Правда, жизнь в Омске давалась крайне тяжело. На тот момент мама продолжала работать учителем математики и на свою мизерную зарплату тянула двух несовершеннолетних детей и студента, еще пытаясь помогать старшим. Отец же, трудясь на одном из заводов, зарплату деньгами не получал больше года, а редкие выдачи происходили «натурой» – то колбасой, то тушенкой. Вот так и приехал я в Омск – в кофте на случай осени и будущей весны и легком пуховике на зиму. С парой банок солений и варенья и ведром картошки.
Как не городскому, мне предоставили комнату в общежитии, соединенном теплым переходом с основным корпусом.
Заселили на восьмом этаже.
И буквально на второй день я по самую макушку опять окунулся во взрослую жизнь.
Учитывая наличие в институте очень многих «творческих» направлений, какое-то количество ребят было только на экономическом факультете, и почти все – городские. Большинство учащихся остальных факультетов составляли девчата. Поэтому в девятиэтажном общежитии жило не больше пятнадцати ребят со всех курсов. Так и получалось, что к нам постоянно нахаживали разные ухажеры, и кто-то из них приобщился к костяку местных.
Причем компания, в которой впоследствии я стал постоянно проводить время, в том числе за столом с закуской и выпивкой, была весьма разношерстной.
Здесь были спортсмены, кадеты, сотрудники разных ведомств, в том числе «силовики» и даже матерые бандиты, общавшиеся и сохранявшие дружеское перемирие в общем для всех месте.
Тогда как раз произошел конфликт между кем-то из местных и несколькими случайными приезжими, закончившийся серьезной дракой и избиением первого.
«Ответка» не заставила себя долго ждать, и на следующие выходные ту же приезжую компанию отловили и серьезно проучили.
И Леха, впоследствии лучший корефан студенческой общаги, одного из отловленных фраеров смачно приложил лицом о ребристую чугунную батарею.
Впоследствии я довольно близко сошелся с этим непростым парнем, старше меня почти на двадцать лет. Леха, полный отморозок по всем понятиям, мог запросто показывать в коридоре пригоршню небольших бриллиантов после «выноса» очередного ювелирщика и весело спрашивать у меня, ничего не понимающего студента-первокурсника, куда их можно деть.
Или искренне радоваться новенькой «девятке», отжатой у какого-то терпилы.
Драчун-кулачник, он периодически ввязывался в свары в кабаках или ходил на разборки в одиночку по любым поводам.
– Прикинь, захожу я к одному терпиле за должком, а он не один. Сидит сам в кресле, съежился, а какой-то фраер стоит рядом с нами в зале и рубашку утюгом наглаживает. Я ему говорю про долг, а он зырк на своего кореша у меня за спиной. Тут я и понял, что не так – утюг-то не включен был, розетка на доске и лежала. Хорошо, успел повернуть голову – просто бровь с…ка рассёк.
– И что, должок-то отдали? – Я с улыбкой смотрел на искренне недоумевающего кореша.
– Ни хрена. Зато обоих ухандокал.
Только никто не знал, что приезжие были «непростыми».
И как раз, буквально за неделю до моего заселения, к общаге подкатило несколько тонированных автомобилей с представителями городских ОПГ.
Они стали прочесывать общежитие, отлавливая и избивая любого попавшегося мужика. Но местные очень быстро сгруппировались и началась массовая драка – бились практически на всех этажах.
Кого-то из местных пытались выкинуть из окна.
Подоспевшая пара местных ребят, которые отвлекли немного удар на себя от квадратного Анрюхи по прозвищу Душа, окровавленного, но еще стоящего на ногах и пытавшегося отмахнуться из последних сил от нескольких противников, которые уже стали подтаскивать его к коридорному балкону, чтобы выбросить с девятого этажа.
Палки, кастеты, ножи. Все пошло в ход.
Но драка закончилась так же внезапно, как и началась – с прибытием сотрудников правоохранительных органов, которые не церемонясь ломали дубинки обо всех попавшихся в коридорах общаги, а затем грузя их в «воронки».
Всех, кроме местных (пацаны мгновенно распределились по комнатам девчат, чтоб переждать, пока сотрудники уйдут).
Хотя среди нагрянувших силовиков уже деловито ходили несколько местных в гражданской одежде, местами порванной и в крови (также действующих сотрудников, приехавших к своим девушкам и вовсю поучаствовавших в «обороне» спина к спине с местными хулиганами, образовав общаговское сообщество).
Как только общага была «зачищена» и все разъехались, оставшиеся в коридорах пацаны, пусть и подраненные, но с «корочками» и злостью на беспредел, быстро подали сигнал. Тогда все, кто был способен стоять на ногах, выскочили из комнат подруг, и устроили повторную, но более тщательную зачистку – на черных входах и чердачных лестницах, в комнатах приема пищи, душевых и туалетах.
И те немногие из нагрянувших приезжих, которым посчастливилось улизнуть, очень сильно пожалели, что не сдались сами.
– Я тебя сейчас пид…ть буду! – Серега Фил увесистым ударом сбил с ног одного из прятавшихся на запасной лестнице гостей.
– Дяденька, дяденька, не надо! Я больше не буду! Простите меня, пожалуйста!
Сквозь кровь из разбитого рта, сопли и слезы недавний противник бросился в ноги Сереге, который вряд ли стал бы всерьез глумиться над поверженным врагом.
Его и бить дальше стремно было…
А потом, через несколько дней, когда все поулеглось, приезжие назначили встречу и уже менее многочисленной и более мирной компанией опять приехали в общагу.
Вот так и попал я в свои восемнадцать лет в первую неделю самостоятельного проживания на «стрелку». Проходила она за раздвижным столом в одной из комнат на верхних этажах и сопровождалась двумя трехлитровыми банками пива, и представители каждой из сторон, «выкруживая» свой интерес, пытались на чем-то сойтись.
Закончилось часиками, разбитыми у кого-то из приезжих при «ответке» общаговцев.
Часики тут же «перекрылись» выбитыми зубами у местного, попавшего под раздачу в первый раз.
На том и порешили.
Запили свежим пивом.
Ничья.
Расходясь, обнимались и братались, а я увидел и приметил для себя очень простую вещь – даже не являясь друзьями по жизни, нормальные люди, пусть даже с разношерстной биографией, способны объединяться и отстаивать свою правду.
При любом беспределе, и очень часто на первый взгляд в неравной драке, особенно у себя дома – одерживать верх.
А прожив в общаге несколько месяцев, я уже ничему не удивлялся.
Когда тот самый Леха выскочил на улицу за сигаретами, а приполз весь в крови с серьезным ножом в спине.
Когда кадеты, пришедшие в одно время с блатными к одним и тем же девчатам в соседней секции, избили до неузнаваемости оставшегося соперника, когда его двое корешей пошли за закончившимся спиртным.
А потом, быстро попрощавшись, убежали из общаги.
Когда вернувшиеся блатные, вместо того чтобы оказать какую-то помощь приятелю, лежавшему на кухне в своей крови в беспамятстве, рванули вниз, видимо, думая нагнать кадетов, но нарвались на зашедший погреться в общежитие патруль ППС.
И сами в мгновение ока превратились в бесформенные тела из месива мяса и крови с чем-то, напоминающим голову, и были погружены в милицейский «пазик».
А вахтерша, видя вытянувшиеся лица спускающихся за сигаретами студентов и посматривающих на две длинные и широкие кровавые полосы в сторону выхода, испуганно рассказывала какую-то нескладную историю про двух поросят, которых кому-то привезли из деревни и тащили волоком, залив всё фойе кровью.
А сидя за столом жарким летним вечером с другими приятелями в комнате у третьекурсника, долго не мог понять, откуда у них по всему телу и на руках мелкие шрамы.
И понял, только когда товарищи, уже достаточно «приняв на грудь», начали дурачиться, спарингуясь друг с другом кухонными ножами, а потом опять сели за стол и стали считать по новым порезам, кто проиграл.
Много чего было.
