– Здравствуй. – Жасмин подошла к нему и застенчиво улыбнулась.
– Здравствуй, Жасмин. Как твои дела? – прошептал он, почти не разжимая губ. Девушка наклонилась к нему, чтобы лучше услышать и случайно дотронулась до руки.
– Ты весь горишь!
– Лучше уходи, Жасмин. Это может быть заразно. Да и не трогай меня… я ведь знаю, что…
– Ты просто приболел. Неужели ты думаешь, мне противно быть рядом с тобой и касаться тебя?
– Сейчас да…
– Глупый… – Жасмин ласково погладила его по щеке, словно не замечая коросты. – Не больно?
– Ничуть…
Жасмин покинула дом Сокольничего с твёрдым намерением во что бы то ни стало найти способ помочь ему.
Она отменила занятия на ближайшие дни и бросила все силы на поиски лекарства или какого-нибудь заклинания. От лесничего она узнала об одной старухе, живущей на самой окраине леса, среди болот, увядших трав и сгнивших деревьев. Она носила прозвище болотной колдуньи и была окружена множеством самых противоречивых сплетен.
Жасмин ничего не пугало. Она приободряла себя тем, что неприглядность места лишь олицетворяет все те муки, что ей необходимо победить, а раз кругом всё цветёт, значит, выход есть.
Однако увиденное превзошло все ожидания: чёрный, из прогнивших досок домик, покосившийся настолько, что его треть просто утопала в болоте, стоял, огороженный неким подобием частокола из ржавых ножей и мечей, прямо посреди сада из высохших берёз, на ветвях которых висели, как сережки по весне, скелеты разных зверьков с оскалившимися пастями.
Жасмин сложила руки на груди и брезгливо прошла по дорожке из ломаного кирпича. На мгновение она усомнилась в том, что сможет получить помощи у хозяйки этого поместья. В груди что-то странно вздрогнуло и заглохло, привычная боль стала ещё сильнее. Она решила не отступать от задуманного.
Она постучалась в дверь, сплошь состоящую из щелей, но вместо вразумительного ответа услышала жуткий гул, а следом неведомая сила втолкнула ее внутрь хибары.
В закопчённой комнате с плесенью на стенах, на роскошном диване с золотыми ножками сидела старуха, завёрнутая в грязные лохмотья, бывшие когда-то, судя по уцелевшим кусочкам, белым одеянием.
– Здравствуй, девочка. Что ты хочешь? – нарочито любезно обратилась она к Жасмин. – Приворожить? Устранить соперницу? Покарать обидчика? Избавиться от ребенка? Всё легко, просто, сразу и почти бесплатно.
– Я хочу, чтобы мой друг выздоровел. Он сильно болен. – Несмело пролепетала девушка, никак не ожидавшая ни такого радушного приёма, ни перечня предложений.
– Раз ты ко мне пришла, значит, неровно дышишь к нему. Лишь женщина, испытывающая сильные чувства, способна беззаветно помогать мужчине.
– Вы поможете его вылечить? – девушка вовсе не собиралась раскрывать своё сердце этой женщине.
– Хм! Но ты не назвала его возлюбленным, получается, вы с ним – не пара, – колдунья усмехнулась, – зачем тебе его исцеление? Он поправится и забудет, кому всем обязан. Лучше приворожи или усиль его муки, раз он тебя не замечает.
– Значит, Вы не лечите людей?
– Смотря от чего. Пойми, девочка, жизнь коротка и тяжела, а думаешь, я не вижу, что творится у тебя на душе – ведь именно поэтому ты и пришла в первую очередь ко мне. – Она указала пальцем на симпатичные баночки с красочными этикетками, стоящие на полках огромного стеллажа в дальнем углу. Внутри каждой из них ютились дрожащие, маленькие, чёрные огоньки, – всего лишь маленький кусочек тебя, и все твои метания исчезнут в секунду. Богатство, осуществление желаний – всё. Запросто и почти бесплатно. Я избавлю тебя навсегда от печали и всех волнений. Как лекарь вырежу то, что болит, а взамен дам здоровье и счастье. Девочка, я вижу, как ты красива, но несчастна и одинока. Это никуда не годится! До крышки гроба надо ещё дожить, а сейчас… Отомсти ему! Используй свою добродетель как яд. Я вижу надежду в твоих глазах. – Старуха проворно встала с дивана и приблизилась к Жасмин. – Уберу, что болит и спрячу в баночку. – Она ткнула пальцем ей в грудь. – До самой смерти будешь довольна!
– А потом? – девушка невольно заслушалась.
– До крышки гроба надо дожить. Решайся, несколько минут, и он твой раб навек. Ты отомщена. Счастлива до самой смерти.
– Но я не хочу ничего дурного. Мне нужно лекарство.
– Глупая девчонка, как ты не понимаешь…
– Я понимаю, что Вы ничем не можете и не желаете мне помочь, – Жасмин вдруг почувствовала себя очень сильной. Она ощущала внутри пустоту, но где-то в самом дальнем уголке души сиял маленький огонёк, который и придавал уверенности, – извините за беспокойство! Всего доброго. – Княжна развернулась, чтобы уйти, но старуха оскалилась и схватила её за локоть:
– Тварь, ты посмела нарушить мой покой и теперь собираешься уйти, ничего не отдав?
– Я и так отдала Вам слишком много своего времени, – девушка вырвалась и бросилась прочь.
– Он не выздоровеет, а ты будешь всю жизнь одна! – крикнула ей вдогонку колдунья.
Жасмин с необычайной лёгкостью перепрыгнула через ограду и, обернувшись, заметила, что на острие каждого ножа и меча застыла капля крови, а на их лезвиях были нанесены смутные силуэты мужчин и женщин. Внезапно она поняла, что колдунья закатывает в свои банки, и не смогла сдержать крик.
Не разбирая дороги, она бросилась прочь от этого проклятого места. Идти в хорошем расположении духа по петляющей и извилистой тропинке к домику колдуньи было легко и весело, а вот возвращаться оказалось совсем непросто.
Она спотыкалась, перескакивала с тропинки на тропинку, путалась в широких складках своей пышной юбки, которая в один момент порвалась, зацепившись за сук, торчащий из трухлявого пня. Пробираясь через очередной заболоченный участок, она потеряла туфельки. Острые ветки расцарапали ноги до крови. В чаще затерялись заколки, и если бы какой-нибудь бродяга вдруг случайно забрёл бы в эти места, то с удивлением бы обнаружил вместо ягод драгоценные камни, которые когда-то были украшением на княжеских заколках. Вода из родника, в который она поскользнувшись упала, смыла остатки пудры и румян. Теперь от колдуньи бежала не княжна, а обыкновенная молодая женщина.
Выбравшись из леса, Жасмин, не обращая внимание на прохожих, во все глаза пялящихся на прекрасную оборванку, поплелась в сторону терема. Она даже не заметила, что никто не посмел пристать к ней или сказать скабрёзность, словно, невзирая на одежду, было понятно: перед ними княжна, а не гулящая девка.
В тереме девушка заперлась у себя в светлице и зарыдала. Её безумно напугали слова колдуньи да боль, обострившаяся в груди. Снова убедившись в своём бессилии, она почувствовала, что задыхается и закашлялась. Окружающие предметы стали видны настолько чётко, что по нервам прошла скручивающая зигзагообразная боль. Она рухнула на пол, тихонько застонав. Всё было лишним, незначительным, никчёмным, чужим. С трудом она доползла до окна и приоткрыла ставни. В светлицу ворвался холодный воздух, но он не принёс желанного облегчения. В изнеможении девушка посмотрела на облака. Они ничуть не радовали, но оторвать от них взгляд было невозможно. Вдруг, в какой-то момент, Жасмин вспомнила историю своего неожиданного преображения. Тогда, кроме нее, никто не заметил ни холода, ни снегопада, да и растения не пострадали, словно ничего не было и в помине. Значит, исцеление пришло каким-то волшебным и таинственным способом прямо с неба. Она так долго смотрела на облака и жаловалась на жизнь, что в конце концов кто-то там её услышал и пожалел, подарив новое тело, ничего не прося взамен. Но ведь значит, облачный город – это не плод разыгравшейся фантазии. Он существует в реальности, там у кого-то есть лекарства от каждой хвори, и плату он станет требовать не по колдовскому счёту. Там не будут предлагать мстить и подчинять себе… Там судят иначе, а она, неблагодарная, даже «спасибо» не сказала. Но как туда попасть? И как найти того, кто и на этот раз не откажет в поддержке?
Жасмин задумалась, но снова на ум не пришло ничего толкового. Она припоминала все свои истории, которым, застыв от восторга, внимали маленькие ученики. Видимо, они чувствовали то же, что и она. Где же найти границу между фантазией и реальностью? С ней произошло нечто чудесное, не случайно та колдунья не смогла её удержать, и это чудесное не идет ни в какое сравнение с рядовыми чудесами всех придворных кудесников. Не так уж и сложно перенестись сквозь пространство, гораздо труднее – перекроить человека. Перекроить так, чтобы это не оказалось противно его природе и находилось в согласии с душой.
