— Что же, господин Такаги, вы доказали, что для вас нет ничего невозможного. И я думаю, что вы сделаете всё, чтобы наша дочь была счастлива. Однако, теперь на пути к вашему счастью осталось только одно слово. И пусть это слово скажет сама Кацуми, — сказал Кенджи.

Я же подошел к опустившей голову Кацуми. Встал перед ней на одно колено, вытащил из нагрудного кармана припасенную коробочку, открыл его и протянул Кацуми со словами:

— Госпожа Утида, ты будешь мне готовить мисо-суп каждый день?

Все присутствующие затаили дыхание. Казалось, что сама Вселенная сейчас остановила свой бег, чтобы послушать ответ Кацуми. Шакко даже зажала рот, чтобы писком не выдать свой восторг и другие эмоции.

Кацуми взглянула на кольцо, надела его на палец и произнесла:

— Господин Такаги, я буду готовить тебе мисо-суп каждый день!

Что тут началось…

Кто говорил, что японцы — нация, которая сдерживает эмоции? Да ни хрена подобного! Крики, шум, аплодисменты и поздравления так взорвали тишину, что мы едва не оглохли.

Все вскочили на ноги и каждый посчитал своим долгом поздравить нас. Столько хлопков по спине и поцелуев в щеку я не получал за всё время своего пребывания в новом теле. Минут десять вокруг нас с Кацуми бесновалось поздравляющее, улыбающееся и пританцовывающее нечто, состоящее из друзей и родственников.

— Ах, как романтично! — прозвучал голос Шакко и тут же послышался упрёк в сторону Малыша. — А вот мне ты никогда таких слов не говорил.

— Я не говорил? Да ты что? — Малыш тут бухнулся на колено и произнес. — Ты будешь всегда идти со мной рядом?

— Я? Да? Мне предложение? А кольцо? — неожиданно смутилась рыжевласка.

— Будет тебе кольцо, моя ненаглядная! Будет! А пока что вот это! — Малыш выхватил из чашки на столе кольцо щупальца кальмара и протянул его Шакко.

Рыжевласка хотела было возмутиться, но неожиданно поймала себя на том, что все вокруг уставились на них. Мать Малыша протиснулась к нему и, тронув за плечо сына, прошептала ему на ухо и что-то вложила во вторую руку.

— Прости, моя невеста достойна большего! — проговорил Малыш, убрал руку с кальмаром и протянул другую, на ладони которой сверкало дорогущее кольцо.

Так вот что матушка вложила в руку сыну. Его отец кивнул, когда сын поймал отцовский взгляд.

— Я согласна всегда идти рядом с тобой, Кацухиро Харада! — проговорила Шакко, беря кольцо с ладони.

Ещё одна волна поздравлений всколыхнула тишину, окружающую усадьбу Окамото. После того, как страсти с поздравлениями и пожеланиями утихли, все кое-как расселись за стол. Улыбки освещали гостиную пуще электрического света.

После разговоров, небольших споров и высказываний, было решено, что мы отпразднуем две свадьбы одновременно. И сделаем это после завершения международных военных игр. Когда вернемся с победой, тогда и отпразднуем.

Мы с Кацуми сидели рядом, и я ощущал плечом тепло её плеча. Шакко и Малыш расположились напротив. Я видел на лице Малыша улыбку, которая была редкой посетительницей после смерти Ленивого Тигра. Малыш был счастлив.

— Наконец-то закончится их извечный спор, — заметил Масаши, кивая на Шакко и Малыша.

— Что-то мне подсказывает, что всё только начинается, — покачал я головой.

Глава 6

Вспышка молнии пронзила пространство пещеры. В воздухе отчетливо запахло озоном. Митсэру Кабунага ничем не показал, что его удивило появление одетого в белоснежные одежды гостя — напротив, он ждал его.

Рэйден Игараси, дзёнин деревни сверкающих стрел, согнулся в почтительном поклоне, приветствуя хозяина пещеры. Митсэру Кабунага поклонился в ответ.

— Я рад приветствовать вас, господин Кабунага, — проговорил Рэйден.

Между его пальцев проскочила небольшая искра. Она пролетела по рукаву, скользнула по плечу и потерялась в белых, как снег, волосах.

— И я тоже рад видеть вас, господин Игараси, — вежливо ответил сидящий перед костром дзёнин деревни, скрытой в бамбуке.

Костер весело потрескивал, всем своим видом показывая радость от предложенной еды. Весенний воздух ещё был свеж, а костер дарил тепло и негу.

— Похоже, что в огне костра осталось только моё имя, — кивнул на него Рэйден.

— Увы, Хикэру Моэру, Иуоо Кобаяси, Амайя Нисикава и Аки Тиба перестали составлять нам компанию на почти полувековом пути, — проговорил со скорбью в голосе Кабунага.

— Печально, — невозмутимо ответил Рэйден. — Я жажду за них отомстить!

Это было сказано таким тоном, словно у Рэйдена упал пустой пластиковый стакан со стола, и он сообщает о готовности его поднять и поставить обратно. Ни грамма сочувствия или сожаления.

— Что же, у вас будет возможность отомстить за них, господин Игараси, дзёнин деревни сверкающих стрел, — проговорил Кабунага.

В это время из костра выплыло имя Рэйдена. Иероглифы проплыли немного над пламенем и растворились в воздухе, превратившись в рой веселых искр. Сам Рэйден проследил за ними с кривой усмешкой.

— Я буду счастлив вспомнить имя каждого из братьев и каждой из сестры в тот момент, когда хинин станет умирать передо мной, — проговорил Рэйден.

— Тогда у меня к вам есть небольшое дело, господин Игараси. У нас появился неожиданный союзник, вернее, даже два, которые жаждут смерти хинина не меньше вашей. Один из них это глава монгольской разведки, а вторым является один известный аристократ. Его сын в своё время пал от руки хинина, а недавно ещё и двое друзей скоропостижно скончались. И вряд ли эти смерти тоже обошлись без вмешательства хинина. Так что причин для мести у господина Абэ более, чем предостаточно…

Митсэру Кабунага не сказал, что помощь господина Абэ в итоге обернулась гибелью Аки Тиба. Незачем этой информации проникать в уши дзёнина деревни сверкающих стрел. Пусть до поры до времени будет думать, что он справится с хинином.

— Я могу и один справиться с этим белобрысым! — буркнул Рэйден. — Наши друзья были слишком самоуверенны, но я точно знаю, как подступиться к хинину.

— Господин Игараси, я не хочу отнимать у вас заслуженную победу, — проговорил Кабунага. — Однако, я знаю о том, что, благодаря стараниям заокеанских друзей, монгольской разведки и при участии господина Абэ, у вас есть возможность поучаствовать в создании полосы препятствий для группы хинина.

Рэйден взглянул на Митсэру и поднял руки перед собой. Между ладонями зазмеились молнии, бегая по линиям судьбы, жизни, успеха…

* * *

Повелительница Дзигоку покачивалась на качелях, состоящих из цветов и уходящих вверх, в багрово-черные облака. Шелковое темно-бордовое кимоно с изображением цветущей сакуры по подолу, красиво облегало сексуальное тело. Лепестки цветов ласкали пальцы, стебли растений переплетались в канаты, не уступающие по твердости морским.

Оива с улыбкой взирала на клубящиеся за краем островка перекаты блеклого тумана. Под этими перекатами застыли в ожидании свободы миллионы тех, кто вел неправедную жизнь.

Повелительница Дзигоку даровала им надежду. Она сказала всем этим убийцам, насильникам, грабителям, мародерам, растлителям и тварям, что совсем скоро им будет дан шанс вернуться к реальной жизни. Вернуться туда, откуда их выгнали с помощью смерти. И все эти мрази рода человеческого теперь топтались на месте, ожидая того момента, когда снова появится шанс вернуться к живым людям, к мягкой плоти, к горячей крови…

Легкая музыка звучала из незримой дали, она настраивала на спокойствие и умиротворение. Вот только ни то, ни другое Оиве было не нужно. Она ждала последнюю жертву. После этого ткань между мирами настолько истончится, что получится пройти в мир живых в полном своем великолепии.

Получится пройти и завоевать место для игрищ других богов. Она одна будет властвовать над людьми и другими существами. И не будет никого, кто сможет ей помешать или воспротивиться. Осталось только немного подождать…