А моя задача – как раз выяснить, что у них там, в Белоруссии, конкретно произошло, почему оборону строить хотят именно под Белостоком, хотя под тем же Минском было бы, наверное, и логичней, и полезней, ну, и все остальные непонятные моменты, связанные с этой ситуацией. Причем выяснить очень аккуратно, тихо, никакого давления и никаких выбиваний показаний в стиле ежовских репрессий. Об этом Сталин предупредил особо.

И при этом нельзя допустить никакой огласки – даже на совещании сегодня вопросы отправки туда сотрудников его наркомата нужно будет залегендировать только под необходимость организации (и последующего контроля) эффективной системы работы органов и подразделений НКВД-НКГБ на территории вновь создаваемого оборонительного района, а также координации их действий с действиями военных и партийных органов. Вот тут, скорее всего, начнутся вопросы с мест от участников совещания, и это надо расписать более подробно.

Первое и самое важное – тут Хозяин, снова и как всегда, прав – это скорейшая организация партизанского движения на оккупированной части территории Белоруссии. Этот вопрос больше в компетенции партийных органов республики, как и вопросы организации коммунистического подполья. Но вот вопросы координации взаимодействия, совместной боевой деятельности партизан, армии и подполья – это вопросы именно моего наркомата: ни у кого другого ни возможностей, ни опыта организации такого взаимодействия нет.

И, разумеется, организовывать это взаимодействие там, в Белостоке, будет гораздо проще и легче, чем из Москвы, тем более что для этого можно будет задействовать часть ресурсов, уже собранных тамошними военными. Да и командиров с комиссарами для вновь создаваемых партизанских отрядов тогда можно будет не тащить за линию фронта самолетами, а подбирать прямо там, на месте, и самолетами тогда можно будет перебрасывать больше ресурсов снабжения, потому что везти груз в небольших тюках для сброса его на парашютах где-нибудь в лесу и лететь с полной возможной загрузкой, чтобы спокойно сесть и разгрузиться на аэродроме, это, как говорят в Одессе, две большие разницы, таки да».

Берия оторвался от записей, заглянул в свой блокнот, где он, по ходу разговора со Сталиным, скорописью помечал наиболее важные моменты, и дописал для себя, что уже сегодня, желательно до совещания, связаться с руководителем ЦК Компартии Белоруссии Пономаренко, чтобы обговорить с ним вопросы партизанского движения и получить контакты тех его сотрудников, кто занимался этими вопросами непосредственно.

Далее – организация диверсионной работы. Это вопрос прежде всего к военным, у них в армии специальные диверсионные подразделения начали создаваться еще в 1934 году, те самые саперно-маскировочные взводы, и потом профессиональные армейские диверсанты очень неплохо показали свою результативность во время Гражданской войны в Испании – один Старинов чего стоит.

Так вот, диверсионную работу, опять же, гораздо легче и эффективнее будет организовать на операционной базе войск Белостокского оборонительного района, но при этом сами военные, без координации с партизанами и подпольем, будут действовать менее эффективно.

Вот, к примеру, только в архивах НКВД можно будет найти информацию по расселению в приграничных областях западной границы бойцов диверсионных подразделений, вроде как «уволенных в запас», потому что именно его наркомат, в режиме строгой секретности, занимался их последующим трудоустройством, перевозкой на новое место жительства их семей и выделением жилья, а также последующим сопровождением их второй, засекреченной, жизни.

И только сотрудники его наркомата смогут установить полноценные контакты с кадрами и агентурой НКВД-НКГБ на местах, в том числе по линии армейских особых отделов.

Так что от взаимодействия и совместной работы по этому направлению опять же только польза всем будет.

«Кстати о совместной работе, – сделал себе пометку Берия, – надо будет узнать, где сейчас Старинов, и привлечь его к диверсионной работе в Белостоке со стороны военных, пусть мои на него поближе посмотрят, а там, может, и в нашу структуру его получится забрать».

Теперь – организация борьбы с полевыми шпионами и диверсантами противника. Вот это вопрос преимущественно в ведении НКВД-НКГБ, но и тут от взаимодействия с военными, партизанами и подпольщиками польза немалая может быть. Надо только это самое взаимодействие организовать.

Ну, и последний вопрос: организация физической охраны направляемого в тыл противника Василевского, как представителя Ставки Главного командования и секретоносителя высокого уровня.

Тут Берия опять восхищенно причмокнул: Хозяин снова мудрость проявил, сам он, скорее всего, не додумался бы из Москвы группу охраны посылать, вместо этого просто дал бы команду все организовать на месте. А так, когда охрана из Москвы, тем легче будет добавить в состав посылаемой группы нужных сотрудников, которые на месте займутся не совсем охраной, точнее, совсем не охраной… И отчитываться никому не надо, потому что охрана секретоносителей высокого уровня, это как раз его наркомата дела, как и что там будет организовано – никому про то знать не положено, поэтому на совещании только сам факт выделения Василевскому охраны упомянуть, и хватит с них.

«Ну, вроде все – в смысле, для озвучивания и обсуждения на совещании все, – и, кстати, все направления деятельности реальные, не для галочки и не для легенды, мои сотрудники, направленные в Белосток, будут по всем этим вопросам выкладываться серьезно, с полной отдачей сил и способностей.

Стоп!.. Нет, не все, остался еще один вопрос, который Сталин собирается поднять на совещании сегодня вечернем, – вопрос реформы Ставки Главного командования ввиду неэффективности ее работы.

Тимошенко с поста председателя он хочет сместить – не тянет нарком обороны руководство чрезвычайным органом высшего военного управления… Да он, если говорить объективно, и руководство Наркоматом обороны не сильно тянет, особенно сейчас, в первые дни войны, в условиях неразберихи и паники в войсках. Функции председателя Сталин на себя хочет взвалить. Вот же человек, настоящий Вождь, от других требует много, но и сам, если что, впрягается и тащит все новые и новые обязанности, не жалуясь на усталость и загруженность. Кузнецова еще хочет из состава СГК вывести. Как выяснилось, нарком ВМФ там не очень-то и нужен, пусть лучше делами флота плотнее займется. А вместо Кузнецова маршала Шапошникова в состав постоянных членов Ставки ввести хочет – пока заочно, тот еще болеет.

А мне сегодня был легкий намек – его сегодня и при обсуждении вопросов реформирования Ставки поддержать. Не проблема, конечно поддержу. Надо будет только материалы на Тимошенко, по нашей линии, перед совещанием в памяти освежить».

После короткого перерыва на обед здесь же, в кабинете, Берия снова вернулся к делам.

«…Ну вот, теперь по вопросам вечернего совещания Ставки ГК точно все, а дальше, – Берия отложил свои записи в сторону, – дальше начинается секретная разведывательная работа по отдельному поручению Сталина».

Ему предстояло выяснить причины и обстоятельства всех непонятных моментов и в поведении Павлова, и в организации обороны отчего-то именно в тылу противника. Причем в ходе выяснения, попутно, может, и еще что непонятное, интересное всплывет – это тоже не пропустить.

«Вот, кстати о попутном, – очень интересно мне знать, почему про эти самые резкие изменения планов действий войск Западного фронта до сих пор никакой информации по линии особых отделов не поступило? Или тамошние особисты в сложной боевой обстановке совсем уже мышей не ловят, или… Это «или» тоже надо будет аккуратно разведать…

И человек для выполнения этой задачи нужен особый, не только абсолютно доверенный, но и грамотный в конспиративной и разведработе, при этом самостоятельный, инициативный, но в то же время без дурного гонора, понимающий тонкость момента и вредность излишней огласки и способный при этом грамотно организовать, совместить такие разнонаправленные действия, как разведка, диверсии и партизанское движение в тылу противника… да еще организация охраны самого Василевского и, желательно, всей его группы – такого непросто подобрать будет».