Шрам! Сейчас это имя стало зловещим, вызывающим дрожь эпитетом. Репортеры, писатели и кинодраматурги воспользовались этим прозвищем для своих леденящих кровь историй. Капоне оставил после себя громкое имя.
Торрио, в котором не было ничего наводящего ужас, кроме энергичной деловой аббревиатуры «Джей Ти», оставил после себя Организацию.
Менее десятилетия спустя после того, как хирурги в больнице «Джеймс Парк» его заштопали, Торрио основал Систему, которая, несомненно, позволила ему занять главную нишу в Американском Пантеоне Дурной Славы.
Он основал Национальный Преступный Синдикат – Группировку. Картель, Комбинат, Организацию, Систему, Сообщество, Коза Ностра. Называйте его как угодно. Этот Синдикат до сих пор воплощает программу, разработанную Торрио и нацеленную на прикарманивание львиной доли добычи, полученной в результате легальных и нелегальных мероприятий национального масштаба. Ее размер, по оценкам Дж. Эдгара Гувера, составлял 28 миллиардов долларов.
Аль Капоне
Блестящее достижение со стороны учреждения, основанного бандитом для того, чтобы завладеть вниманием Белого Дома. В 1966 году Президент Джонсон призвал все правоохранительные органы предпринять согласованные действия, чтобы задушить детище Джей Ти, проект которого Торрио набросал в гостиничном номере, в Нью-Йорке, 32 годами раньше.
Первым, кто назвал голубоглазого толстяка отцом-основателем тайного Синдиката[4], был человек, принадлежащий к числу доверенных лиц. На Торрио указал пальцем Аб Релес, но прозвищу Малыш-Петля на Шею. Малыш знал, о чем говорит. Он был главой Корпорации Убийств, карательного органа Синдиката. Показания Малыша выдержали проверку в залах суда: на их основании семь гангстеров были приговорены к электрическому стулу.
У Торрио были все средства, чтобы стать мистером Большой Босс. Еще до того, как стало известно, что Торрио приютил всех бандитов под гигантским зонтиком, сведущие полицейские и криминальные воротилы называли его мозгом городских трущоб. Они нехотя признавали, что из всех закоренелых преступников у него был самый острый ум.
«Торрио был прародителем современных американских бандитов; самым умным из всех гангстеров», – сказал Элмер Л. При. начальник правоохранительного отдела Министерства финансов Вирджил В. Петерсон, бывший начальник полевого офиса ФБР, вышел в отставку в январе 1970 года после того, как он много лет провел на посту управляющего директора Чикагской Комиссии по преступности. Он называл Торрио «гением организационных решений».
«Чикаго Трибьюн» описала его как «преступника в мире бизнеса, который делает бизнесменов преступниками». Впоследствии Герберт Осбери, автор книг о преступном мире Нью-Йорка, Сан-Франциско, Нового Орлеана и Чикаго, вынес свое заключение: «Торрио был, очевидно, самым эффективным организатором криминальных сообществ невиданно широкого размаха. Он чуть было не стал мистическим „властелином умов“.
Биографии Капоне, Фрэнка Костелло и Чарли (Лаки) Лучано уже написаны. Торрио, как призрачная фигура, мелькает лишь на отдельных страницах. В этом нельзя винить историков; детективы и окружные прокуроры испытывали те же трудности при поиске его отпечатков пальцев. Из-за нехватки информации Торрио отвели проходные роли в жизнеописаниях людей, которые были стольким ему обязаны.
Костелло и Лучано последовали за его указующим перстом при формировании карательных органов; они расставляли стулья за столом Совета Директоров Синдиката, который он создал упорным трудом. Капоне вступил в высшую лигу криминальных авторитетов, работая рассыльным у Торрио. Он заработал свои эполеты под опекой толстяка. Лицо со Шрамом послужил хозяину другим образом. Капоне выступал в роли рекламного щита. Толстогубый, так называли его гангстеры, лишь отвлекал внимание от своего босса, что более чем устраивало Джей Ти.
Торрио был тщеславен по-своему. Когда полиция арестовала его за бродяжничество, он не смог сдержать своего возмущения, что с ним обращаются как с обычным преступником. Но, заметим, что Торрио публично выдал себя только один раз. Не без оснований считая себя королем-львом джунглей преступного мира, он довольствовался тем, что тешил свое тщеславие приватно, без свидетелей.
У него была, позаимствуем цитату, страсть к анонимности. Он избегает главенства подобно тому, как вор на узких улочках прячется от фар полицейских машин. Преступника, по его мнению, не должно быть ни слышно, ни видно. Поэтому, если вам почти ничего не известно о нем, не вините себя. Джей Ти хотел, чтобы так и было.
Торрио заслуживает портрета во весь рост, поскольку сведения о нем дают представление о том, как в Америке развивалась организованная преступность. Он воплощает в себе достижения отдельной криминальной личности: взлет из подвалов нищеты в пентхаус высших кругов большого города. Гангстер прошел путь от лакея чиновников до их хозяина. Перевернув эти роли с ног на голову, он оказал влияние на Таммани Холл[5], на республиканский и демократический политический аппарат в Чикаго. Торрио был лидером.
Сухой закон сыграл роль пускового механизма для Торрио и его конкурентов в других метрополиях. С помощью золота бутлегеров они заманивали в ловушку политиков, которым до процветания сухого закона они прислуживали в качестве лакеев во время выборов. Претенденты на должность мэра Нью-Йорка стремились получить благословение Фрэнка Костелло; кандидат, выдвинутый в Верховный Суд Нью-Йорка, позвонил Костелло по телефону (по данным полицейского прослушивания) и поблагодарил его за удачно провернутое дельце. Политики из Бруклина и Ньюарка толпами направлялись в кафе Джо Адониса за подачками. Не за едой, а за наличными. Жилет Джо был денежной кассой. Чтобы действовать изящно и не думая, в каждом из четырех карманов находились купюры разного достоинства.
Пивные бароны поставили раздачу взяток на поток. Раньше коррупционеры заключали сделки только с высшим эшелоном политиков и с руководящей верхушкой полиции. Патрульный полицейский считал, что ему повезло, если ему удавалось перехватить доллар-другой у владельца бара, игрока или хозяйки борделя.
Торрио и его товарищи были более демократичными. „Джей Ти всегда был готов потратить доллар, чтобы заработать два“, – рассказывал один из сторонников Торрио журналисту, заслужившему его доверие. Для низших чинов, которыми раньше пренебрегали: патрульных, судейских чиновников, судебных приставов, – взятки стали надежным источником доходов. Начальник чикагской полиции Чарльз С. Фицморрис жаловался: „Шестидесяти процентам моих людей платят, чтобы они смотрели в другую сторону, когда мимо проезжает грузовик бутлегера“.
В платежных списках Джей Ти частные лица соседствовали с государственными чиновниками. Начальник тюрьмы открывал двери исправительных учреждений людям из банды Торрио, мэр положил город у его ног; шериф прокладывал для него путь к завоеванию пригородов. По полученным сведениям, государственный чиновник из Вашингтона покончил с собой из-за того, что он был слаб, а толстяк был изобретателен.
Агенты Министерства финансов обнаружили тайник с алкоголем в шахте
Прошли те времена, когда преступник был заключен в узкие рамки. Тогда для политиков он был прежде всего разбойником, вором, лжецом, громилой с кастетом в руках. Торрио проложил новые пути. Согласно его генеральному плану, преступники бросились на штурм промышленности и бизнеса. Под его крылом бандиты и водители пивных грузовиков времен сухого закона через тридцать лет стали владельцами мегакорпораций в жизненно важных отраслях торговли и сферы услуг. На заседаниях правительственных комитетов Кефауэра и МакКленнана эта информация прозвучала только в 50-х годах.
