихо проговорил Павел. Он повернулся к Петру и начал было:

– Петя, я не…

– Не утруждай себя оправданиями – он всё равно тебя не услышит, – прервал его дворник.

– Почему это?

– А ты подумай хорошенько. Ты же не один на белом свете живёшь! – Сказал дворник и, весело расхохотавшись, подмигнул им обоим сразу. Безликий Пётр в ответ молча закивал головой и полез за сигаретой.

– Итак, господа полу-апостолы, у нас мало времени, вы здесь, к моему глубочайшему сожалению, не на долго. А жаль. А вот если тронулись бы умом, то задержались бы тут на более продолжительное время. Но тогда там, у себя, стали бы дурачками. Дилемма, однако. Так не будем же терять время на разговоры. Давайте оторвёмся по полной! Бежим скорее гнуть забор! Что может быть веселее! Ай да за мной! – Прокричал Ахмет, и Пётр с Павлом, охваченные азартом помчались вслед за дворником к ограде сквера.

– Вот так – хватайтесь за ограду и начали!

Пётр с Павлом обеими руками взялись за ограду, которая едва доходила им до пояса и начали её гнуть в разные стороны. Поразительно, но чугунная ограда легко поддавалась любым манипуляциям, будто была выполнена не из металла, а из латекса. Они растягивали её в разные стороны, играли на ней как на струнах. Звук был похож, как если бы они играли смычком на пиле. И каждый играл в своей уникальной тональности. Звуки рябью расходились от ограды в разные стороны. Ничего приятней они раньше не испытывали…

– Стоп! – скомандовал дворник, – угомонитесь уже. Вам пора. И мне тоже. Пора уж и честь знать.

И тут они оба почувствовали в руках холод металла. Они стояли и держались за чугунное ограждение. Пётр, не мигая, уставился на Павла:

– Слышь, Паша, а у тебя лицо прояснилось. На себя стал похож. А то была какая-то бесформенная клякса.

– И у тебя, я смотрю, рожа тоже обрела, пусть и отдалённые, но всё же человеческие черты. Что не может не радовать. А где дворник?

– Испарился куда-то. Пойдём покурим, наконец, – за этим же и зашли сюда.

Павел проводил Петра до метро. За всю дорогу оба не проронили ни слова. Они попрощались. Пообещали друг другу на долго не пропадать. Паша сел в троллейбус и поехал домой. Проезжая один из перекрёстков, он вдруг увидел Ахмета. Павел бросился в конец салона, прильнул к окошку и замахал оставшемуся далеко позади дворнику рукой. А Ахмет стоял на тротуаре и лукаво улыбаясь, махал в след удаляющемуся троллейбусу.

12 января 2020 г.

В субботу вечером Пётр позвонил своему старому приятелю Павлу с предложением посидеть в баре. На что тот с воодушевлением тут же согласился. Последний раз друзья виделись около полугода назад. Потом Пётр уехал на север за длинным рублём. И вот по возвращению с вахты он решил малость покуролесить. В былые времена они с Павлом славно кутили. Не без приключений. Всё время что-нибудь оригинальное да случалось. А как без этого?

Пётр встретил своего приятеля возле метро. Поздоровались, обнялись.

– Ну, как съездил-то? – поинтересовался Павел, – много денег заработал?

– Как-как? Время быстро пролетело… Теперь можно пару месяцев ни о чём не думать. Может, на юга рвану, а то лет пять моря не видел. А ты как? Всё пописываешь?

– Куда я денусь, это же мой хлеб. Я тебе почитаю. Потом. Если захочешь… – голосом Александра Калягина проговорил Павел, – кряксёночек! Какие у нас на сегодня планы?

– Пойдём-ка – тут не далеко на набережной забегаловку новую открыли – пальчики оближешь! Ты любишь мексиканскую кухню? Вот и славно! Там текила что надо! А там посмотрим…

Друзья просидели до самого закрытия. Уже за полночь Павел вдруг вспомнил, что ему срочно надо домой.

– Куда ты поедешь? Метро уже закрыто, мосты разведены… У меня переночуешь. А утром тогда уже и домой, если тебе уж так приспичило. Хотя стопудово – ты с утра об этом даже и не вспомнишь.

Друзья зашли в круглосуточный магазинчик. Пётр за руку поздоровался с продавцом. И тот, не смотря на поздний час, без лишних вопросов выдал в бумажном пакете бутылку коньяка.

– Для меня у них всегда двери открыты – в любое время суток! – похвастался Пётр.

Пётр жил один в однушке. Он организовал крепкий чай, в буфете нашлись шоколадные конфеты. Друзья сидели, курили, неспешно беседовали. Пётр предложил было коньячку, но Павел сказал, что ему на сегодня хватит. Тогда хозяин пожал плечами и добавил его себе в чай. Павла явно клонило в сон.

– Паша, иди приляг на диване, покемарь чуток. Я растолкаю, если что. Мне что-то спать совсем не хочется.

Павел проснулся ровно в три часа ночи. Он частенько просыпался в это время. Голова страшно гудела. Он вышел на кухню и застал Петра за ноутбуком. Тот смотрел какой-то фильм с бокалом чая в руках. На столе стояла бутылка с остатками коньяка.