— Чтоб меня крокодилы трахнули! — донесся с него радостный вопль, и на песок соскочил некто чернокожий, плечистый, и заспешил к нам.

Надо же, Ричардсон! Живой и ругается!

— Это еще кто? — спросил Шредингер. — Боец Серов?

— Первое отделение, — ответил я. — И исполняющий обязанности комвзвода… исполнявший…

Вслед за первым пикапом явились еще два, и судя по количеству бойцов в них, эти парни никого не потеряли за последние двое суток… но что они тогда делали все это время?

— А, вот и они! — воскликнул Ричардсон, увидев нас, но тут взгляд его остановился на Шредингере

— Это что за разгильдяйство⁈ — тут же завопил тот. — Я сделаю из вас настоящих солдат!Представиться по форме немедленно!

Я мог представить, какие именно слова кружатся в голове Ричардсона — наполовину приличные, но в таких сочетаниях, что получается африканско-животная похабень, какую маленьким детям слушать запрещено.

— Виноват, — сказал он, вытягиваясь. — Исполняющий обязанности командира первого…

Выслушав представление, Шредингер важно кивнул.

— Назначаешься командиром третьего отделения, — сообщил он. — Доложи обстановку. Что с водой, боеприпасами, враждебными формами жизни?

Из ответа Ричардсона стало ясно, что активация системы безопасности застала их между двумя кубами в юго-западном углу полигона. Вперед, где между оградой и дредноутом началось безумное светопреставление, они не сунулись, при попытке отойти их атаковали дрищи, так что пришлось занять круговую оборону, в которой они и просидели все это время.

— Воды почти не осталось, — он облизал губы. — Патронов более чем по два магазина. Бензина достаточно.

— Теперь вы под моим командованием, — сказал Шредингер. — Машины мы заберем. Фернандо — выдели троих человек, кто будет вести. Сами движемся пешим порядком. Насчет воды…

— Где Цзянь? И что это за морда жирафья на залупе шакальей? — спросил Ричардсон, когда наш доблестный комвзвода отошел. — Очень хочется шкуру с него снять и на стенку. Между носорогом и гиеной.

— Тяжело ранен, эвакуирован, — ответил Эрик. — А этот красавец теперь вместо Поля. Штурмовиками мы стали. Не охрана, понимаешь? И остатки третьего отделения перед тобой.

Ричардсон пожевал губами, явно выбирая ругательства, но я вручил ему термос, и наш новый командир жадно припал к нему, заходил туда-сюда кадык на его шее.

— Говнище слона какое-то, — сказал он, возвращая термос. — Ну ладно, разберемся потом.

Нас вновь загнали в авангард, три пикапа поместили в центр, сразу за командиром, первое отделение во главе с Гансом оказалось в арьергарде, и мы двинулись дальше вдоль забора. Справа поднялась громада дредноута, и я вспомнил слова умирающего Поля — ' хуже всего — то, что в дредноутах. Нельзя… чтобы оно в чьи-то руки, тогда кошмар'.

Что он имел в виду, что такое хранится тут, если рядом с ним смертоносные игрушки кубов и башен не более чем… игрушки?

Между дредноутом и забором лежала полоса песка, который выглядел так, словно тут плясала орава пьяных великанов — куча вмятин, рытвин, там и сям настоящие ямины.

— Тут черт знает что творилось, — сказал Ричардсон. — Молнии херачили. И торнадо… Серые такие, жуткие.

Да, мы видели нечто подобное севернее, когда попытались вернуться вдоль ограды. Сунуться в облако пыли не рискнули, и подумали еще тогда, что в подобный катаклизм могло угодить второе отделение.

Но чем бы это явление ни было, оно сгинуло, несмотря на то, что прочая иллюминация осталась.

— Что это там? — Сыч внезапно поднял руку, указывая на нечто угловатое, торчащее из песка.

Когда мы подошли ближе, стало ясно, что это нос пикапа, воткнутого в дюну вертикально кормой вперед. Какая сила понадобилась, чтобы обойтись так с машиной, я побоялся даже представить… кто мог совершить такое, и куда девались все бывшие в ней бойцы?

Второй пикап, расплющенный в лепешку, обнаружился за следующим барханом.

И вновь — никаких следов людей, ни крови, ни тел, ни костей, вообще ничего, точно бойцы под командованием Бадави просто испарились.

— Словно тут вообще никого не было, а машина упала с неба, да и все, — начал Сыч, изучив окрестности. — Но я думаю, что…

— Ты плохой следопыт, — оборвал его Шредингер. — Дальше пошли. Так не бывает! Откуда только таких набирают?

Круглое лицо Сыча осталось бесстрастным, но в черных глазах сверкнули огоньки.

На третий пикап мы наткнулись через сотню метров, у очередного дредноута, и тут же нашли второе отделение: они сидели на корточках вокруг машины, разобранной на детали, и пялились на нее, точно монархисты на царя. В нашу сторону никто даже головы не повернул.

— Пацаны, так вы в порядке? — воскликнул Эрик. — Чего за дела у вас тут творятся?

Махатхир Бадави, узкоглазый малаец, командир отделения, вздрогнул и посмотрел на нас с удивлением.

— Вы? — спросил он. — Откуда? Мы только остановились, и вы уже тут? Вот жеж…

Его бойцы шевелились, медленно, неуклюже, словно пробуждаясь после долгого сна. Лица были одуревшие, глаза моргали вразнобой, и читалось в них тяжелое недоумение, которое бывает после серьезного удара по башке.

Интересно, что с ними случилось?

— Зачем машину разобрали? — спросил Ингвар.

— Кто? — Бадави поднялся, его качнуло, словно затекшие от долгого сидения ноги не держали хозяина.

— Вы тут бухали, что ли? — Вася хмыкнул и почесал шею под шлемом. — Где нашли?

Комотделения-два переводил взгляд с одного из нас на другого, и явно не понимал, чего мы от него хотим.

— Питона мне в задницу, — пробормотал Ричардсон. — Или меня ему.

— Смирно! Представиться и доложить обстановку! — а вот и Шредингер во главе с основными силами.

Бадави принялся отвечать, и слушая его, я понял, что мне холодно и неуютно. Выходило так, что для них прошло всего несколько мгновений — вспыхнули дредноуты, загорелся медовым огнем забор, и они обнаружили себя сидящими тут, на песке, вокруг пикапа.

Для них не было ни песчаной бури с молниями и вихрями, ни последних двух суток!

— Слушай меня! Детский сад кончился! — начал Шредингер, то ли не удивленный рассказом Бадави, то ли скрывший изумление. — Теперь я вами командую, и мы первый взвод второй штурмовой роты седьмого отдельного батальона! Я сделаю из вас настоящих солдат!

Понеслись фекалии по трубам…

Хотя слишком уж старательно мулатский парень озвучивал всякую ересь, у меня родилось подозрение, что он притворяется рехнувшимся на дисциплине уродом — зачем-то. А на самом деле намного умнее и опаснее, чем выглядит.

— Мы же продолжаем движение вдоль периметра, и возвращаемся в часть, — продолжил комвзвода. — Третье отделение выполняет роль передового охранения, первое — бокового. Второе… движется по центру колонны.

Выполнить этот разумный во всех отношениях приказ мы не успели.

По янтарной стене полигона прошла волна тревожной пульсации, алые искры метнулись по ней словно рыбы в водной толще. На мгновение она засияла так ярко, что пришлось закрыть глаза ладонью, и по ушам ударил скрежет, какой издает сгибаемый кусок железа.

— Титьки небесные! — воскликнул Эрик.

Доблестный забор, выдержавший не одну бурю, нападение дрищей и ремонты, корежило и дергало. Столбы изгибались, накручивали на себя обрывки сетки, создавая нечто вроде крыльев, основания выдирались из бетона и раскалывались так, что получались две изогнутые короткие ножки.

Между столбами из песка вырастали безголовые человекоподобные серые фигуры, и обрывки металла ложились на них, оставались на плечах и животах черно-бурой сеткой.

— Что это⁈ — взвизгнул Шредингер. — Доложить!!

— А демоны его знают, — сказал Ингвар. — Думаете, мы знаем все секреты этого места? Нет, мы провели тут меньше двух недель, и разве что выжили…

Ближайший столб опустил голову-куль из металла, украшенную острым клювом. Взметнулись с дребезжанием ржавые конечности, и существо, дребезжа и клацая, ринулось в нашу сторону.