— Останками, — поправил Пафнутьев.

— Нет, это будут именно остатки. Похоронят с причитающимися почестями. Может быть, и мне придется произнести несколько теплых слов... Я умею. Не привыкать. Заверяю вас, они будут искренними. Мне действительно жаль, что мы не сработались, — Сысцов оперся о подлокотники, чтобы подняться.

— Сядьте! — резко сказал Пафнутьев.

— Что?

— Я сказал, чтобы вы сели! — Пафнутьев не то в растерянности, не то в замешательстве от собственной дерзости, почесал левой рукой затылок. И в тот же миг произошло нечто невероятное, что не поддавалось ни пониманию, ни объяснению. Большая бутылка прекрасного грузинского вина «Оджелеши», стоявшая в центре стола, куда ее недавно поставил Пафнутьев, вдруг взорвалась. Не просто распалась, нет, ее словно разорвало на мелкие кусочки каким-то внутренним взрывом. Густое красное вино «Оджелеши» плеснуло в сторону Сысцова, окатив его тяжелыми красными потеками Его лицо оказалось забрызганным, вино стекало на шотландскую куртку.

— Что происходит?! — воскликнул Сысцов в полнейшем недоумении.

— Спокойно, Иван Иванович, — проговорил Пафнутьев, облегченно переведя дыхание. Все сработало, слава Богу, все сработало Андрей не подвел, Андрей оказался надежным парнем — Сидите и не двигайтесь Иван Иванович или просто Ваня, как поется в песне, — Пафнутьев позволил себе улыбнуться.

— Что происходит? — повторил Сысцов с истеричными визгливыми нотками.

— Это был выстрел из снайперской винтовки с оптическим прицелом. И прогремят еще выстрелы, если хоть один из ваших костоломов приблизится ко мне ближе пяти метров. И вам не следует совершать резких движений. И девушка ваша пусть не приближается ко мне слишком близко, даже с рюмкой водки. Хотя, как вы сами понимаете, в другой обстановке я бы не отказался ни от водки, ни от девушки. Повторяю последний раз — не двигаться, — сказал Пафнутьев, заметив, что Сысцов опять хочет подняться — Вы сами сказали, что нормы закона не слишком меня сдерживают. Сидите. Иначе Президенту придется подыскивать себе другого советника. Слушайте внимательно. И вы, и ваши костоломы остаются неподвижными до тех пор, пока не услышите, что заработал мотор моей машины. — Пафнутьев говорил громко, чтобы и парни за спиной его слышали. Они стояли на открытом месте, хорошо освещенные солнцем, стояли не двигаясь, понимая, что представляют собой прекрасную мишень для хорошего стрелка. А стрелок, судя по первому выстрелу, был хороший.

— Может быть... — начал было Сысцов, но Пафнутьев его перебил.

— Заткнитесь, уважаемый Иван Иванович. Я вам не давал слово. Письмо из канцелярии Президента я все-таки возьму, гранки тоже не для вас предназначались... Все это может пригодиться моему другу Фырнину... Вдруг выживет... Один вот выжил и такого натворил... Выжившие люди опасны, Иван Иванович. Я вот выжил... Сами видите к чему это привело.

Сысцов сидел неподвижно, не решаясь даже поднять руку, чтобы вытереть вино с лица. В глазах его была растерянность, был и гнев, но какой-то беспомощный, подавленный.

— Ну что ж... Ну что ж, — повторял он. — Если так... Действительно... Мотор машины заработает и пожалуйста...

— Какой-то вы замшелый, Иван Иванович... Тяжело перестраиваетесь. Не знаю, что вы там Президенту насоветуете, не знаю... До скорой встречи, Иван Иванович, — Пафнутьев поднялся и быстрыми частыми шагами направился к воротам. Ни Сысцов, ни один из его боевиков не пошевелились. Только у самых ворот Пафнутьев решился оглянуться — все оставались неподвижны. Не искушая больше судьбу, он проскользнул в приоткрытые ворота. Его машина стояла на месте. Возле нее торчал еще один боевик. Он посмотрел на Пафнутьева с нескрываемым удивлением.

— Быстро к шефу! — сказал Пафнутьев. — Установка меняется.

Решительно отодвинув парня в сторону, он открыл дверцу, сел за руль, включил мотор и, не теряя ни секунды, рванул с места. Через триста метров остановился — на дороге стоял Андрей.

— Садись быстрее! — сказал Пафнутьев, распахивая дверцу.

— Что вы ему сказали на прощание? — спросил Андрей, когда машина вырвалась на шоссе.

— Что говорят люди, покидая гостеприимного хозяина... До скорой встречи.

— Надо было его все-таки хлопнуть.

— Ни в коем случае! Это всем им развязало бы руки и мы бы отсюда так легко не выбрались.

— А дело бы сделали, — стоял на своем Андрей.

— Нет, Андрюшенька... Нам не только о себе надо думать. Нам еще кое-кого спасать надо.

— Кого именно?

— Начнем с Фырнина. Ему, похоже, крепко досталось. А потом, помолясь, и за тебя возьмемся, — Пафнутьев прибавил скорости, обошел сразу несколько грузовиков и вырвался на простор. Дорога была свободная, холодный осенний воздух охлаждал мотор, врывался в салон, наполняя его запахами поздней осени. — Как же я напьюсь сегодня с Аркашкой и Овсовым, — проговорил Пафнутьев после долгого молчания. — Как же я напьюсь, — и радость предвкушения озарила его лицо.