— Нет! — вскричал Пэйн, вскочив на ноги. — У него нет никаких прав!

Эдуард жестом велел ему сесть.

— Сэр Джордан имеет все права, лорд Гастингс. Он ничего не получил за свою верную службу. Правда, его просьба несколько необычна…

— Не более чем прошение Гастингса, ваше высочество, — заметил Джордан.

Принц вздохнул.

— Меня ждут важные дела. Ссора двух рыцарей из-за прекрасной дамы не должна мешать государственным деяниям. Поэтому я принимаю предложение сэра Джордана разрешить ваш спор.

— И в чем, ваше высочество, оно состоит? — прорычал Пэйн, свирепо уставившись на Джордана. Враждебность витала в воздухе.

— Спор решит смертельный поединок!

Когда до Элинор дошли скандальные слухи, она не поверила своим ушам. Двое мужчин сойдутся в смертельной схватке за ее руку! Как мог Эдуард принять такое решение? Наверняка болезнь сказалась на его рассудке. Поговаривали, будто во время приступов боли здравый смысл изменял принцу. Как мог Эдуард позволить двум самым знаменитым рыцарям Англии сразиться насмерть за право обладать ею?

На следующий день в главном зале замка соперники публично вызвали друг друга на дуэль. Перчатки были брошены, правила поединка установлены. Эдуард дал официальное разрешение и назначил дату и место — через два месяца в Вудстоке.

Элинор вышла из главного зала словно в тумане. Как она выдержит эти два долгих месяца неопределенности и страха? Она вышла во двор и остановилась, пьггаясь согреться в . теплых лучах солнца.

— Элинор!

Обернувшись, она увидела Тарифу с ребенком на руках. Младенец гукал и смеялся, протягивая к Элинор свои пухленькие кулачки.

— Имею я право хоть на каплю покоя? — сердито осведомилась Элинор. — Я не желаю видеть тебя!

Она двинулась прочь, но Тарифа схватила ее за рукав:

— Пожалуйста, выслушай меня.

В голосе мавританки звучала такая боль, что Элинор невольно остановилась.

— Разве ты не причинила мне зла?

— Более чем достаточно. Пойдем сядем на солнце. Элинор неохотно последовала за мавританкой, поражаясь ее худобе. Прижав ладонь ко рту, Тарифа закашлялась.

— Не могла бы ты подержать ребенка? — робко попросила она, отдышавшись.

У Элинор не было ни малейшего желания брать на руки малыша, напоминавшего ей о неверности Джордана. Но умоляющее выражение в глазах Тарифы заставило ее забыть о своей обиде.

Младенец заерзал у нее на руках, и Элинор грустно подумала, что это мог быть их с Джорданом сын.

Маленький Эдуард потянулся к ее волосам и радостно залопотал, зажав в кулачке золотистую прядь. К своему удивлению, Элинор увидела слезы на ввалившихся щеках мавританки.

— Ты понравилась ему, — промолвила Тарифа дрогнувшим голосом.

Ребенок так заразительно смеялся, что Элинор тоже не сдержала улыбки. Голубые глаза Джордана на смуглом личике с типично мавританскими чертами производили странное впечатление.

— Ты не могла бы взять его себе? Элинор показалось, что она ослышалась.

— Взять себе?

Тарифа придвинулась ближе.

— Я скоро умру. И некому будет его любить. Отец, конечно, не бросит сына, но ребенок слишком мал, и ему нужна мать, а ты могла бы ее заменить.

— Нет, Тарифа.

— Прошу тебя, Элинор. Постарайся простить меня. Я хочу покинуть этот мир со спокойной душой. Признайся, ты ведь и сейчас любишь Джордана?

Забыв о гордости и глядя сквозь слезы на соперницу, Элинор кивнула.

— Я солгала, когда сказала, что Джордан любит меня, — призналась Тарифа. — О, я молилась, чтобы он полюбил меня, однако этого не произошло. Ему нужна только ты. Если бы не чувство долга, он ни за что не взял бы меня с собой. Но Эдуард — его сын. Вырасти его как собственного ребенка, Элинор.

— С чего ты взяла, что умрешь? Когда Джордан сказал, что ты больна, я думала…

Тарифа сжала ее руку своей исхудавшей ладошкой.

— Это застарелый недуг. Но с каждым днем мне все труднее дышать, и кашель усиливается… — Она перевела дух. — Джордан всегда стремился к тебе, но я удерживала его. Обещай, что позаботишься о маленьком Эдуарде, когда меня не станет.

Элинор обещала. Младенец между тем, устроившись у нее на руках, заснул. Глядя на смуглое личико, пухлые губки и загнутые ресницы, она ощутила вспышку материнских чувств. Хотя Тарифа дала ему жизнь, мальчик был частичкой Джордана. Согласившись позаботиться о ребенке, Элинор понимала, что привязывает к себе его отца.

— Я знала, что не выживу в этом климате, — продолжала Тарифа, — но не могла отказаться от Джордана. Ради него я была готова на любые жертвы. Скажи, что прощаешь меня.

Элинор проглотила ком в горле, чувствуя, как тает ее ненависть к мавританке.

— Я прощаю тебя, — прошептала она.

— Теперь душа моя спокойна. Твой замок называется Мелтон?

— Да.

— Я пришлю туда Эдуарда.

Принц Уэльский назначил Джордана кастеляном замка Роксби. Направляясь туда в сопровождении слуг, Тарифа попала в грозу. Она радовалась разгулу стихии, сознавая, что пагубное воздействие проливного дождя и пронизывающего ветра сократит ее дни. Элинор обещала позаботиться о ее сыне. Возможно, ребенок сблизит Элинор и Джордана, которых она так отчаянно старалась развести, — если, конечно, Джордан останется жив после предстоящего поединка. При мысли, что ее любимый может погибнуть, Тарифа содрогнулась. Подняв глаза к небу, где грохотал гром и сверкали молнии, она молила Аллаха сохранить ему жизнь.

На следующее утро слуги, явившиеся будить мавританку, обнаружили бездыханное тело. Под боком у матери захлебывался плачем младенец. Поначалу никто не знал, что делать. Не признай их господин маленького язычника своим отпрыском, они не устояли бы перед соблазном бросить его на произвол судьбы.

К одеяльцу ребенка был прикреплен небольшой свиток. К счастью, один из слуг умел читать. Изучив пергамент вдоль и поперек, он не нашел там ничего, кроме языческой тарабарщины. Только одна фраза имела смысл: «Когда меня не станет, отвезите моего сына к леди Элинор в замок Мелтон».

Мелтон находился неподалеку, и проще было оставить ребенка там, чем везти его в Роксби.

Из окна комнаты Элинор созерцала летние сумерки, медленно сгущавшиеся над землей, где она родилась и выросла. Еще месяц она может спокойно жить в родном доме, а потом судьбу ее решит самый могущественный из судей. Каждый раз, размышляя о возможном исходе поединка, она содрогалась от ужаса. Джордан — умелый боец, но он слишком много пережил в Испании. Элинор молилась, чтобы лишения последних лет не сказались на его здоровье. При мысли, что она может стать женой Пэйна, ее пробирала дрожь, но если Всевышний дарует ему победу, у нее не останется выбора.

Движение на дороге привлекло ее внимание. Небольшая кавалькада, показавшись из-за живой изгороди, повернула к замку. Кто мог пожаловать в столь поздний час? Через несколько минут стемнеет, и ворота будут закрыты.

Шестеро всадников в простой одежде пересекли мост и въехали во двор. Элинор встретила их у дверей. Безоружные, на неказистых лошаденках, они не внушали опасений.

— Мы приехали повидаться с леди Элинор из замка Мелтон, — сказал один из прибывших, долговязый мужчина с соломенными волосами.

— Это я.

— Давай-ка его сюда, Джоан.

К изумлению Элинор, единственная в этой мужской компании женщина извлекла из притороченной к седлу корзинки сверток, завернутый в шерстяное одеяло.

— Вот, миледи, языческое дитя. Велено вам передать. Сердце Элинор сжалось, когда она взяла в руки теплый комочек. Тарифа умерла! Не прошло и нескольких недель, как ее мрачное предчувствие сбылось. Младенец зашевелился и открыл глазки. Элинор, ожидавшая, что он заплачет, удивилась, когда ребенок заулыбался и что-то залопотал. И хотя это был всего лишь детский лепет, ей хотелось думать, что он узнал ее.

— Тут сказано, чтобы его привезли сюда. — Мужчина вытащил из седельной сумки записку и передал Элинор.

Вид арабской вязи вызвал у нее неприятные воспоминания. Стены в доме Родриго были украшены витиеватыми надписями, содержавшими выдержки из Корана. Элинор прочла единственную фразу, написанную по-английски, и обратилась к путникам: