Вспышка света прервала его размышления, и он, как ему показалось, потерял сознание.

Приходить в себя после отключки с похмелья было тяжело и крайне неприятно. В глазах рябило зеленью, искрило каким-то разноцветным туманом, и Костя никак не мог проморгаться. Голова по-прежнему болела, но, что намного хуже, он совершенно не чувствовал не только ног, но и всего тела.

«Обезболивающим накачали, наверное», – пришла какая-то вялая мысль. Он медленно прикрыл веки, посчитал до пяти, потом так же медленно открыл, чтобы глаза привыкли к свету солнечного дня. То, что он увидел, заставило вспомнить все забористые выражения их военного связиста Матюшкова по прозвищу Данила-мат. И это не от любви к шахматам, хотя Матюшков в них играл, и даже неплохо.

Вокруг были джунгли! Гребаные зеленые заросли с такими лопухами, которые в средней полосе России ни хрена не растут!

Раздавшийся откуда-то сбоку женский голос заставил его на мгновение прекратить выражать свои ощущения некорректными идиоматическими выражениями в виде простонародной брани, но когда, скосив глаза, он увидел севшую в траве соседку по лестничной клетке, рассуждавшую о том, что зеленое месиво кустов и деревьев – это рай, то Костина душа не выдержала.

– Тупая курица! Это джунгли, а значит, ад еще тот! – хриплым от пересыхания голосом гаркнул он. Что такое тропические джунгли, он знал не понаслышке. Девица завертела головой, как придурочная сова, а Константин, все больше злясь, высказал ей, что из-за ее дебильной агрессии они теперь неизвестно где.

– И не верти башкой, отвалится! Глаза разуй пошире, нет тут больше никого! К тебе обращаюсь!

– Эй вы там… вы кто? Вылезайте из-за кактуса! Где я? Я умерла? – требовательно завопила блондиночка, поглядев в его сторону.

Никакого кактуса Костя перед собой не видел и, злясь все больше от своей беспомощности, только и мог, что ругать тупую девицу.

– Дур-р-ра! – опять психанул он. – Дебильная курица со стулом! Если ты и сдохла, то я так умирать не собираюсь!

Девушка подскочила с травы и, подбежав, попыталась заглянуть к нему за спину, совершенно игнорируя его самого. Потом обошла мужчину вокруг и встала напротив, пристально разглядывая.

– Интересно, что это за вид кактуса? – задумчиво глядя прямо на него, произнесла она. – Здоровенный какой! Зачем его в горшок посадили и здесь оставили?

Константин подавился уже почти заготовленной фразой.

– Может, еще щупать начнешь?

А девица меж тем, покачиваясь с пятки на носок своих лимонных кроссовок, внимательно разглядывала его, или что она там видела вместо самого Кости.

И вот тут их взгляды опять встретились, девушка завизжала и сиганула в кусты словно заяц, а Константин на миг успел увидеть в ее широко распахнутых глазах отражение здоровенного разлапистого кактуса в горшке, стоящем в плетеной тележке на двух колесах. А еще он наконец вспомнил фамилию своей соседки и где они встречались.

Зимой, еще когда он учился в девятом классе, Костя Ежов увидел над разваленным снеговиком во дворе горько рыдающую девчонку с портфелем, маленькую, видимо первоклашку. Почему-то мимо пройти парень не смог и, выяснив, что какие-то хулиганы разбили ее снежную постройку, до вечера лепил с ней снеговика, залил его водой, а в шары специально закатал куски кирпича из подвала. Чтоб вандалам было неповадно.

Счастливая мелкота, подняв на него сияющий восторженный взгляд, пообещала, что, когда вырастет, обязательно выйдет за него замуж, и, покраснев от собственной храбрости, умчалась в его же подъезд. Потом он узнал, что девчонка – его соседка из квартиры напротив. Зовут ее Людочка Пуговкина, и она сирота.

– С бабушкой живет. Родители погибли, когда совсем кроха была, – рассказала Косте про нее мать.

Встречая девчонку во дворе, он здоровался, Людочка, вспыхивая румянцем, кивала в ответ и убегала.

Впрочем, Костику особо не было дела до малявки, не обижает никто – и ладно. Выпускные экзамены, поступление в техникум, потом армия. В армии еще контракт подписал. Горячие точки, конвои, командировки. Только в последние годы, уволившись в запас и организовав с Горынычем охранное агентство, зажил поспокойнее. До аварии. О маленькой девочке-соседке он никогда больше не вспоминал, и вот поди же. Совсем не маленькая, а вполне взрослая девушка оказалась вместе с ним в неизвестной и, несомненно, опасной местности, а сейчас исчезла в зеленых зарослях.

– Вернись! Это джунгли, там опасно! – орал он ей вслед, не в силах пошевелиться, а мысль, что он, похоже, теперь даже не человек на данный момент, беспокоила его не так сильно, как то, что с девушкой может что-то случиться. От собственного бессилия Костик психанул и опять перешел на матерный жаргон, пытаясь докричаться до этой дуры.

Впрочем, дура через пять минут выскочила из зарослей обратно и с уже осточертевшим мужчине визгом заскочила к нему за спину, прячась от кого-то ее напугавшего.

– Паука, что ли, увидела, глупая? – фыркнул Ежов.

– А ты… а ты вообще кактус! И мозги у тебя природой не предусмотрены! – огрызнулась девушка у него за спиной.

А потом Костя увидел их. Это были разноцветные и мохнатые летающие насекомые размером с его кулак. Но сами жучки – еще полбеды, а вот блестящие на солнышке внушительные зубки и странно светящийся вокруг них цветными бликами воздух заставили мужчину на рефлексах сделать попытку защититься. Того, что произошло дальше, местные насекомые явно не ожидали.

Кактус выстрелил! Выстрелил иглами, короткой очередью, как из автомата. Правда, стрелок из растения, в отличие от Ежова-человека, был так себе, все же отсутствие оптики, и мушки с целиком, и даже возможности вынести то, что заменяло ему сейчас руку, на уровень глаз играло свою роль. Но летучим паразитам, видимо, хватило и того, что острые немаленькие шипы просвистели в опасной близости от их ярких тушек.

Сделав вираж, жуки скрылись среди деревьев, Костя облегченно выдохнул, а Люся вылезла из-за горшка.

– Ну и что мы тут будем еусть? – раздался еще один странно тянущий гласные бархатистый голос, заставив странную парочку на полянке вздрогнуть и заозираться.

– Ой, котик разговаривает! – непонятно почему обрадовалась Пуговкина. В отличие от пугающего ее кактуса-матершинника пушистик, мило тянущий гласные, привел ее в восторг.

– Не подходи к нему! – Кактусу, судя по всему, говорящий кот не нравился. – Он может быть опасен! Коты не разговаривают!

Люся скорчила скептическую гримаску.

– Кактусы так-то тоже не говорят! И даже звуков не издают! Почему тогда котику не начать разговаривать, если растение владеет человеческой речью? Хотя непонятно, чем ты вообще говоришь, рта у тебя нигде не видно! – Она еще раз внимательно оглядела растение, избегая встречаться с ним взглядом.

– Там, на Земле, я был человеком, а кот и там был котом. Может, в него вселилась какая-то инопланетная дрянь и теперь пытается нас заболтать. Может, это он меня кактусом сделал. – Костя внимательно и настороженно следил за животным, растянувшимся на травке и лениво облизывающим переднюю лапу.

– Зачем? – Желтые глаза зверька посмотрели на него с ленивым недоумением. – Колю-учки? Вот если бы в рыбку или колбаску… – Кот сел и стал сосредоточенно вылизывать уже заднюю лапу, вытянув ее в струнку, как прима балета.

Люсе стоять надоело, и она, не обращая внимания на предостережения колючего ворчуна, храбро потопала к стулу и коту. Наклонилась, почесав пушистика за ухом, радостно взвизгнула, обнаружив за стулом свой рюкзачок, и, схватив его, тут же нацепила на спину. Потом, подумав с минуту, подняла несчастную мебель и, подтащив ее к кактусу, уселась напротив растения, положив локти на спинку стула.

– И все-таки интересно, как же ты разговариваешь? – Девушка протянула руку, чтобы потрогать колючку, но коснуться иголки не успела. Между острием и пальцем, словно крошечная лампочка, загорелся малюсенький шарик, сияющий, словно светлячок.