— Теперь вы муж и жена, — объявил епископ, вытирая со лба пот своей пухлой рукой.

Морган нежно обнял Изабель за плечи. Ей показалось, что он тоже едва сдерживал смех, когда епископ покачнулся.

— Самое время отправиться спать, — произнес святой отец и, гордо подняв голову и поправив съехавшую набок митру, медленно вышел из часовни во главе всей процессии.

Скоро все гости разошлись по приготовленным для них спальням, где был предусмотрительно оставлен травяной настой на случай утреннего похмелья. Жениху и невесте тоже ничего не оставалось, как отправиться спать.

Изабель засмеялась, понимая нелепость происходившего. Оказавшись за дверями спальни, оба хохотали до слез.

— Это самый смешной и нелепый вечер, — сказал Морган. — Изрядно подвыпивший и, надо добавить, похотливый епископ, обвенчавший нас среди ночи с такой быстротой, словно от этого зависела его жизнь.

— Ты мог бы отказаться, если не хотел жениться на мне, — заметила Изабель.

— Ну нет, милая, я не пропустил бы эту церемонию ни за что на свете. Я мечтал жениться на тебе с того самого момента, как увидел.

Изабель вздохнула и немного печально произнесла:

— Мне всегда казалось, что наша свадьба будет в Уэльсе. Она сняла головной убор и положила его на комод.

— Мы можем обвенчаться и там. Ведь нет правил о том, сколько раз можно венчаться.

Изабель улыбнулась и прислонилась к нему.

— Хорошо бы.

Морган целовал ее шею, его теплое дыхание ласкало ее кожу.

— Теперь ты моя жена и в глазах церкви, хотя я уже много месяцев считаю тебя ею.

Изабель улыбнулась:

— Пойдем, дорогой. Неужели ты собираешься только разговаривать в нашу брачную ночь?

— Нет. — Морган улыбнулся и распустил ее густые черные волосы. Они рассыпались по плечам. — У меня другие намерения.

Его губы запечатлели поцелуи на ее гладких плечах и в ложбинке между полукружиями белых грудей. Изабель затрепетала.

— Ты сделал меня самой счастливой из женщин, — прошептала она и вздохнула, отдаваясь нежной ласке его рук и губ. У нее кружилась голова, словно она парила на облаке счастья. Она провела кончиком языка по его щеке. — Я хочу, чтобы наша брачная ночь не кончалась.

— Даю тебе в этом слово, родная, — поклялся Морган. Он подхватил Изабель и крепко прижал к себе. Она почувствовала себя такой слабой и беззащитной на его руках. Огромная нежность охватила Моргана. Неожиданно влага начала застилать ему глаза. — Я буду любить тебя до самого утра, ты ведь именно этого хочешь.

Изабель счастливо вздохнула и прижалась лицом к его плечу.

— Да, мой любимый, я хочу этого. И если эта ночь окажется всего лишь сном, то это будет самый чудесный сон в моей жизни.

Ночью наступила оттепель. Западный ветер принес с собой и теплый воздух. Изабель проснулась от громкой капели.

Со двора доносились голоса, затем послышался топот копыт. Изабель выглянула в окно и с удивлением увидела, что епископ и другие священники мчались от их замка с такой скоростью, словно за ними погнался сам дьявол. Их повозка сильно подпрыгивала на ухабах. Она едва не перевернулась на повороте, из нее выпали какие-то вещи. Но никто даже не потрудился поднять их.

Почему такая спешка? Должно быть, они уехали без завтрака, ведь только начинало светать. Изабель охватило тяжелое предчувствие, когда она вспомнила о больном священнике. Интересно, они взяли его с собой или оставили ей на попечение.

Когда Изабель подошла к спальне, где спал отец Барнаби, ее тревога усилилась. Дверь была широко распахнута. Заглянув в темную комнату, она сразу же отпрянула от резкого неприятного запаха, с которым не встречалась прежде. Отец Барнаби раскинулся на кровати поверх покрывал. Он лежал неподвижно, его грудь не поднималась. Либо он так тихо спал, либо умер.

Подойдя поближе к кровати, Изабель больше не сомневалась. Она с ужасом увидела, что его лицо уже потемнело, а кровь запеклась на губах и на покрывале. Ночью у него в легких произошло кровотечение.

Изабель вся похолодела. Неужели священник умер от чумы? Но не было видно огромных опухолей, которые, как говорили, всегда сопровождали чуму. Не было и багровых пятен на коже от внутренних кровотечений.

Попятившись, Изабель выскочила из комнаты.

Когда рассвело, слуги вынесли мертвеца из комнаты. Изабель ужаснулась, заметив появившуюся на его шее опухоль. Она еще не сделалась огромной, размером с яблоко, как описывали, скорее она напоминала желудь. Похоже, отец Барнаби умер до того, как опухоли начали расти. Тело не стали осматривать, опасаясь заразиться. Да в этом и не было необходимости. Изабель была убеждена, что их незваные гости принесли с собой чуму!

Морган, и Изабель завтракали в полном молчании. Красивые рождественские гирлянды не радовали, казались неуместными. Все слуги стали ходить на цыпочках, страшась даже говорить о болезни.

Морган обнаружил во дворе оставленный сундук с сокровищами, которые, вероятно, и были обещанной платой за ночлег епископа. После сегодняшнего торопливого бегства гостей многое в их непонятном поведении становилось ясным.

Морган вспомнил о своем забавном предположении. По роскошному одеянию священников можно было судить, что они сели на коней, едва отошли от алтаря. Теперь он не видел в этом ничего смешного. Стало ясно: золотые блюда, подсвечники, чаши и другие сокровища были украдены из церкви. А может, из нескольких церквей — уж очень много сундуков было на их повозке.

Он послал слуг поднять то, что упало на дорогу во время их поспешного отъезда. Слуги принесли украшенную алмазами чашу, изысканную дароносицу и гостию, которые вчера, вероятно, украшали какой-нибудь алтарь.

В оставленном сундуке были такие же краденые вещи. Морган приказал отнести сокровища в часовню. Там более подходящее для них место.

Моргана всякий раз охватывала злость, когда он думал, что этот толстый епископ и его приспешники скорее всего убегали от чумы. Но они ведь несли ее с собой, поэтому и не могли обогнать призрак смерти. Морган решил, что они направлялись с награбленным добром в Бристоль, надеясь отплыть в какой-нибудь безопасный порт.

Если бы он верил в святость служителей церкви, как Изабель, то одно это сразу бы открыло ему глаза. Но Морган и так знал, на что способна церковь. Многие священники одевались с такой же роскошью, как и знать, держали для своих утех женщин или мальчиков, в зависимости от наклонностей. Морган понимал, что они порочили религию, которой были призваны служить. Пороки, присущие простым смертным, не должны иметь места среди тех, кто решил посвятить свою жизнь служению Богу.

К полудню страхи Изабель усилились. Двое слуг, что заботились об отце Барнаби, почувствовали себя плохо. Все началось с сильного чихания и кашля, словно они простудились.

Но уже было известно, с какой скоростью развивается болезнь. Изабель не сомневалась, что они заразились чумой.

Больных поместили в отдельную комнату, надеясь не допустить распространения заразы. Слуги, убиравшие спальню, где умер отец Барнаби, закрыли лица льняными повязками. Изабель велела сжечь всю постель. Она разложила по всему дому пахучие травы и не снимала с запястья серебряную ладанку, что дал ей брат Эндрю. Она наполнила ее свежими травами, которые должны были отгонять чуму.

К утру заболевшие слуги умерли.

Изабель оцепенела от ужаса, узнав эту новость. Как быстро! Она думала, что люди долго болеют чумой. Она строго приказала Моффату сразу же сообщать ей, если еще кто-то в доме заболеет.

Днем Моффат пришел со своим первым мрачным докладом. Еще двоим стало плохо, хотя в этот раз больные горели в лихорадке, кожа у них покраснела. Старая Гилти решилась ухаживать за больными, и Изабель была очень благодарна ей за такое самопожертвование.

— Нужно узнать, далеко ли распространилась чума, — сказал Морган за обедом.

Звон колоколов доносился с ближайшей церкви. Время от времени, когда ветер менял направление, слышался тревожный колокольный звон и других церквей.