За ужином Уилбур Уимс, тощий долговязый мужчина, посмеивался:

– Благодаря тебе, Дот, нынче весь город поперся в кафе, чтобы увидеть зуб динозавра.

– Знаю. Я сама там была. – Дот подложила ему картофельного пюре из кастрюльки. – Как думаешь, он настоящий?

Уилбур прихлебнул чаю со льдом.

– Зная Иджи, я сомневаюсь. Она обожает всякие розыгрыши. Помнишь ее прошлогоднюю банку с окаменевшей двухголовой лягушкой? Потом оказалось, что лягва резиновая.

– Да что ты!

– Ну да. Иджи купила ее в бирмингемской «Лавке чудес».

– Надо же! – Дот поставила перед мужем тарелку с кукурузным хлебом. – Что еще она удумает?

– Кто ее знает. Но что-нибудь потешное, уж точно.

Как и все в городе, чета Уимс давным-давно знала и любила Иджи Тредгуд. Светловолосая девочка с коротко стриженными кудряшками, слишком рослая для своих лет, всегда была сорванцом. Едва научившись ходить, она играла с мальчишками и лазала по деревьям. Вечно сидела на огромной мелии, росшей в палисаднике, или на крыше дома. Мать говорила, что Иджи, умевшая залезть куда угодно, наверняка произошла от обезьяны.

Как-то раз, ей было лет шесть, она играла неподалеку от депо. Матушка ее вышла подмести крыльцо и, взглянув на проходящий пятичасовой поезд в Атланту, на крыше вагона увидела свою дочурку, махавшую ей рукой.

Конечно, с матерью, решившей, что ребенок ее вот-вот свалится и погибнет, случилась истерика. К счастью, успели послать телеграмму на следующую станцию Пелл-Сити, где Иджи, целую и невредимую, сняли с вагона. В детстве она и ее младший братишка Джулиан преклонялись перед своим старшим братом Бадди. Это он научил ее стрелять, рыбачить, играть в футбол и бейсбол. Если ее на что-нибудь подстрекали, она это делала. Все считали ее слишком смелой для девочки.

Однажды в школе мальчишка забросил змею в женский туалет, и девчонки с диким визгом выскочили вон. Все, кроме Иджи. Она схватила змею, кинулась вслед за хулиганом, поймала его и засунула гадину ему под рубашку. Узнав об этом происшествии, преподобный Скроггинс взял за основу своей воскресной проповеди 132-й псалом: «Как хорошо и как приятно жить братьям вместе!»

Однако Иджи не слышала этих наставлений. Обычно по воскресеньям они с Бадди рыбачили – ловили сомов на реке Черный Воин.

Иджи всегда была этакой взбалмошной и неугомонной, но после гибели Бадди в несчастном случае на путях пошла, что называется, вразнос. Она пропадала в Ривер-клубе, хороводилось со шпаной, выпивала, играла в карты. Не слушалась никого. До тех пор, пока в Полустанке не появилась двадцатилетняя Руфь Джемисон, приехавшая преподавать в приходской школе. И тогда Иджи почему-то остепенилась. Неизвестно, что бы с ней стало, говорила ее матушка, если б не Руфь. Но когда та уехала домой в Джорджию и вышла замуж, Иджи опять слетела с катушек.

Однако через пару-тройку лет, когда Руфь ушла от мужа и вернулась в Полустанок, отец дал Иджи пятьсот долларов для начала собственного дела. Она купила кафе, в котором стала хозяйничать вместе с Руфью. Мамаша и папаша Тредгуды надеялись, что теперь-то дочь угомонится. И она угомонилась. Почти. Верная себе, порой Иджи совершала такое, чего делать не следовало. И о чем не ведала Руфь.

Малыш Руфи был принят в семью Тредгудов с момента своего рождения. Руфь назвала его Бадди младший в честь их погибшего сына. Мамаша и папаша Тредгуды, а также Клео и Джулиан, братья Иджи, заботились о нем и помогали его поднять.

Нинни Тредгуд, милая дама, вместе с мужем Клео, одним из братьев Иджи, жила неподалеку от кафе. В то время у нее была кошка, родившая восемь котят. Десятилетний Бадди каждый день приходил к Нинни и часами играл с котятами. Ему было хорошо с тетушкой Нинни, а той нравилось его общество.

Как-то раз она заглянула в кафе и сказала:

– Руфь, твой мальчик воистину почемучка.

– Вот как? – улыбнулась та.

– Он засыпает вопросами: почему котята мурлычут, почему у кроликов длинные уши? Нынче пришел ко мне и спрашивает: «Тетя Нинни, почему куры не летают, хотя у них есть перья и крылья?» Хороший вопрос, милый, говорю я. Будь я курицей, я-то, конечно, улетела бы, если б могла, увидев, что ко мне приближается повариха Сипси с большой сковородкой.

И верно, Бадди интересовало все: кто едет в проходящих поездах? А куда? Что они будут делать, когда приедут на место?

Разумеется, Иджи считала его любознательность знаком гениальности и того, что когда-нибудь он совершит нечто великое. В том она ни капли не сомневалась.

Даже когда Бадди, заигравшись на путях, лишился руки, Иджи как будто не замечала его увечья.

Нынче они отправились рыбачить на озере. Бадди долго смотрел на воду, а потом спросил:

– Как думаешь, тетя Иджи, стоит послать валентинку Пегги Хэдли?

– Почему бы и нет? Она же тебе нравится?

– Ну да.

– Тогда, конечно, надо послать.

Помолчав, Бадди сказал:

– Только вот не знаю, нравлюсь ли ей я.

Иджи посмотрела на него.

– Конечно, нравишься. Кому же не понравится самый умный и красивый мальчик на свете? Найдется ли такой человек? Кроме того, она сама мне о том сказала.

– Она так сказала?

– Ага. Только не выдавай меня.

Бадди улыбнулся и через пару минут спросил:

– Интересно, почему сомы усатые?

– Не знаю, милый, но у тебя, по-моему, клюет.

Бадди вытаращился на поплавок.

– Ух ты!

После недолгой борьбы он выудил рыбину.

– Ого! Ты глянь, тетя Иджи! Интересно, сколько она весит?

– Никак не меньше двадцати фунтов.

– Думаешь?

– Нет, но маме твоей скажем, что именно столько, идет?

– Ладно.

Маму Бадди любил, но лучшим другом его была тетя Иджи. С ней он играл в футбол и бейсбол. С ней пускался во всякие приключения.

Давеча она прочла в «Сельском календаре», что в ближайший вторник ожидается сильный метеоритный дождь. Тем вечером они уселись на заднем крыльце и смотрели на небо в росчерках падающих звезд. Вдруг Иджи схватила бейсбольную перчатку и кинулась во двор. Через минуту раздался ее восторженный возглас:

– Есть, поймала!

Она бегом вернулась к Бадди и вручила мальчику свою добычу:

– Вот, я поймала твою счастливую звезду. Понимаешь, что это значит, да? Отныне, малыш, тебе во всем сопутствует удача.

Конечно, это был обыкновенный камушек, но Бадди пришел в восторг. Ему не терпелось узнать, какую удачу приготовило будущее.

Некогда Полустанок, располагавшийся в десяти милях от Бирмингема, был весьма оживленным городком, который давал занятость двум с лишним сотням путейцев. Однако с уменьшением пассажирского потока и закрытием большой сортировочной станции народ стал искать работу в других местах, и городское население пошло на убыль. Многие стали покидать Полустанок, еженедельный вестник Дот сообщал все меньше новостей. Обитатели Полустанка сколько могли цеплялись за прежнюю жизнь, но подлинным началом ее конца стали внезапное закрытие кафе Иджи Тредгуд и отъезд его хозяйки во Флориду. Еще долго после этого старики и мальчишки заглядывали в щели ставен на окнах кафе, не веря, что это случилось. Но оно случилось. Исчезли кафе и салон красоты, чуть позже Почтовая служба США упразднила свое отделение в Полустанке, и некогда деловой квартал, средоточие общественной жизни, превратился в длинную безлюдную улицу. Город как таковой сгинул, и его оставшиеся жители очутились посередь неведомо чего, где нет работы и возможности что-либо купить. В конце концов даже самые упертые старожилы вроде Дот и Уилбура Уимс были вынуждены принять неизбежное и уехать.