Первый шок прошёл, и усач рванул к лохматому ворюге:

– Э, нет, нет, нет! Хватит! – он протянул руку, чтобы отобрать товар, но пёс ловко отпрыгнул и продолжил дурачиться. – А ну отдай! Отдай, кому говорят!

Рыжий, весело подпрыгивая, задом продвигался к двери.

Негодующий хозяин лавки шагал за ним, то и дело пытаясь отобрать ворованное, но вот уже и дверь… Ещё чуть-чуть, и поминай как звали!

Нет уж, не выйдет! Яростно зарычав, толстяк вылетел за дверь вслед за собакой.

– Что-то долго сегодня… – протянул Красавчик и картинно зевнул, оглядывая пустынную улицу. Рядом стояла небольшая тележка с упряжью. Снег искрился на солнце.

– Не суетись. Они своё дело знают, – пробасил Голиаф и продолжил неспешно выкусывать льдинки из шерсти на лапах.

Из-за двери чёрного хода донеслось звяканье задвижки. Ещё секунда, и дверь приоткрылась, а в проёме стали видны большие торчащие уши и весёлые глаза Напёрстка.

– Ну, наконец-то! – отреагировал Красавчик.

– Заходите, пора действовать! – подмигнул маленький взломщик.

С другой стороны лавки тем временем продолжалась борьба мясника и Самсона.

– Решил поиграть со мной, да? Это ты зря, – толстяк замахнулся деревянным молотком, но промазал и окончательно взбесился. – Сейчас я поймаю тебя и сдам в приют Тёмному Офицеру. Знаешь, что там с тобой сделают?

Пёс оскалился и в страхе задрожал. «Как-то чересчур наигранно, – подумал про себя мясник. – Неужели собаки так умеют?»

– Ах так?! – терпение усача лопнуло, и, широко расставив руки, тот бросился на противника. Рыжий ворюга ловко проскочил у него между ног, едва задев хвостом, но этого было достаточно, чтобы мужчина споткнулся и потерял равновесие.

– Ай-ай-ай! – вскрикнул он, и, не удержавшись, влетел головой прямо в забор. Глухо ругаясь, пытался освободиться и встать, но ноги скользили по снегу, а шею удерживали доски забора. Поварской колпак упал, фартук порвался, и некогда солидный хозяин лавки теперь больше напоминал сумасшедшего бродягу. Вдобавок ему показалось, будто он слышит смех собаки. Смех собаки! Разве такое возможно? Взревев, он с силой дёрнулся и вырвал часть досок, которые повисли на нём, как колодки. Среди груды палок, в которую превратился забор, толстяк выбрал одну подлиннее и кинулся на Самсона. Впрочем, пёс ничуть не испугался и ловко уворачивался от каждого удара.

Тем временем Напёрсток, Красавчик и Голиаф, выстроившись в линейку, передавали друг другу награбленное: связки сосисок, палки колбас, копчёные окорока, – и ловко забрасывали в тележку. Действовали они чётко и слаженно: давно сработались. Прилавок почти опустел, когда Напёрсток чуть отвлёкся на шум снаружи, и новый круг колбасы, вместо того, чтобы полететь точно в зубы Красавчику, ударил в пузатый самовар, стоявший на полке. Самовар качнулся, а банда испуганно застыла: нельзя, чтобы хозяин услышал хоть малейший звук!

Друзья в ужасе наблюдали, как тот качнулся раз, другой и… полетел вниз. Красавчик и Голиаф зажмурились, но не услышали стука об пол.

Открыв глаза, с удивлением обнаружили Напёрстка, распластавшегося на полу, прямо под самоваром.

– Фух… – одновременно выдохнула вся троица (у Напёрстка получилось более сдавленно), но тут раздался странный скрип. Подняв головы, друзья увидели полку, которая теперь качалась на одном гвозде.

Толстяк наконец загнал вора в угол. Угрожающе оскалившись и размахивая палкой, он медленно приближался к своей цели. Рыжий забился в угол и испуганно наблюдал за каждым движением, тщетно пытаясь найти выход. Дело для него складывалось скверно. До беззащитной собаки оставался буквально шаг, когда из лавки донёсся грохот.

В глазах мужчины сверкнуло понимание. Он развернулся и со всех ног помчался обратно. Распахнув дверь, увидел, что прилавок пуст, на полу валяется полка и самовар, а к чёрному ходу пробирается тот самый мелкий пёс, который и начал весь этот спектакль, и тащит за собой окорок, чуть не в два раза больше его самого. Мясник застыл, раскрыв рот от удивления и ярости, а пёс тем временем выплюнул окорок, издевательски поклонился и исчез в темноте чёрного хода.

– Вперё-ёд! – заорал Напёрсток, вскочив на тележку.

Голиаф уже приладил на себя упряжь и рванул прочь. Из-за двери выскочил хозяин лавки, громко ругаясь и размахивая руками: – А ну сто-о-ой!

Красавчик запаниковал:

– Вывози нас, Голиаф!

Огромный пёс нёсся скачками, тележку мотало из стороны в сторону. Толстяк попытался было догнать лохматых грабителей, но куда ему до скорости испуганной собаки!.. Не прошло и минуты, как он поскользнулся и упал в сугроб, подняв целую волну снега.

На пятачке возле заброшенного склада собрались разномастные дворовые собаки: совсем щенята и пожилые потрёпанные псы, и молодые сильные забияки; самых разных окрасов, размеров и пород. В воздухе стоял гул.

Из здания склада показался Голиаф, а за ним – тележка с едой.

Сверху, на куче награбленного, гордо сидел Напёрсток.

Их встретили радостными криками, но вся толпа оставалась на месте и нетерпеливо ждала, возбуждённо переговариваясь и облизываясь на богатую добычу. Вскоре на площадку прибежал Самсон, встал рядом с товарищами и объявил:

– Друзья, сегодня еды хватит на всех! Никто не уйдёт обиженным, никто не останется голодным! Всё по справедливости. Но встаньте в очередь, пожалуйста. Сначала старики и дети. – Договорив, рыжий лидер отступил в сторону и начал внимательно наблюдать за поведением в очереди.

Первыми к тележке потянулись щенки и пожилые собаки. Каждому Напёрсток быстро отмерял и передавал положенную порцию.

В середине очереди недовольно завозился крупный серый волкодав. Растрёпанный и тощий, он озирался по сторонам и выглядел чужаком в этом, пусть разномастном, но дружном сообществе.

– Впервые здесь? – обратился к нему сосед, пёстрый пушистый пёс.

– Ага. Непривычно как-то. Все такие разные.

– Голод объединяет, – философски рассудил собеседник.

Волкодав чуть помолчал, а затем спросил с недоверием в голосе:

– А, что, этот Самсон у вас главный?

– Да. Когда-то он работал в цирке. Был звездой арены! – сосед потянулся к уху волкодава и прошептал, будто сообщая страшную тайну. – Говорят, он даже понимает, что говорят люди!

– Потрясающе, – не особо впечатлившись, протянул новичок. – А почему же он оттуда ушёл?

– Старый дрессировщик умер, и Самсона вышвырнули на улицу, – сухо ответил пёстрый.

Волкодав ещё немного помолчал, что-то обдумывая.

– Да… Жизнь несправедлива.

– Вот Самсон и хочет восстановить справедливость. Поэтому помогает таким, как мы. – Горячо, даже с ноткой восхищения заявил сосед.

Серый громко фыркнул.

– Ладно, я считаю справедливым получить свою долю пораньше, – с этими словами пёс двинулся вперёд, бесцеремонно расталкивая очередь.

– Эй, приятель, не советую так себя вести, – кинул ему вслед пёстрый. Но волкодав молча продолжил проталкиваться к тележке с едой. Вид у здоровяка был такой грозный, что собаки молча расступались, боясь связываться с хулиганом. Серый наглец почти пробрался к колбасе, оставив позади толпу, когда услышал откуда-то снизу:

– Эй, ты куда лезешь? Ты здесь не стоял! – крошечная, но смелая собачка была единственной, кто не сдвинулся с места и не уступил дорогу.

– Что? Ты кто вообще? – презрительно сощурившись, волкодав опустил массивную голову и уставился на кроху.

– Привет! Как тебя зовут? – раздался сбоку голос Самсона.

Волкодав повернулся. Рядом стояли тот самый рыжий пёс и великан, который вытащил тележку со склада. Серый был очень крупным, но Голиаф был больше и грозно смотрел исподлобья.