Я обомлел. Не дай бог, чтобы это был кто-то из учителей. Я поднял глаза, наполненные ужасом, и к величайшему моему облегчению увидел перед собой Суворова. Но облегчение испарилось без следа, когда я увидел укор в его глазах.

– Ты что? Табак мне тут раскуривать?

– Это другое… – пытался оправдываться я, прекрасно понимая, что это бесполезно.

– Но-но-но! Ты это дело брось! Учёба – вот твоя главная обязанность! – сверлил меня взглядом Александр Васильевич, – давно куришь?

– Месяца два…

– Твоё счастье, – сказал он, немного ослабив хватку, – отучим быстро. И чтобы больше впредь дурью, этому подобной, не занимался!

– Но я уже привык!

– Отвыкнешь! Закурить захотел – сделай пять отжиманий! Отучишься быстро!

После этих слов граф ушёл.

Я вернул Косте его Ашку по предлогом, что расхотелось. Но я никак не мог забыть глаза Суворова. Это взгляд я вряд ли когда-нибудь забуду. Лучше бы он меня даже ударил, чем ТАК смотрел.

Раздумья мои прервал звонок. Я направился в класс, где занял своё место.

– Доброе утро, садитесь, – сказала историчка, – к сегодняшнему уроку, вам нужно было прочитать про Альпийский поход Суворова. А отвечать пойдёт…

При словах о Суворове, граф, расположившийся в конце класса, немного оживился.

– Отвечать пойдёт…

Что за дурная привычка! Не может что ли сразу сказать? Зачем-то тянет резину! И эта гробовая тишина, которая висит в классе, то напряжение, которым пропитан воздух, просто сводит с ума!

– О! Кузьмин! К доске!

Вот напасть! Я ведь ничего не читал!

Не показывая вида, я вышел к доске, на которой висела карта со стрелками, и взял в руки указку.

– Ну? Мы тебя слушаем. Расскажи-ка нам, Кузьмин, про маршрут Суворова, и покажи его на карте.

Я с надеждой посмотрел на Суворова. Тот нехотя встал, подошёл ко мне и сказал:

– Повторяй за мной.

Я начал отвечать, слово в слово повторяя сказанное Александром Васильевичем.

Доклад мой длился не более десяти минут.

– Ну Кузьмин! Сегодня ты меня удивил! Ведь можешь, когда захочешь! Поставлю пять, но! Суворов не называл битву на Чертовом мосту непростой!

– Откуда вам знать, сударыня, как я её называл! – буркнул граф, – пороху не нюхала, зато знает, что я сказал. Хм!

Остаток дня прошёл без особенных происшествий. По большей части от того, что я просто тихо отсиживался за партой, стараясь не напоминать учителям о моём существовании.

По окончании шести уроков, я засобирался домой. Вообще уроков было семь. Оставалась физкультура. По-моему, надо быть последним глупцом, чтобы поставить в пятницу семь уроков! Но это же наш завуч, ей виднее… Одним словом, я (впрочем, как и всегда), решил откосить от урока и тем самым подарить себе целый свободный час к основному времени выходных.

Я зашёл в раздевалку и начал искать свою куртку в общем многообразии верхней одежды. Нельзя сказать, что я очень волновался из-за того, что не мог найти её. Я думал, что она, по своему обыкновению, окажется где-то на полу, так как не у всех людей руки растут откуда надо. Но потратив на поиски минуты три я начал переживать. Её не было нигде, будто она испарилась.

Неожиданно за моей спиной кто-то кашлянул. Причём кашлянул так, как обычно привлекают внимание. Я обернулся и увидел Суворова, который преспокойно стоял с моей курткой в руках.

– Вот спасибо! – сказал я, – ищу её уже битый час!

Но к моему удивлению, когда я потянулся за пропажей, граф отдернул руку.

Я с изумлением посмотрел на него. Он тоже посмотрел на меня, но без изумления.

– Понял, иду на физ-ру, – сказал я уже упавшим голосом.

Только после этого Александр Васильевич вернул одёжку мне.

Аккурат в этот момент прозвенел звонок, возвестивший о начале урока.

Переодевшись, я вышел в зал. Многие одноклассники были удивлены моим присутствием на уроке. Не потому что я не любил физ-ру, даже наоборот – я без ума был от спорта, просто последнюю физ-ру пропускал почти всегда. Иные даже задавали вопросы по этому поводу, но отвечал я очень кратко и неохотно, посему все быстро оставили меня.

В зале на скамейке меня уже поджидал Суворов. Я встал в строй.

– Кузьмин! Какие люди в Голливуде! – почти крикнул физрук и засмеялся.

Смешно. Просто ухохотаться.

Наш физрук в принципе был человек неординарный. Я знаю, что он из бывших военных, но по нему этого не скажешь. Роста он был небольшого, зато имел хороший живот. Брился он не часто, но усы не сбривал никогда. Шутил много, но шутки его были настолько нелепы, что смеялся над ними только он сам. А в остальном он был неплох. По крайней мере в части физического развития.

Урок начался, по традиции, с разминки. Я нехотя делал упражнения, ибо по горло был сыт утренней разминкой с графом да и тело мое всячески пыталось сообщить мне о необходимости отдохнуть. Этим бы я и занялся, но граф решил, что мне просто необходимо еще раз за день позаниматься спортом.

Потом мы играли в баскетбол. Когда капитаны собирали команды, то меня выбрали одним из первых. Из этого можно сделать вывод о моём уровне игры. Меня поставили в защиту, где за счет высокого роста, я имел некое преимущество. Бывало, подключался к атакам, но поскольку броски мои оставляли желать лучшего, то я предпочитал играть второй линией.

Суворов же очень оживился с началом игры. Он, не отводя глаз, смотрел за каждым движением игроков. Неудивительно. В его-то время такого не было. Но реплика Александра Васильевича заставила меня думать иначе:

– Ну там пробежка!

Я вопросительно уставился на него. Он заметил этот взгляд и, хитро подмигнув, сказал:

–Видишь ли, друг мой, я знаю много вещей, о которых в моё время никто даже не подозревал. Привыкай!

– Гриша, не спи! – крикнул Костя, который был нашим капитаном.

Я обернулся и увидел мяч, летевший прямо на меня. Я поймал его и встал в растерянности.

– Бросай от груди, целься в квадрат, прыжок! – услышал я команды Суворова.

Я полностью ему доверился, бросил…

– Два очка! – крикнул физрук.

Команда поздравила меня. Не потому, что забросил, а потому, что я никогда не умел нормально бросать, а здесь принёс жизненно необходимые для победы очки.

Игра была окончена. Мне удалось, кстати, забросить потом ещё один. Я направлялся в сторону раздевалки, когда ко мне подошёл Михаил Сергеевич – наш физрук.

– А я не понял. Ты, Кузьмин, когда играть-то научился?

"А я не понял" – это его любимая фраза. Никто не знает откуда она взялась, да и логике выражение не всегда поддавалось, однако оно была неотъемлемым атрибутом учителя.

Я только пожал плечами, но при этом хитро подмигнул графу, который, в свою очередь, не смог сдержать улыбки.

Я пришёл домой уставшим, как собака. Но мысль о том, что впереди целых два дня отдыха, залечивала раненное учёбой сердце. Не было никакого желания что-либо делать. Но разве с Александром Васильевичем забалуешь… Несмотря на все мои уговоры, он оставался непреклонен:

– И что что выходные? Лениться значит можно? Ни в коем разе! Лени нельзя поддаваться!

Спорить было бесполезно. И в итоге к приходу родителей уроки были сделаны, квартира помыта, а ужин – приготовлен. Я думаю, будет излишне описывать эмоции родителей и также бесполезно рассказывать о моем состоянии после столь насыщенного дня. Было единственное желание – завалиться в кровать и уснуть.

За ужином, как всегда, обсуждали последние новости. Тут-то и началось самое главное:

– Гриша, – вдруг сказала мама, – ты ведь футболом увлекаешься?

– Да, – отвечал я, не чувствуя подвоха.

После моего ответа мама с отцом загадочно и одновременно торжественно переглянулись. Обычно после этого взгляда следует нечто неожиданное, иногда приятное, иногда не очень…

– Ну и замечательно! У нас неподалёку как раз открыли секцию! И я тебя записала на просмотр!