Наш новый игрок продолжает жестокое избиение, его губы двигаются, когда он говорит что-то поверженному зачинщику. Оукли нависает над своим противником, и я невольно замечаю, насколько он высок. Хоккейное снаряжение мешает мне рассмотреть его получше, но, судя по силе ударов и тому, что игрока «Иглз» уводят со льда в сторону раздевалок, я догадываюсь, что с мускулами у него тоже все в порядке.

Пихнув меня в бок, Морган наклоняется к моему уху:

– Это Оукли. А он умеет драться.

Она смотрит на меня с игривым блеском в глазах, но, когда отворачивается, ее лицо застывает.

– О нет! Его удаляют!

Я резко поворачиваю голову вперед и сразу же встречаюсь с яростным взглядом зеленых глаз. Оукли идет в раздевалку. Вернее, к коридору, ведущему к раздевалкам. К тому самому коридору, возле которого, краснея, сижу я.

Его брови сведены вместе, губы сжаты в тонкую линию, он смотрит мне в глаза и не собирается их отводить. В ушах взрывается белый шум, я сжимаю пальцами коленки, как будто это каким-то образом вытащит меня из тумана в голове.

Мое сердце перестает биться, когда он подходит ближе. Достаточно близко, чтобы я заметила шрам над уголком его губ и глубину хвойно-зеленых глаз. Тех самых глаз, в которые несколько часов смотрела той ночью три месяца назад.

Боже мой. На его лице мелькает узнавание, глаза расширяются, и он сбивается с шага. Опирается рукой на стену коридора, чтобы не упасть, и тяжело сглатывает, так что напрягается горло.

С трясущимися коленками я подаюсь вперед, не в состоянии отвести глаза, пока он идет дальше по коридору. Только когда мы вынуждены прервать зрительный контакт, я заставляю себя сесть нормально.

Я закрываю глаза и дотрагиваюсь до щек, ни капли не удивляясь, что они горячие и пульсируют в собственном ритме.

– Вы знакомы, что ли?

Я бросаю взгляд на Морган, с неудовольствием замечая, как она с намеком играет бровями.

– Ему повезет, если его не отстранят за такое, – бормочу я, пытаясь прогнать последние несколько минут из памяти. Но Оукли невозможно забыть, совсем как тот вечер.

– Можешь пойти сегодня без меня?

Пожалуйста, скажи «да».

Морган недовольно фыркает.

– Ты шутишь, да? «Иглз» это заслужили. И ни за что, ты идешь. Ты слишком давно никуда не выбиралась вместе со всеми.

Я застываю. Волоски на руках встают дыбом.

– Я дала тебе передышку после вашего с Дэвидом расставания, но прошло уже три месяца. Не позволяй случившемуся мешать тебе веселиться время от времени, – говорит она.

Я терпеть не могу, как она смотрит на меня: как на бомбу, которая может взорваться от малейшего дуновения.

Я знаю, что Морган просто хочет помочь, но это не так легко, как она думает. Дэвид был моим парнем в школе, но наши отношения продолжились в университете. Мы встречались два года, и наше расставание стало катастрофой эпических масштабов.

– Тебе никогда не приходило в голову, что не Дэвид мешает мне тусоваться, как ты хочешь? – огрызаюсь я. – Что, если я просто хочу сосредоточиться на учебе? Неужели это правда так плохо?

Морган вздрагивает.

– Нет, конечно, это не плохо, Ава. Я этого не говорила. Мне просто не нравится смотреть, как ты торчишь в своей комнате, как затворница, когда есть люди, которые счастливы провести время с тобой.

– То есть это никак не связано с твоей нездоровой одержимостью сводничеством? – Она молчит чуть дольше, чем нужно. – Так я и думала. – Я шумно выдыхаю. – Я пойду сегодня, но я серьезно, Морган. Дай мне жить по-своему.

– Хорошо, – соглашается она.

К счастью, она оставляет эту тему, и оставшиеся несколько минут игры мы молчим.

Больше ни одна команда не забивает, и «Сэйнтс» выигрывают.

После игры мы с Морган первыми приезжаем в «Закусочную Люси». Меня окружают сильные, знакомые запахи жирных бургеров и кофе, и желудок урчит, напоминая, что я ничего не ела с самого завтрака.

«Люси» много лет является неотъемлемой частью моей жизни. Приемные родители привели меня сюда в день, когда мы завершили процедуру удочерения, и с тех пор это одно из моих любимых мест.

Мы могли сидеть здесь часами, болтая обо всем, начиная с моего домашнего задания и заканчивая новой драмой в школе. Я скучаю по тому, как просто все было тогда. До того, как школа и друзья поглотили все мое время и энергию.

Пока мы ищем свободный столик, Морган берет меня под руку. Мы быстро находим бирюзовые диванчики возле окна и садимся ждать остальных – Морган с одной стороны стола, я с другой.

– Мэттью написал. Они с Адамом и Тайлером только что подъехали, – говорит Морган через пару минут.

Я с радостным предвкушением оглядываю закусочную и отмечаю, что сегодня не очень людно для субботнего вечера. Чем тише в закусочной, тем меньше народа будет подходить к нашему столику поболтать с тремя звездными игроками «Сэйнтс».

Мэтт с Тайлером не поощряют вмешательства, но Адам – любитель пофлиртовать – совсем не против. До того, как я подружилась с ребятами, я сочла бы, что все они жаждущие внимания козлы, но чем больше я узнавала их, тем больше они удивляли меня в хорошем смысле.

Я не тесно дружу с Мэттом и Тайлером, но с Адамом мы близки почти так же, как с Морган. Однако все трое были рядом, когда это было важно, и это все, о чем я могу просить.

Я как раз открываю рот, чтобы ответить Морган, как звенит дверной колокольчик и входят три парня.

Излучая уверенность в себе, они направляются к нашему столику. У всех троих влажные волосы и повседневная одежда в противоположность форме, которую они надевают на игры. Адам с ростом шесть футов и два дюйма самый высокий, дальше идет Тайлер и потом Мэтт.

Когда они подходят к нашему столику, я сдвигаюсь в сторону, освобождая место.

– По крайней мере, на этот раз вы помылись. Я забыла взять что-нибудь, чтобы заткнуть ноздри.

Адам садится рядом со мной, широко улыбаясь, и, обхватив левой рукой за плечи, придвигает к себе. От него хорошо пахнет. Одеколоном, который стоит слишком дорого.

– Смешно, О. Тебе похлопать? – спрашивает он, продолжая улыбаться.

Тайлер садится рядом с Адамом и сцепляет руки в замок на столе.

– Вы уже сделали заказ? Я умираю с голода.

– Нет. Морган отослала официантку, когда мы пришли, но она скоро должна вернуться, – говорю я.

Я перевожу внимание на Мэттью, который пристраивается рядом с Морган и целует ее в макушку. Его рука ложится на спинку диванчика.

– Привет, детка.

Она улыбается, глядя своими сияющими голубыми глазами в его темные.

– Привет, Мэтт. – Она поворачивается к остальным парням. – Вы, ребята, хорошо перестроились после той драки.

– Мы играли дерьмово, Мо. Неважно, как мы закончили, – ворчит Адам.

– Дерьмовая победа все равно победа, – говорю я, щипая его за бок.

– Попробуй сказать это тренеру, – мрачно смеется Тайлер. – Он выпорол бы нас по задницам в раздевалке, если бы мог.

– Как Брейден? С ним все хорошо? – спрашиваю я.

Все трое кивают, но говорит Адам:

– Как новенький. Этот ублюдок слишком упрям, чтобы позволить кому-то вполовину меньше усадить себя на скамейку.

– Ава уверена, что вашего бойца отстранят за эту драку, – вставляет Морган, лукаво блеснув глазами. – Так что?

Я сердито смотрю на нее, а Тайлер поворачивается и кивает головой на дверь.

– Можешь спросить у него сама.

Первыми привлекают внимание его глаза, их глубина заставляет дрогнуть. Они транслируют какую-то незнакомую мне эмоцию, которая скапливается у меня в животе штабелем кирпичей.

Оукли моргает, и все исчезает.

Резкая перемена в его поведении вызывает во мне больше любопытства, чем хотелось бы. Я прокашливаюсь и отвожу взгляд, только чтобы зацепиться за четкие линии его челюсти.

Меня поражают грубые, словно высеченные черты его лица. Начиная с искривленного носа, который явно ломали несколько раз, и острых скул и заканчивая пухлыми губами, у которых, я уверена, вкус стопроцентного мужчины. Он явно одно из любимых творений Господа.