Провожая женщину в палату к сыну, доктор ещё что-то говорил о красоте и молодости, а вернувшись в кабинет, сразу набрал номер телефона из своей записной книжки.

– Добрый день! Это первая городская беспокоит. Заведующий травматологическим отделением. Да, да. С Сергеем Васильевичем соедините, пожалуйста. Да, мы договаривались.

– Слушаю, – громко и уверенно отозвался в телефонной трубке голос чиновника.

– Здравствуйте, Сергей Васильевич! Это заведующий отделением вас беспокоит. Хочу сообщить о нашем пострадавшем. У нас всё в порядке. Вы понимаете? Ничего страшного. У родителей никаких претензий нет. Ни-ка-ких, – доктор особо выделил последнее слово, произнеся его по слогам, а затем что-то внимательно выслушал в ответ. – Да, разумеется. Спасибо. Буду очень признателен. Всего доброго! – добавил он на прощанье и с чувством глубокого удовлетворения вернул телефонную трубку на место.

В тот день, когда Димон окончательно пришёл в себя, Светлана возилась у его кровати дольше обычного. Время от времени она заходила в его одиночную палату, чтобы проверить состояние больного и поменять препараты в капельнице. Разговорчивая веселушка, запросто успевала при этом посплетничать с подружками, которые частенько забегали в палату вместе с ней.

– Ой! Сегодня что? Вторник? – между дел спросила она у одной из них. – Ещё три дня, и всё! Не дождусь выходных. Наконец-то, суббота с воскресеньем вместе выпадают. Хотим попробовать на дачу с ночёвкой выехать. Серёга в прошлые выходные уже печку топил. В доме теперь сухо будет. Обещал моторку на воду спустить. Кататься поедем. У-ух! Люблю я это дело! Погода-то! Погода-то, какая в этом году стоит! Красота! – поделилась она своими планами с коллегой по смене.

Димон, лежавший в больничной кровати, слышал её голос сквозь тягучую дрёму, вызванную успокаивающими препаратами. В какой-то момент он невольно прислушался к её рассказу и вдруг почувствовал, что уже видел и катер, и эту молодую женщину вместе с мужем на реке. Ему пригрезилось что-то ещё, чего он не смог отчётливо разобрать, так как, неожиданно всплывшая в памяти картина видения, медленно растворилась и Димон снова провалился в глубокий медикаментозный сон.

Сабиров появился в больнице через неделю уже в должности следователя.

Он приехал сразу, как только получил на это разрешение от врачей. После небольшой беседы с заведующим отделением, он зашёл в палату и осторожно подошёл к постели.

Димон в это время находился в состоянии дремоты. После нескольких дней лежания на больничной койке, он почти утратил способность крепко спать, а вместо этого практически всё время прибывал в полусне. Поэтому, услышав звук открывающейся двери, он сразу очнулся и слегка приоткрыл глаза.

– Здравствуйте, Дмитрий! Лейтенант Сабиров, – представился следователь, внимательно разглядывая его лицо.

– Здравствуйте! – спокойно ответил Кораблёв, и попытался на локтях приподняться в кровати.

– Нет, нет! Не вставайте, пожалуйста. Вам, насколько мне известно, врачи ещё не разрешили подниматься. – И он, уверенно положив свою руку на плечо потерпевшего, вернул его голову обратно на подушку.

– Всё в порядке. Не волнуйтесь. Я уже нормально себя чувствую. Надоело тут валяться, – ухмыльнулся в ответ Димон, глядя на следователя.

– Вот, и отлично! – обрадовался Сабиров. – Тогда сразу перейдём к делу. Не возражаете?

Следователь, вскользь, ещё раз глянул на перебинтованного Кораблёва, а затем продолжил.

– Скажите, Дмитрий, что вы делали на кладбище в это время? Согласитесь, время для посещения не самое подходящее.

Какое-то мгновение у Димона присутствовало желание рассказать следователю всё именно так, как было. Однако он не решился этого сделать, и скорее по старой мальчишеской привычке стал отрицать всё, на чём настаивал сотрудник милиции.

– Вы сейчас смеяться будете, – попытался ухмыльнуться Кораблёв. – Я на днях во дворе поспорил, что смогу ночью по кладбищу пройти. Договорились отправиться туда на выходные. Вот я, и решил сам себя испытать сначала. Ну, чтобы впросак не попасть потом, понимаете?

Сабиров тоже ухмыльнулся в ответ и, сделав какие-то записи, продолжил допрос.

– Понимаю. А, как в могилу провалились, помните? Хотя, лучше по другому спрошу: вы туда сами упали, или вас столкнули?

– Столкнули? Кто? Там кроме меня никого не было. Я сам провалился, – как можно более убедительно старался врать Димон.

– Вот как? А дьякон из кладбищенской церкви утверждает, что видел ещё двоих. И эти двое закапывали вас в эту самую могилу.

– Да, что вы, товарищ милиционер! Показалось ему, наверное. Один я там был, – стоял на своём пострадавший.

– И этот самый, которого, по вашим словам, там не было, запустил в дьякона палкой! – иронично заметил следователь. – Странно! Вам не кажется?

Димон заметно смутился, но вскоре снова предложил собственную версию.

– Ну… не знаю, как это могло произойти. А может они просто подошли посмотреть?

– Возможно, возможно. Всё возможно. Вот только зачем палкой бросаться? – повторил лейтенант, внимательно наблюдая за реакцией Кораблёва.

– Кто их знает? Может, это дьякон или как его там, их сам напугал? Вот они взяли и швырнули в него, – в очередной раз выкрутился Димон.

– Всё возможно, – задумчиво повторил Сабиров, одновременно фиксируя показания. – Так были они всё-таки или нет? – неожиданно переспросил он, пытаясь поймать Димона на явно лживых показаниях.

– Не знаю. Не помню я больше ничего, – тут же отрезал Кораблёв, давая тем самым понять, что дальнейшего разговора не будет.

– Хорошо, – заканчивая записывать, согласился следователь. – Вот узнать бы ещё, кто они такие. Кстати, хотите знать, в чью могилу вы угодили? – вдруг, почти по-мальчишески, оживился он.

– Могилу? А я всё-таки в могилу угодил? Ничего себе! – с фальшивым удивлением, продолжил свою игру Димон. – Конечно хочу! Интересно всё-таки!

– Так вот, – с азартным блеском в глазах начала рассказывать Сабиров. – На этом месте в конце девятнадцатого века… К сожалению, точную дату не помню. Был похоронен священник, служивший в кладбищенской церкви. Кажется, Агринский его фамилия. Я, после того, как вас в больницу увезли, там памятник его нашёл! Представляете?! Да ещё необычный такой. Дьякон сказал, что он сделан в виде амвона, кажется, – на секунду задумался лейтенант. – Нет, не так! Аналоя! Вот! Кажется, так это называется. На памятнике сверху расположена наклонная поверхность, а на ней какая-то молитва написана. Ничего себе, да? Очень интересно! И вот ещё что. Там много странного вокруг этого захоронения присутствует. В церковных записях, почему-то, пропали все записи, связанные с этим священником. В общем сплошная мистика!

По мере рассказа следователя, глаза Димона округлялись всё больше. Теперь он не просто понимал, а скорее внутренне ощущал, что его странные видения имели какой-то, вполне определённый смысл. От этой догадки ему стало немного не по себе, но виду он не подал.

Тем временем, не смотря на свой захватывающий рассказ, Сабиров изо всех сил старался скрыть недовольство собственной работой. Версия пострадавшего ни сколько не устраивала его. Природное чутьё подсказывало ему, что пострадавший не хочет говорить правду, и добиться этой правды от него легко не удастся.

– Хорошо, – подвёл, тем не менее, итог своему допросу лейтенант и протянул Димону лист протокола, который лежал сверху на кожаной папке. – Подпишите, пожалуйста.

Пока Димон медленно выводил непослушной рукой закорючку собственной подписи, Сабиров, окунувшись в воспоминания того вечера, неожиданно добавил вслух.

– И, что ещё не понятнее.… Куда делись останки покойного? Истлевшие доски от гроба позже там нашли, а вот мощей как не бывало! Просто мистика какая-то!

На прощание он, на всякий случай, ещё раз переспросил пострадавшего, уверен ли он в своих показаниях и, получив утвердительный ответ, покинул палату.