С тех пор… Нет, он пытался, правда пытался. В отличие от большинства Семену повезло: гепатиты и ВИЧ, преданные спутники исколотых вен, каким-то чудом обошли его стороной. У него был шанс на нормальную жизнь, на нормальную любовь, но дальше нескольких поцелуев дело не заходило. Он целовал кого-то другого, а губы все равно чувствовали холодную Ленкину кожу.
Метадон оставил ему здоровье, но отнял все остальное.
Ты сам отнял у себя все.
Жестокая мысль ужалила изнутри, пока хозяйка квартиры ходила за телефоном. Выдернув из кармана зажигалку, Семен успел сделать пару успокоительных щелчков, прежде чем девушка вернулась.
– Только скажите сразу, кто вы, чтобы он не подумал, что это я звоню, – предупредила она.
Чужой смартфон в ярком чехле неудобно лег в руку. Нужный номер уже был на экране. Первые два звонка Васек сбросил, в третий раз просто не взял трубку. Снова скрестив на груди руки и привалившись плечом к стене, девушка наблюдала за попытками Семена дозвониться.
– Мы сегодня расстались, – наконец произнесла она, – так что вряд ли он рад звонкам с моего номера.
Телефон в руке Семена вдруг ожил. На экране высветилось фото Васи, и он поспешил смахнуть в сторону кружок с зеленой трубкой.
– Васек, это…
– И че ты теперь названиваешь, сука? – полузнакомый смазанный голос бурлил злостью. – Решила на коленях ко мне приползти?
– Вась, это…
– Да пошла ты!..
Не дослушав поток матерщины, Семен отключился. Он слишком хорошо знал эти истерические интонации, эту смазанную торопливость речи. Васек был под кайфом. Теперь все встало на свои места.
Все это время Семен звонил ему, писал, ждал этой встречи в надежде на нечто гораздо большее, чем формальное Ромкино гостеприимство, а он…
А она, эта девушка с рыжими волосами? Понимает ли она, что происходит?
– Как вас зовут? – Семен встретился с ней взглядом.
– Олеся.
– Олеся, лучше заблокируйте его номер. И не общайтесь с ним больше. Никогда. Он…
– Наркоман. Я знаю, – губы Олеси сжались, словно эти короткие фразы были горькими на вкус.
– Из-за этого вы и расстались?
– Да, – ответила Олеся и, помедлив секунду, добавила: – Надо было раньше.
Возможно, она ответила бы и на другие вопросы. С незнакомцами всегда легче говорить о таких вещах. Но тогда и Семену, вероятно, пришлось бы рассказать, откуда он знает Васька. И о себе. А этого, вдруг ясно осознал Семен, ему совершенно не хотелось.
– Жаль, что так вышло, – выдавил он.
Подобных фраз ему не приходилось произносить уже очень давно, со времен групповых занятий в Центре, когда нужно было давать обратную связь на рассказы других.
Психолог долбаный, тоже мне…
Олеся, похоже, не заметила, насколько глупо это прозвучало.
– Ну, для меня худшее уже позади, – она самую малость улыбнулась, и на щеках с бледными веснушками обозначились две ямочки. Семен, опасаясь спугнуть этот хрупкий момент просветления, так же осторожно улыбнулся в ответ.
Было жаль уходить, но что еще оставалось? Спросить телефон, пригласить куда-нибудь? А смысл? Ему все равно уезжать. Особенно теперь, когда с Васьком все стало ясно. Да и в любом случае… не получилось бы ничего. Как всегда.
Тишину нарушил раздавшийся в подъезде шум лифта: сначала мерное гудение поднимающейся кабины, затем стук разошедшихся в стороны створок.
Семен вспомнил про смартфон, который так и держал в полусогнутой руке. Может, ну ее, эту гостиницу? Теперь уже без разницы. Лучше сразу на вокзал и первым же поездом – до Питера. А там можно будет и отдохнуть.
– Я тогда такси вызову, – сообщил он свое решение. – Не подскажете номер?
Олеся никак не отреагировала. Она смотрела на дверь, прислушиваясь к доносящимся снаружи звукам.
5
Шарканье шагов стихло у порога.
Его сменил сухой скребущий звук, как будто кто-то водил ногтями прямо по двери: кхррр, кхррр, кхррр… Сверху вниз, сверху вниз…
А следом отчетливо прозвучало старческое хихиканье. Несколько кашляющих смешков, и вновь – тишина.
Олеся узнала этот смех. Прозрачные волоски на предплечьях встали дыбом. Что вообще нужно этой мерзкой старухе? Почему она прицепилась именно к Олесе?!
– Это что, та психованная бабка? – спросил Семен, покосившись на дверь.
Кажется, ему тоже стало не по себе. Как и раньше, в подъезде. Или это просто отвращение? Старуха ведь и правда мерзкая.
– Наша местная достопримечательность, – Олеся тщетно попыталась придать голосу непринужденность. – Уже познакомились с ней?
Семен не успел ответить – телефон в его руке снова зазвонил.
– Это Вася, – прокомментировал он, взглянув на экран.
Олеся взяла у него трубку и сбросила вызов. Потом заблокировала номер. Она не слышала, что именно Вася сказал Семену в ответ на его звонок, но и так все понимала. Думать об этом больше не хотелось. Голова и без того начинала болеть.
«Да еще эта старуха…»
Время будто загустело, когда Олеся снова посмотрела на дверь. Новенькое полотно под дуб уже не казалось таким надежным, несмотря на двухмиллиметровый стальной лист и ночную задвижку вдобавок к двум замкам. Скрежет и хихиканье по ту сторону прекратились, но…
«Вдруг она до сих пор там?»
Конечно, где же еще.
В отяжелевшей голове снова нарастал гул. Олесе казалось, что она ощущает ток крови в сосудах: вот волна прилила к голове, а вот просочилась внутрь, глубже…
Ты разве не боишься оставаться одна?
Нет. Конечно нет. Она ведь у себя дома. В безопасности. Кстати, почему она до сих пор продолжает разговаривать с этим парнем? Почему она вообще впустила его?
Хочешь, чтобы он ушел?
Да. Пусть в итоге он оказался не грабителем или маньяком, а действительно Васиным знакомым, но теперь ему пора уходить. Вроде бы он спрашивал номер такси…
Но тогда придется открыть эту дверь.
Да. А за ней…
Олеся была уверена, что старуха все еще там. Стоит прямо на пороге, подслушивает их, поджидает, а как только дверь откроется…
Не открывай.
«Господи, да что за сумасшествие такое? Это просто древняя бабка! Дунешь – полетит!»
Олеся резко выдохнула и прижала ладони к лицу, уже не волнуясь о том, насколько ненормально это выглядит со стороны. В конце концов, парня с рюкзаком она больше никогда не увидит.
– Все в порядке? – спросил Семен, и Олесе пришлось опустить руки.
– Да, все нормально. Просто устала.
Он должен остаться, – произнес внутренний голос.
До сегодняшнего вечера Олеся никогда не воспринимала его как нечто отдельное от себя, но сейчас… Неужели это еще один нервный срыв? Нет, хватит. С нее довольно. Больше никаких больниц, никаких одуряющих уколов! Это всего лишь усталость. Очень сильная усталость, вот и все.
Секунды продолжали тянуться густым киселем, а невидимые приливы и отливы в голове никуда не исчезли. Их пульсация ощущалась все глубже.
И, что еще хуже, поле зрения снова сдавливало кольцо черноты.
«Пожалуйста, не сейчас».
Он должен остаться!
– Получается, вам теперь негде переночевать? – вопрос вырвался прежде, чем Олеся успела его осознать. В груди болезненно зачастило сердце.
«Господи, что я творю?»
– Вообще – да, – ответил Семен. – Но это ерунда, я вызову такси и…
«И правильно! Надо выкинуть эту глупость из головы…»
ОН ДОЛЖЕН ОСТАТЬСЯ!
– Оставайтесь у меня, если хотите, – окончательно утратившие чувствительность губы выговаривали слова вопреки здравому смыслу. Чернота плескалась в углах глаз. – В гостиной есть диван.
– Ну… – Семен смущенно наклонил голову, опять приглаживая волосы на затылке. – Не хочется вас напрягать, если честно. Договор у меня был с Васей, так что…
Он останется.
– Если бы я не выгнала его, вы бы все равно ночевали здесь. – Олеся напряженно улыбнулась. Перед глазами то темнело, то снова светлело, а воображение рисовало образ ухмыляющейся бабки в желтом шерстяном берете, прижимающейся к двери квартиры с той стороны. Что если после ухода Семена она там и останется?
