Вернувшись после совещания к себе на Лубянку и быстро рассмотрев особо неотложные дела, Берия запросил материалы по боевой деятельности пограничных и оперативных войск НКВД, а также статистику по соотношению их численности и потерь личного состава относительно численности и потерь противника. И неожиданно увлекся вопросом до самого утра – в первом приближении получалось, что сама по себе численность войск сторон в боестолкновении далеко не всегда была определяющей…

Берия снова откинулся в кресле и отпил чаю, основательно задумавшись. Сам он был не военный, но еще до войны, неоднократно присутствуя на совещаниях, где обсуждались вопросы строительства Вооруженных сил Советской страны, постоянно слышал от военных высокого ранга про «соотношение потерь три к одному» и про необходимость поэтому иметь «всего и побольше».

Получается, сама по себе численность не так важна, как другие факторы? А тогда какие именно факторы наиболее важные? И почему военные до войны упирали именно на увеличение численности всего – пехоты, танков, самолетов?.. Получается, ошибка… или умысел? А если все же умысел – тогда чей конкретно умысел?..

Вильнувшие чуть в сторону размышления Берии прервала неожиданная и оттого еще более резкая трель телефонного звонка – Поскребышев срочно вызывал его к Сталину.

В Кремль нарком НКВД ехал с тяжелым сердцем – учитывая вечернее настроение Хозяина, этот неожиданный повторный вызов на рассвете не сулил ничего хорошего. Что там такое могло случиться под утро? Может, что-то неладно по линии его наркомата? Так оперативный дежурный ни о чем таком не докладывал… И вряд ли это что-то хорошее – тогда Хозяин не спешил бы так с вызовом. Похоже, надо готовиться к разносу… Ну, если происшествие по линии НКВД-НКГБ и его подчиненные не успели вовремя доложить, кто-то уже прямо сегодня очень сильно об этом пожалеет…

Однако Сталин, вопреки тревожным ожиданиям, встретил Берию в хорошем настроении, от вечернего раздражения не осталось и следа.

– А, Лаврентий, – чуть усмехнулся в усы Вождь. – Что, не спится тебе, раз в такую рань прискакал? – Сталин прекрасно помнил, что Берия «прискакал» именно по его вызову, но все же не отказал себе в удовольствии немного пошутить.

– Ну, раз уж примчался ни свет ни заря – тогда проходи, садись… Вон туда садись, за стол: говорить будем, долго говорить, много важного обсудить с тобой хочу…

«Кажется, пронесло, и разноса не будет», – с облегчением чуть расслабился Берия, которого и немудреная шутка, и обращение на «ты», по имени, только порадовали: Сталин так разговаривал с ним нечасто и только тогда, когда сам был добродушен или чем-то доволен.

Берия устроился за столом для совещаний, на всякий случай открыл свой блокнот для записей и приготовился внимать словам Вождя.

Сталин, чуть усмехаясь в усы, дождался, пока его ближайший помощник в нелегком деле руководства партийной номенклатурой устроится за длинным, вдоль всей стены, столом для совещаний на указанном ему стуле, потом поднялся из-за своего, небольшого стола в углу кабинета, возле окна, и начал прохаживаться по ковровой дорожке, находясь за спиной Берии, – помимо облегчения для больных ног любил он во время совещаний прогуливаться вот так, за спиной подчиненных, заставляя тех изрядно нервничать, не видя его реакции на свои доклады.

– Ну, что можно сказать, Лаврентий. Ты вчера вечером и сам видел, что наши… «военные» снова обоср… обделались, и достоверных данных по обстановке на фронтах у них до сих пор нет, а вот у меня такие данные – самые свежие и достоверные – теперь есть… вот как получается. Пусть не по всем фронтам, но на самом важном сейчас – на западном – направлении обстановка и замыслы немецкого командования в масштабах Белоруссии теперь прояснились.

Там, как ты знаешь, ситуация сложилась очень тяжелая, близкая к катастрофической… Так я думал еще несколько часов назад. Но потом мне от Павлова, напрямую и минуя наших «вояк» в Генштабе и Наркомате обороны, поступили новые сведения… Да, сведения. Я тебе чуть позже дам ознакомиться, в части, касающейся… И пусть общая обстановка там совсем не радует – Минск, скорее всего, рано или поздно придется оставить, а наши войска отводить на линию Витебск – Могилев, – но хоть какая-то определенность лучше того невнятного блеяния, которое только и могут сейчас издавать наши… великие военные стратеги, мать их так…

Впрочем, я тебя вызвал в такую рань не для того, чтобы эти плохие новости обсудить – их мы сегодня будем обсуждать вечером, на заседании Ставки Главного командования, которое проведем здесь, у меня. Ты, как постоянный советник Ставки, в заседании тоже участвуешь и к тому же будешь докладывать по вопросам по твоей линии, а вызвал я тебя сейчас, чтобы ты к вечеру успел подготовиться. И вопросы твои будут вот какие…

«Нет, все-таки Хозяин – он и есть Хозяин», – с благодарностью думал Берия на обратной дороге из Кремля на Лубянку. Когда заслужил, отпи… отполощет за милую душу, как говорится, во все пихательные и дыхательные, да так, что сам себя потом чувствуешь, как последний придурок, тупой и некомпетентный. А когда работаешь добросовестно, стараешься все сделать как лучше, он это и видит, и ценит, и со своей стороны помогает. Вот как сейчас – про новости из Белоруссии он мог бы и промолчать, а вечером, на совещании, спросить… и отполоскать потом, от души, прямо на совещании, в присутствии остальных, за отсутствие готовых, четких и конкретных предложений по заданным вопросам. И был бы со всех сторон прав. Как ни крути, а вопросы по линии НКВД-НКГБ, это его, и только его, Берии, компетенция, и если вдруг не готов сразу ответить и конкретные решения предложить, потому что сами вопросы неожиданные и непредвиденные, так кто тебе в том виноват?..

Но Хозяин поступил иначе – вызвал заранее, не только вопросы к совещанию озвучил, дав тем самым возможность заблаговременно подготовиться, но потом еще и намекнул, что и как он, генеральный комиссар государственной безопасности, по этим вопросам, в числе прочего, сделать должен и что по ним же на вечернем совещании Ставки ГК говорить, когда спросят… И еще намекнул, чего Берия по этим вопросам ни делать, ни говорить не должен, а это дорогого стоит, не каждому Хозяин так вот… намекает.

Ну, а уж он и доверие, и хорошее отношение Хозяина сегодня вечером оправдает со всем старанием, что называется, со всей душой… Вот только для этого надо, в первую очередь, самому во всем хорошенько разобраться…»

Поднявшись в свой кабинет, Берия приказал дежурному организовать чаю и чего-нибудь пожевать, ведь домой он сегодня снова, если и попадет, так только глубокой ночью, да и то вряд ли. А сам разложил на столе доставленные из архива предвоенные материалы по Западному военному округу и принялся обдумывать свои действия, попутно набрасывая тезисы к предстоящему совещанию.

«…Итак, неожиданная ситуация в Белоруссии… Оборону они там, в тылу наступающего противника, строить удумали… Говнюки, лучше бы от границы, где какие-никакие, но оборонительные сооружения уже имелись, не так усердно бежали… То есть на заранее подготовленных, пусть и не до конца, оборонительных рубежах линии Молотова они противника остановить не смогли, а теперь, в суматохе и неразберихе отступления, в условиях потери управления войсками и, самое существенное, в условиях окружения решили на пустом месте оборонительный укрепрайон создавать, войска туда стягивают. И кто там только удумал такой… нетривиальный тактический изыск… Да, прав Хозяин, вот прямо чутье у него, – в Минске и Белостоке действительно что-то серьезное и непредвиденное произошло… Впрочем, все тактические вопросы, как и целесообразность построения обороны в окружении, – это все к военным, не зря же Сталин туда Василевского в качестве представителя Ставки Главного командования направить хочет. Вот пусть сами военные в них и разбираются и сами же потом отвечают за свои решения перед Хозяином.