– Эта женщина тяготит тебя, – услышал Рик и повернулся к королю, смотревшему на него совершенно трезвым взглядом.

– Она меня бесит, – честно признался аниторн.

– Остальные ее желают, – усмехнулся Ледагард. – Признаться, и я бы задрал ей юбки разок-другой, но соседствовать с ней не желал бы. Опасная женщина: глаза холодные, взгляд неприятный.

– Если мой король пожелает, – встрепенулся Риктор, – она немедленно покинет замок.

– Я не против, Рик, но потом тебе не избежать обвинений в жестокосердии, а они тебе сейчас не нужны. Ликование народа пройдет, и они начнут присматриваться к тебе, отыскивать изъяны. Сейчас они рады, что возвращается правление аниторна, но пройдет немного времени, и люди, не получившие того, что имели при твоих предках, начнут вспоминать королевского наместника. Так что не стоит давать им повод обвинить тебя в жестокости. Пусть змея проведет ночь под этой крышей и отбудет с миром, или же ославит себя. Тогда ты сможешь вновь убрать ее от себя подальше.

Лорд Илейни согласно кивнул, признавая правоту короля. Ему предстояло еще многому научиться, и Рик не собирался пренебрегать советами опытного правителя, каким был Ледагард. Однако оставался один вопрос, который аниторн хотел задать своему государю.

– Почему вы решили вернуть мне земли предков, если признаете, что почти самостоятельный аниторнат опасен для целостности королевства? Признаться, я не ожидал, что вы так легко согласитесь, Ваше Величество.

Ледагард отпил из кубка и усмехнулся.

– Не так уж и легко. Ты мог и не выиграть Игры. Я дал тебе возможность попытаться, но и право оставить в моем владении Побережье никто не забирал, – ответил король. – К тому же прежних свобод у тебя не будет. Ты остаешься наместником, носящим звание аниторна Побережья. Любое важное решение не может быть принято тобой единолично – все это прописано в грамоте, которую ты получил. Понимаю, что тебе пока было не до изучения. Все изменения, которые ты решишь внести в законы и уклад Побережья, будут сначала одобрены мной. Однако, кроме того, что я посчитал род Илейни обвиненным в предательстве безосновательно и пожелал воздать тебе и твоим предкам по заслугам, есть еще одна причина. Последнее время на Побережье стало неспокойно. Думаю, ты это прекрасно знаешь. Предыдущие два года были непростыми, и люди начали шептаться, вспоминать прежние времена. Я дал им то, чего они хотели. Теперь ты докажи правоту или опровергни их домыслы.

– То есть, государь, моя участь – стать живым доказательством того, что аниторн не всесилен, и только король может дать то, чего хочет народ? – усмехнулся Риктор. Ледагард подмигнул и отсалютовал ему кубком. Илейни посмотрел на свои руки, чувствуя, как в нем закипает гнев. Из него сделали жертвенную овцу, и даже не стали скрывать этого. Однако через мгновение на уста мужчины вернулась улыбка, отдав бесшабашностью и лукавством. – Хорошо, государь. Я попробую не оказаться на алтаре со вспоротым горлом.

– У-у-у, – скривился Его Величество. – Если не справишься, казнить и позорить я тебя не стану. Признаешь принародно, что я – отец своему народу, и вернешь мне Побережье. Но, заметь, я верю в то, что у тебя все получится. К тому же твой тайный враг стал и моим врагом, так что теперь мы заодно, и я не буду препятствовать тебе и еще больше усложнять жизнь.

– Это известие несколько приятней предыдущего, – усмехнулся Риктор, поднимаясь на ноги. – Вы позволите мне покинуть вас ненадолго? Хочу привести свою одежду в порядок.

Ледагард милостиво кивнул, и лорд-аниторн поспешил на выход из залы. Нэми так и не появилась. Впрочем, она могла пойти к кухарям, чтобы посмотреть, как они продолжают готовить блюда для гостей. Могла спуститься в винный погреб, могла пойти к челяди, чтобы удостовериться, что прислуга и воины накормлены и не забыты за праздными хлопотами. Сменная одежда должна была уже лежать в его покоях, и Риктор направился прямо туда.

Комнаты встретили мужчину тишиной и сумраком, который нарушал лишь свет толстых витых свеч, установленных в старинных канделябрах. Риктор скинул камзол еще на входе в покои, стянул через голову рубашку и прошел в умывальню, где вылил себе на голову холодную воду, оставленную в небольшом серебряном тазу. Тряхнув головой, он потянулся за полотном. Затем обтер шею и плечи, откинул мокрые волосы на спину и замер, ощутив кожей пристальный взгляд.

Обернувшись, мужчина встретился с потемневшим взором зеленых глаз мачехи. Грудь ее часто вздымалась, Ингер кусала губы, не сводя затуманенного взора с тела пасынка. Женщина была возбуждена до такой степени, что стон сорвался с ее губ только от взгляда на аниторна. Опять с его волос бежали ручейки, как когда-то, и опять она отчаянно желала оказаться в его объятьях.

Однако взгляд лорда приковала не высокая грудь Ингер, Риктор завороженно смотрел на переливы черного камня, не в силах отвести взгляда. Чернота притягивала его, пробуждая в крови неведомое доселе темное желание. Амулет на его груди нагрелся. Он обжигал, призывал очнуться, но сила мерцающего камня, подобного звездному небу, не желала отпускать.

Риктор облизал разом пересохшие губы и сделал первый шаг к Ингер, вновь застонавшей от предвкушения скорого удовлетворения ее похоти.

– Иди ко мне, – прошептала она, открывая ему объятья, и переливы черного камня вновь ослепили мужчину.

«Это неправильно! – кричал разум. – Ты не можешь желать эту женщину». «Остановись, ловушка», – предостерегал внутренний голос. Амулет матушки, казалось, прожигает его тело насквозь, но притяжение камня было столь сильным, что жар, опаливший тело лорда Илейни, растекся по венам, пробудив естество, налил его силой и желанием. Он перестал видеть лицо женщины, манившей его, все его устремления сосредоточились лишь на том, что скрывалось между ее ног.

– Ри-и-ик… – Болезненный стон коснулся губ лорда, когда Ингер обняла его за шею и подставила уста для поцелуя.

Но он не поцеловал. Затрещали ее одежды, сорванные одним уверенным движением сильных рук. Мужские пальцы прошлись по груди, и женщина прогнулась, подставляя ее для поцелуя, но зверь, пробужденный чуждой магией, не желал ласки. Ладони Рика скользнули по нежной коже, остановились на бедрах и вжали тело Ингер в мужское тело.

Аниторн смотрел на нее, исследуя жадным взглядом женское тело. Затем опустился между ног мачехи и прохрипел:

– Ненавижу.

– Но хочешь меня, – рассмеялась Ингер.

Он толкнул ее на пол и навалился сверху. Не было нежности, не было ласк – только черная разъедающая похоть и обжигающая ярость.

– Ненавижу, – повторил Илейни и овладел ею.

Брал жестко, рыча, как зверь. Кусал плечи женщины, ее губы, слизывал выступившую кровь и продолжал вколачиваться в извивающееся тело. Черты его лица исказились. Ярость и наслаждение переплелись в мужчине столь плотно, что Ингер на мгновение показалось, он убьет ее прямо сейчас. Но вот аниторн вошел в нее последний раз и, вскрикнув, излился.

Задохнувшись от волны острого удовольствия, Ингер сорвала с шеи амулет. И как только наслаждение схлынуло, она почувствовала, как расслабляется пресыщенное тело и блаженно застонала. Риктор, еще нависавший над ней, моргнул, помотал головой, и лицо его исказилось брезгливой гримасой. Наваждение растаяло, оставив после себя холодное бешенство. Мужчина отпрянул в сторону и сузил глаза – держать себя в руках стало почти невозможно.

– А ты боялся, – хрипло усмехнулась Ингер. – Бояться надо было мне. Ты настоящий зверь.

– Как? – выдохнул он, понимая, что сейчас не сдержится и удавит мачеху.

– Немного магии – и ты мой, – ответила она, после села и оперлась спиной на стену. – Ах да, сегодня ночь, когда я зачала от тебя… Еще немного магии. Можешь готовиться к свадьбе: я молчать не буду о том, кто отец.

– Зачатие? – повторил Рик, разом остывая. – Отец?

Ингер, кивнув, широко улыбнулась, но через пару мгновений лицо ее недоуменно вытянулось, потому что широкая улыбка появилась теперь на лице Илейни.