– А пальчики Извариной на конверте есть?

– Нет ее пальчиков, чистая она. А Окулева под большим подозрением.

– Есть заключение экспертизы?

– Готовится, завтра будет у меня на столе. Сразу же передам вам, Петр Евгеньевич!

– Ну, покупала Окулева лидокаин, и что?

– Действительно, ну, взяла тебя за яйца, Петя, что здесь такого?.. Ну, если не считать, что начнутся проблемы по службе.

– Никто ничего не брал, – покривился следователь.

– Хочешь, чтобы я тебе поверил? Ну так докажи, что твои яйца принадлежат только тебе. Ну и закону! – усмехнулся Круча.

– Ну, хорошо, – Болдарев вздохнул как девочка перед тем, как заплакать от обиды.

К дому Окулевых подъезжали уже в темноте. Улица – сплошной недострой, но фонари установлены, все горят. Сафрон постарался. Степан не исключал встречи с бандитами, поэтому прихватил с собой Комова и Кулика.

Калитку открыл холеный мужчина лет тридцати, черное полупальто на нем, костюм с галстуком, туфли отливают лаком, за спиной виднелся «Мерседес» представительского класса. Парень крепкого телосложения поливал его из шланга. Похоже, хозяин совсем недавно вернулся домой, его водитель занялся машиной, пришлось самому открывать калитку.

– Филипп Дмитриевич? – раскрыв удостоверение, спросил Степан.

Если перед ним стоял его соперник в делах сердечных, то дела сердечные у капитана не очень. Не молодой, но и совсем не старый, седина даже не тронула черные густые волосы. Располагающей внешности, правильные черты лица, не жесткие, но и не мягкие. Высокий, статный, породистый. И богатый.

– А в чем, собственно, дело?

– Следователь Болдарев! – кивком указав на своего спутника, сказал Степан.

– Да-да, слышал.

– Супруга ваша дома?

– У нее болит голова.

– Мы принесли ей отличное лекарство! Голова пройдет сразу!

Увы, постановлением на арест Степан не располагал, но Болдарев мог задержать подозреваемую своим распоряжением. Основания для этого имелись, хотя далеко не всякий адвокат мог согласиться с этим. Впрочем, Окулеву совсем не обязательно задерживать, достаточно поставить ее перед фактом и взять подписку о невыезде. А если она постарается скрыться, то и задержать.

– И какое же?

– Лидокаин… который ваша супруга покупала в аптеке восемнадцатого октября.

– В какой аптеке?

– Что же вы, Филипп Дмитриевич, даже на порог нас не пустите? – резко спросил Степан и надвинулся на Окулева, заставив его посторониться.

– Вы что, собираетесь арестовать Варвару? – нарочно громко спросил хозяин дома.

Окулева могла его услышать и сбежать через окно с тыльной стороны дома. Это сообразил Степан и его опера. Сам он остался стоять, а Комов стал обходить дом справа, Кулик – слева. Окулев встрепенулся, Степан мягко похлопал его по плечу.

– Спокойно, Филипп Дмитриевич, спокойно! Зачем беспокоиться? Если ваша жена ни в чем не виновна… Или все-таки?..

– Не надо трогать мою жену!

– Это кто? – глядя на водителя, спросил Степан.

Крепкий на вид парень, закаленный; на улице холод, а он в одной футболке. И рубашку снял, и куртку, а может, и сбрую с кобурой для служебного пистолета.

– Водитель, а что?

– А охрана?

– Он же и охрана… Зачем вам это знать?

– А разве вам не угрожают?

– Кто мне угрожает?

– А кто угрожал вашему отцу?

– Никто ему не угрожал!

– А деньги, которые нашли в сумочке у подозреваемой медсестры?

– У Даши?

– У Даши, – нахмурился Степан.

Окулев назвал его девушку по имени, и ему это не понравилось.

– Это какая-то ошибка! Даша не могла!..

– Это не ошибка, это подстава!.. Знаете, как деньги попали в сумочку?

– Как?

– Где ваша супруга?

Степан поднял голову и увидел в окне знакомое лицо. Варвара Окулева смотрела на него, приложив к уху телефонную трубку. Степан жестом показал ей, чтобы она спускалась вниз, и, не обращая внимания на Филиппа Окулева, прошел в дом.

– Ну что вам опять? – хныкающим голосом спросила хозяйка.

– Хотел сообщить вашему мужу, откуда взялся конверт в сумочке Даши Извариной.

– Вашей девушки! – уточнила Окулева.

– Моей девушки! – не стал отказываться Круча.

– Вы все что угодно придумаете, чтобы выгородить ее!.. Мой адвокат в курсе, с минуты на минуту он будет здесь.

– Ну что ж, обвиняемая, обвинитель, адвокат и суд, – кивнув в сторону Окулева, сказал Степан. – Все в сборе!

– Какой суд? – не понял мужчина.

– А разве не вашего отца убили?

– Не знаю насчет убили, но да, умер мой отец.

– Тогда рассматривается дело гражданки Окулевой, – с усмешкой сказал Степан.

– А вот фиглярничать не надо, – скривилась Варвара.

– У вас есть в аптечке шприцы? – строго посмотрел на нее Круча.

– Шприцы?! Зачем вам шприцы?

– Есть шприцы, – приложив к щеке палец, кивнул хозяин дома.

– А лидокаина нет. То есть не было. Пока вы его не купили, в пятницу, восемнадцатого октября, в аптеке на Большой Полянке.

– Что я там покупала? – Голос у Окулевой дрогнул.

– В аптеке вас опознали.

– Кто опознал?

– В материалах дела все есть.

– Там что-то напутали…

– В сумочке Дарьи Извариной нашли конверт с деньгами. Как вы думаете, как они туда попали?

– Как попали? Заплатили ей за убийство, что тут непонятного!

– Почему тогда на конверте нет следов ее пальцев? А вот ваши пальчики есть! И экспертиза это подтверждает!

– И без экспертизы ясно, что вы подделали результаты экспертизы, чтобы выгородить свою Дашу!

Окулева говорила, а муж не мигая, смотрел на нее, сомкнув губы. От внутреннего напряжения на скулах нервно двигались желваки.

– Филипп Дмитриевич, у вас, случайно, не пропадали две тысячи долларов? – спросил Степан.

Мужчина едва заметно кивнул, не сводя глаз с жены. Не ошибся Степан, топорно сработала Окулева. Ошибка за ошибкой, и все вниз, под уклон, под откос.

– Ваша супруга знала, что у вашего отца непереносимость лидокаина? – спросил он.

На этот раз Окулев кивнул явно.

– Что скажете, Варвара Павловна?

– Последнее слово! – сквозь зубы процедил мужчина.

– Какое последнее слово?! Я ничего не делала!.. Ты что, не видишь, он свою шлюху выгораживает!.. И твою тоже!

Степан выразительно посмотрел на притихшего следователя. Он мог стерпеть оскорбление в своей адрес, но взбесившаяся Окулева грязно обозвала Дашу, и если Болдарев не примет меры, Степан припомнит ему все.

– Что ты такое говоришь? – разозлился Окулев.

– А то я не знаю, как ты пялился на нее! И она глазки тебе строила! – не так уверенно, но все же решительно заявила Окулева.

– Варвара Павловна, вы ревновали мужа к Дарье Извариной? – наконец-то подал голос Болдарев.

– Я ревновала? – спохватилась женщина.

– Ну вы же утверждаете, что между Извариной и вашим мужем возникли отношения?

– Нет, не возникали… Мне показалось.

– Насколько мне известно, ваш муж наследует состояние своего отца.

– Я точно не знаю.

– Как это ты не знаешь? – вскинул брови Окулев.

– Ну а мне-то что с того? Если бы я наследовала!

– А разве вы не состоите с Филиппом Дмитриевичем в законном браке?

– Состою.

– Экспертиза показала, что незадолго до смерти потерпевшему была сделана внутримышечная инъекция лидокаина, – сказал Болдарев.

Степан повел бровью, поощрительно глянув на него. Да, он знал это, но в список улик этот момент не включил. Дело в том, что Даша не только ставила капельницы, но и внутримышечно колола витамины.

– Ну так Дашка и делала! – не смогла промолчать Окулева.

– Судмедэксперт считает, что это могла быть инъекция лидокаина.

– Правильно. Дашка и уколола!

– Но в доме находилась не только Изварина, в доме находились и вы… И деньги в сумку положить могли вы.

– Нет!

– И в аптеке вас опознали. Зачем вы покупали лидокаин?

– Не покупала я!

– Гражданка Окулева, вы задержаны по подозрению в убийстве своего тестя! – наконец-то родил Болдарев.