Предвкушала встречу с родителями.

Я выросла в дружной и любящей семье. В атмосфере любви. Возможно, от этого я и решилась строить себе семью. Мне не хватало любви и тепла, живя одной в Москве.

Родители могли ругаться между собой, могли ссориться и ругаться, но мы с Людмилой точно знали, что они любят друг друга. Это чувствовалось во взглядах, в ежедневной заботе, в миллионе мелочей.

Даже очень обиженная на отца мама всегда следила за его язвой. А отец, возмущённый непониманием женой очень важных политических моментов, обязательно укрывал мамочку шалью, когда она, разгорячённая спором, выскакивала из дома во двор.

Я и не представляла, пока жила в семье с родителями, что отношения между супругами могут быть иными.

И мы с Людой всегда были уверены: что бы ни случилось в жизни, всегда можно прийти к маме за советом. А папа сделает всё, чтобы внешний мир не сильно напрягал его семью.

Не скажу, что нас баловали, но поддержка была всегда.

Я не видела родителей почти три месяца и ужасно соскучилась. Мы приезжали с Женькой на мамин день рождения в начале октября, но очень кратко и бегом. Работа не позволяет часто ездить к родным. Вроде и близко Владимир от Москвы, но всё равно дорога утомляет.

А теперь есть возможность побыть вместе и окунуться в атмосферу родного дома.

Во Владимир мы переехали из северного Казахстана. Мне было пятнадцать лет. После бескрайней и ровной, словно стол, казахской степи с огромным небом от горизонта до горизонта было очень странно оказаться среди лесов и пригорков полей.

Первое время я всё удивлялась: как это деревья могут вырасти выше пятиэтажных домов? А на даче свободно растёт вишня и слива. А какие яблони! А груши!

Мы переехали весной, и вид цветущих садов до сих пор у меня ассоциируется с чудом и безбрежным счастьем.

А ещё Владимир для меня – это русская старина в живом и реальном виде. Память, которую можно пощупать. Если встать на высоком берегу Клязьмы, то при должном воображении можно представить толпы монголов под стенами города. Стенами, от которых остался лишь земляной вал да ворота.

И соборная площадь.

Дмитриевский собор с его резными каменными фасадами.

Наша Людочка, когда мы только переехали, зависала перед ним часами. Разглядывала невиданных животных на уцелевших сквозь века барельефах. Она у нас девочка впечатлительная и, немножко художник. Гуманитарий, что поделать.

Мы с ней сочиняли многосерийные сказки о волшебных птицах и улыбчивых львах с почти человеческими лицами.

Люда и сейчас, не очень афишируя, понемногу пишет фантазийные сказки.

Родители так и жили в пятиэтажке на Октябрьском проспекте. У них была возможность купить более современное жильё, но мама упёрлась и ни в какую не хотела уезжать из этой трёхкомнатной. Говорит, что ей удобно и парк рядом. И вообще, она привыкла, и всё тут.

– Мама! – всхлипнула я, падая в мягкие объятия сразу же, на пороге.

– Тише, тише, моя девочка, ну что ты! – моя маленькая мама гладила меня по спине и по голове, утешая.

– Мать! Говорил я тебе, что выгонит этого хлюпика наша Васька поганой метлой! – прогудел отец, прикрывая входную дверь.

Я всхлипнула в последний раз и засопела.

– Так он вам не понравился? Женька? – нахмурилась и оторвалась от мамочки, вытирая лицо заботливо поданным папой платком.

– Не нам с ним жить. Разве мы можем вмешиваться? Да и представь, если бы мы тебе сказали тогда? Что бы ты ответила? А подумала? Ну и два часа общения мало что говорит о человеке, – улыбнулась мне мама, провожая на кухоньку.

– Он тебя обидел? – нахмурился отец.

– Обидел? Скорее унизил и… Изменил. Я застала его с другой. Это отвратительно, – призналась, усаживаясь за стол у окна.

– Он? Это рыжее недоразумение? – брови папы поползли вверх.

– Василиса! Тебе очень крупно повезло! Счастье ведь, что так рано расчехлился. Паразит! – веско проговорила мама, вручая мне чашку чая.

– Не кляни судьбу и не наговаривай! Хочешь, я сверну ему нос? – спросил папа.

– Я уже сама справилась. Правда, в нос не попала. Но и так неплохо вышло. – ответила я ему, вспоминая бросок.

Как же хорошо дома! Прикрыла на минутку глаза, а когда открыла, то обнаружила на столе уже несколько тарелок.

– Погодите меня закармливать! Я ещё руки с дороги не помыла, а вы уже приступили! Родители! Я не голодная! Честное слово! – притворно возмутилась и, подпрыгнув со стула, побежала в ванную, пряча глаза.

Счастье, что у меня такие родители!

Десятая глава

POV Андрей

В прошлом году отец женился. Чуть больше месяца прошло со смерти мамы, как он привёл к нам в дом свою новую жену.

Аллочку.

Аллочка – стандартизированная блондинка с внешностью двадцатипятилетней красотки и глазами женщины тяжёлой судьбы.

Через неделю после этой свадьбы жена моего отца стала подозрительно часто попадаться мне в неглиже. То на кухне, когда я пью кофе, появится, то около моей комнаты заблудится.

С той поры я перестал ночевать дома и перебрался к себе в квартиру.

К тому моменту Маша, девушка, на которой я собирался жениться, уехала к маме во Францию. На недельку, как обычно.

Как она делала уже не один раз за те два года, которые мы прожили с ней вместе.

Я купил ей билет и проводил до аэропорта, ещё удивляясь количеству багажа. Дурак.

Прошло время, но Машка не вернулась. И даже не позвонила, стерва. Написала мне смс-ку: «Прости».

И всё.

Вышла там замуж за какого-то потрёпанного жизнью француза, с которым, оказывается, состояла в отношениях уже полгода.

А как красиво всё время рассказывала о своей любви ко мне! Пока жила у меня и за мой счёт.

Пикантная пошлость ситуации ещё и в том, что за полтора месяца до последней поездки, Машка попросила оплатить ей ринопластику. Нос у неё не такой, как нужно.

Так и получается, живу я теперь один. С собакой, которую покупал для Машки. И которую она безжалостно бросила. Как и меня, собственно.

Собака бестолковая, мелкая. Меньше кошки размером. И нервная. Не собака, а недоразумение дрожащее. Мальвина.

Манька, короче!

Но не выбросишь же на улицу? Тоже живое существо. Скучает, опять же, без меня. Встречает, радуется. Писается при встрече от счастья, буквально.

Да и я привык к ней. Всё не один. Вот уже скоро два месяца так живу.

А перед Новым годом мне нужно было самому смотаться в командировку в Тверь. В последний момент, так получилось, я нашёл там себе классного инженера и сманил его к себе.

Заманил служебной квартирой.

Нужно было обсудить решающие договорённости, а оба моих зама семейные люди. С детьми.

Вот и мотался я сам за Петром Семёнычем.

Зато привёз его сразу, без проволочек, буквально под Новый год. В квартиру на Борисовском проезде. Пусть обживается, жену перевозит. Да и третьего числа на работу. Что тянуть?

Если он мне линию отладит, я ему такую премию заплачу, что все его неудобства перекроет!

Вышел на улицу и задержался у машины. Канун Нового года. Остались считаные мгновения.

Я запрокинул голову к небу. Не знаю, на что я надеялся? Но когда увидел промелькнувшую в просвете облаков жёлтую, немного расплывчатую в морозном ореоле луну, то, сам не понимая почему, вдруг загадал: «Хочу семью!»

Задолбало одиночество.

Наелся.

Я не люблю шумные компании. Многолюдные. Где никто никого толком не знает и до тебя никому нет дела. Такие компании – время студенчества.

А в мои тридцать у всех приятелей уже семьи. Дети. У некоторых и не по одному.

Один я, будто пень старый стою тут, словно дурак!

Было непривычно тихо всего мгновение. Затем где-то рядом начали обратный отсчёт.

– Три! – полетело в ночное небо!

– Два – откликнулось эхом между домами!