2.48

Сяхоу Хун утверждал, что видел бесов и разговаривал с ними. Как-то у Се Шана из Чжэньси неожиданно издохла лошадь, на которой тот ехал. Досада его была безмерна.

– Если вы сможете оживить мою лошадь, – сказал Се, – я поверю, что вы и вправду видели бесов.

Хун ушел на некоторое время и по возвращении сообщил:

– Ваша лошадь привела в восхищение духа вон в этом храме, и он забрал ее себе. Сейчас она оживет.

Шан сел возле павшей лошади. Вскоре из ворот стремглав выбежала еще какая-то лошадь. Возле лошадиного трупа она исчезла, а труп стал двигаться, и лошадь Се Шана встала.

– У меня нет наследников, – пожаловался Се, – это несчастье всей моей жизни.

Хун долгое время ничего не отвечал, потом сказал:

– Тот, кого я только что видел, – дух маленький, он никак не сможет разобраться, что этому причиной.

После он нежданно-негаданно повстречался с неким демоном, восседавшим в новенькой повозке. Сопровождало его человек десять. Одеты все были в халаты из синего шелкового полотна. Хун вышел вперед и поднял нос вола кверху.

– Почему мне чинят препятствия? – спросил Хуна сидевший в повозке.

– Я хочу задать вопрос, – отвечал Хун. – Почему у военачальника Се Шана из Чжэньси нет сыновей? Красота этого благородного человека такова, что заставляет людей смотреть ему вслед. Нельзя, чтобы род его прервался.

Лицо сидевшего в повозке качнулась:

– Тот, о ком вы говорите, на самом деле слуга. В молодости он спознался со служанкой из того же дома и поклялся ей, что кроме нее ни на ком больше не женится, но уговор нарушил. Ныне эта служанка умерла и на небесах подала жалобу – вот почему у него нет сыновей.

Хун все это передал Се, и тот признался:

– Такое у меня в молодости и вправду было.

Когда Хун был в Цзянлине, он повстречал огромного демона. Неся за ним копье, его сопровождала свита из нескольких бесенят. Хун перепугался, сошел с дороги и притаился. Когда большой демон миновал его, он сгреб одного из бесенят и спросил:

– Что это у вас за штука такая?

– Этим копьем мы убиваем людей, – был ответ. – Если им попасть в самое сердце, любой тут же скоропостижно умирает.

– А нет ли средства эту хворь излечить? – поинтересовался Хун.

– Если приложить черную курицу, то все пройдет, – объяснил бес.

– Куда же вы направляетесь теперь? – спросил Хун.

– Собираемся в две области: Цзинчжоу и Ян-чжоу, – ответствовал бес.

Когда в ближайшие дни вспыхнула сердечная болезнь, от которой умирали все без исключения, Хун научил людей прикладывать черных кур, и из десяти заболевших теперь оставались в живых восемь-девять.

И до сих пор при внутренних болях люди спешат приложить черную курицу. А идет это от Хуна.

3.49

В годы под девизом Юн-пин периода Хань наместником в Лу стал Чжунли И, уроженец Гуйцзи, второе имя которого было Цзы Э. Прибыв на место службы, он вручил Кун Синю для починки повозки Учителя [26] собственных тринадцать тысяч монет. Потом вошел в храм Учителя и там своей рукой стер пыль со столика и циновки, с меча и туфель Учителя.

Один парень по имени Чжан Бо, удаляя траву возле храма, нашел в земле семь нефритовых дисков. Один из них Бо положил себе за пазуху, а о шести доложил И. Тот повелел главному письмоводителю разложить их перед столиком в храме.

Возле молельни на полочке стоял жбан Наставника Кун-цзы. Чжунли И призвал Кун Синя и спросил его:

– Что это за жбан?

– Это жбан Учителя, – последовал ответ, – в нем спрятана запись киноварью, но вскрыть ее никто не смеет.

– Когда Учитель по совершенномудрию своему оставил нам этот жбан, – возразил И, – он желал с его помощью передать свои наставления последующим мудрецам.

И достал из жбана написанное. Текст, начертанный древними знаками, гласил:

Тотчас же И призвал Чжан Бо и спросил:

– Дисков было семь. Зачем ты один утаил?

Бо с низким поклоном вынул диск из-за пазухи.

3.50

Дуань И, по второму имени Юань Чжан, человек из уезда Синьду, что в округе Гуанхань, изучил «Книгу перемен» и постиг знамения в завываниях ветра. Один ученик проходил у него выучку несколько лет. Когда же решил, что самое главное в его искусстве он уже постиг, распрощался с наставником, собираясь вернуться в родные места. Дуань И составил для него целебную мазь и вместе с запиской вложил в запечатанную трубку, сказав ученику такие слова:

– Будешь в крайности – вскрой и прочти это.

Ученик добрался до уезда Цзямэн, там повздорил с чиновником на переправе, и чиновник проломил голову его спутнику. Ученик вскрыл трубку и достал записку, где прочел следующее:

«Добравшись до Цзямэна, подерешься с чиновником. Тому, у кого будет разбита голова, смажь рану погуще этой мазью».

Ученик последовал совету, и проломленное место зажило.

3.51

Цзан Чжун-Ин из Правого Фуфэна был заместителем начальника императорского цензората. И вот что случилось. Домашние его уже приготовили пищу и накрывали на стол – но в это время упала откуда-то нечистая пыль и смешалась с едой. Готовка приближалась к концу – неизвестно куда девался котел. Оружие и арбалет двигались сами собой. Из плетеной корзины вырвалось пламя, одежда и утварь – все сгорело, а потом пришел конец и корзине. Как-то утром у женщин в его семье и у служанок исчезли все их зеркала, а через несколько дней их кто-то выкинул во двор из главного зала, и послышался человеческий голос:

– Возьмите ваши зеркала!

Внучка хозяина, девочка лет трех или четырех, вдруг потерялась. Ее искали, но так и не дознались, где она. Через два-три дня ее обнаружили плачущей на куче навоза в свинарнике. И подобные вещи случались неоднократно.

Сюй Цзи-Шань из Жунани, овладевший искусством гадания по знакам-гуа, произвел гадание и объявил:

– В доме у вас поселился оборотень – старая черная собака. Она творит все это вместе с И Си, помощником цензора во внутренних покоях государя. Если вы искренне желаете покончить с безобразиями, убейте эту собаку, а И Си сошлите в его родные места.

Чжун-Ин последовал его совету, и происшествия сразу же прекратились. Потом Чжун-Ин был переведен на должность цензора высочайшей охраны и назначен наместником в Ау.

3.52

Военный советник Цяо Сюань, по второму имени Гун-Цзу, родом из владения Лянго, начинал свое продвижение по службе с должности главного цензора ведомства воспитания. Как-то в конце пятой луны он лег спать и после полуночи увидел, как восточная стена стала белой, словно бы освещалась через открытую дверь. Он позвал своих приближенных, но никто из них ничего не увидел. Тогда он сам встал и потрогал стену рукой – она была такой же, как и всегда. Возвратившись на ложе, опять увидел свет. Сердце его билось в испуге. Но тут как раз приехал в гости к нему друг его Ин Шао, и он в разговоре поведал другу о случившемся.

– Среди моих земляков, – сказал Шао, – есть один по имени Дун Янь-Син. Он внук по женской линии Сюй Цзи-Шаня. И не уступил бы даже Суй Мэну и Цзин Фану ни в розысках таинственного и раскрытии сокровенного, ни в познании духов и проникновении в превращения. Но по Небом данным ему свойствам он слишком скромен и стесняется заниматься гаданиями.