Сбор церковной десятины
Наряду с проповедью, роль легата заключалась также, и, возможно, прежде всего, в надзоре за сбором церковной десятины (décime). Как только он официально узнал, что король Франции принял крест, Климент IV даровал ему десятину, то есть налог в размере 10 %, который должен был взиматься с церковных доходов, превышающих 15 турских ливров. Еще Четвертый Латеранский собор в 1215 году определил условия этого вклада Церкви в крестовые походы. Епископы, каноники, приходские священники — все должны были платить десятину сборщикам, назначенным легатом. Монастыри, часто наделенные очень богатыми владениями, были важными вкладчиками. Сбор десятины действовал в течение трех лет, то есть выплачивается в течение трех лет подряд. Разумеется, он затрагивал епархии королевства, прилегающие к нему епархии — Льеж, Мец, Туль и Верден, а также часть церковной провинции Лион, расположенные за пределами королевства, — облагались по более низкой ставке, одной двадцатой части с доходов, чего было недостаточно, чтобы успокоить споры по этому поводу.
Сбор десятины был поручен легату Симону де Бри, которого позже сменил Рауль де Гроспарми. Мероприятия по сбору налога не должны были быть слишком сложными, поскольку налоговая база была определена во время предыдущих сборов. Таким образом, каждый примерно знал, сколько он должен заплатить. Из огромной массы счетов и документов всех видов, которые должны были образоваться в результате сбора десятины, в архивах почти ничего не сохранилось, и можно только представить себе, как представители легата передвигаются от монастыря к приходской церкви, чтобы получить суммы, причитающиеся в каждой епархии. Орден цистерцианцев добился выплаты единовременной суммы в 20.000 турских ливров, а расходы, понесенные на сбор, в данном случае свелись к нулю. Что касается многочисленных женских монастырей, то они не имели ничего своего и поэтому не были обязаны платить десятину. Были и другие исключения. Основанный Бланкой Кастильской, монастырь Мобюиссон был наделен богатой вотчиной, но он был освобожден от уплаты десятины, а королевские клирики, несмотря на богатые пребенды (доходы) в соборах и королевских коллегиальных церквях, также были освобождены от этого. Похоже король не во всем подавал пример своим подданным[42].
Более того, в то время как дух крестового похода ослабевал в умах рыцарей, прелаты и аббаты не желали платить. Следует сказать, что Первый крестовый поход Людовика, а затем поход Карла Анжуйского в Италию уже привели к взиманию многолетней десятины по каждому случаю, и что папство в 1263 году также ввело centième, налог, эквивалентный 1 % с дохода. Это для церковников было уже через чур. Когда Папой было объявлено об уступке десятины Людовику, церкви Реймса, Санса и Руана выразили протест Клименту IV, который принял его с отвращением. Для Папы, в то время как крестоносцы были готовы умереть за освобождение Святой Земли, жадность клириков было трудно принять. Поэт Рютбёф насмехался над епископами: "Прелаты, не ропщите, чтобы заплатить десятую часть, / но молите Иисуса Христа, чтобы он подумал о погашении вашего долга" — то есть долга, возникшего в результате их греховного состояния[43].
Завещания, выкупы и пожертвования
Король также получал средства, предусмотренные в завещаниях для Святой Земли, а также суммы, выплаченные за невыполнение взятых обетов. Когда мужчина или женщина, принявшие крест, не могли отправиться в паломничество, Церковь позволяла, ему или ей, искупить свой обет. Например, 2 апреля 1267 года легат согласился освободить, Беатрису Брабантскую, от крестоносного обета в обмен на отправку вооруженных людей или в обмен на финансовый взнос, размер которого должен был определить приор доминиканцев Лилля. Такие суммы могли быть очень большими. В 1261 году Ангерран, сеньор де Куси, обязался заплатить 12.000 турских ливров, чтобы освободиться от обязательства, наложенного на него Людовиком, отправиться за море в наказание за совершенное преступление. В целом, откуп от клятвы крестоносца не являлся чем-то позорным. Более того, в некоторых случаях откуп даже поощрялся. В 1267 году патриарх Иерусалимский Вильгельм II Аженский попросил Папу не разрешать пересекать море тем, кто не может сражаться, "бедным, старым и невооруженным", потому что они будут скорее мешать, чем помогать и станут бесполезными ртами, которые нужно кормить. С другой стороны, тем, кто не исполнял свой обет или не откупился от него, было обещано отлучение от Церкви[44].
За всем этим должен был следить легат. 13 июня 1269 года Рауль де Гроспарми поручил аббату Сен-Пьер д'Овиллер напомнить крестоносцам в графствах Шампань и Бри о приближении срока, установленного королем Франции для их отъезда — первой недели мая 1270 года. Те, кто не мог уехать, или те, кто предусмотрительно оставил себе возможность откупиться от обета, должны были выплатить причитающуюся сумму в руки аббата. Аббат должен был с особой тщательностью вести список тех, кто откупался от своего обета. Четыре месяца спустя, 16 октября, аббат обратился к архиереям и сельским деканам епархий, в юрисдикции которых находились графства Шампань и Бри (Реймс, Шалон-сюр-Марн, Суассон, Мо, Париж, Санс, Осер, Лангр и Труа). Они сами должны были созвать подведомственных им приходских священников и попросить их назвать имена всех тех, кто принял крест в их приходе, а также имена наследников и душеприказчиков тех, кто, приняв крест, умер в течение прошедших трех лет. На основании решения легата Симона де Бри, те, кто публично отказался от обета, должны были быть отлучены от Церкви, и на приходских священников возлагалась обязанность огласить этот приговор. Таким образом выстраивалась вертикаль: Папа делегирует свои полномочия легату, легат задействует аббата Сен-Пьер д'Овиллер, который созывает приходских священников, которые должны составить список крестоносцев в своем приходе. Организация крестового похода была серьезным делом[45].
В октябре 1268 года Папа распространил индульгенции, предусмотренные для крестоносцев, на тех, кто отдаст королю Франции значительную часть своих доходов для подготовки его заморской экспедиции. Эти люди как бы лично уходили уходили в паломничество. Во время проповеди похода в Бретани один доминиканец получил пожертвований на сумму 700 ливров. Как видим собранные таким образом суммы были далеко не ничтожными. Поступления от десятины, завещаний, откупов от обетов и пожертвований на крестовый поход трудно оценить суммарно. Но несомненно, они представляют собой огромную сумму. По оценкам, от 200.000 до 250.000 турских ливров — это годовой доход от десятины, взимаемой с Церкви во Франции. За три года король мог рассчитывать получить от 600.000 до 750.000 ливров, к которым следует добавить суммы, выплаченные по завещаниям и откупам или для получения эквивалента статуса крестоносца. Вряд ли будет ошибкой предположить, что общая сумма составила 800.000 или 900.000 турских ливров. Эту оценку следует сравнить со стоимостью первого крестового похода Людовика в Египет: 1.500.000 турских ливров, и с некоторыми конкретными данными ― жалованье рыцаря за год составляло 160 ливров, боевой конь среднего качества стоил от 50 до 100 ливров[46].
Ресурсы домена
Во второй половине XIII века еще было живо убеждение, что "король должен жить за счет своих владений", то есть, доходов со своего домена. Король при династии Капетингов все еще оставался феодалом. Не существовало не только налогов в масштабах всего королевства, но и король получал доход только с тех земель, над которыми имел непосредственный контроль. Поэтому нужно было сделать все, чтобы извлечь из этого максимальную пользу.
