— И это невозможно.
— Только на несколько минут, мистер Соткин. — Айна умоляюще сложила руки. — Три минуты, не больше. В вашем присутствии.
— При всей моей симпатии к вам — невозможно. Я бы посоветовал набраться терпения. Через несколько дней все выяснится, и вы получите свидание.
Соткин сделал движение к двери.
— Вы уходите? — остановила его Айна. — К кому я могу обратиться и попросить о свидании?
— К королевскому судье, миссис Лонг. Но я думаю, что вашу просьбу не удовлетворят. Есть законы… Сожалею, что не мог быть полезным такой милой женщине. До свидания.
Он ушел. Она не знала, что ей делать дальше. Старый полицейский отложил перо в сторону, сочувственно взглянул на Айну.
— Эх, дорогая миссис, — сказал он скрипучим голосом. — Не нужно вам ходить сюда. Только сердце свое мучить. Вы такая молоденькая. А до конца следствия ничего не скажут.
Айна подбежала к загородке. Она уловила добрые нотки в словах старика.
— Скажите, ну скажите мне, сержант, может быть, вы что-нибудь знаете? За что его арестовали?
Полицейский опасливо оглянулся и шепотом проговорил:
— Точно не знаю, миссис. Арестовали за выступление. А что там, как… Не знаю. Не горюйте. Может, и обойдется. — Он снова взялся за перо.
Надо было уходить. Айна вышла на улицу. Сияло ослепительное солнце, небо, голубое и ясное, расстилалось над головой, зеленые эвкалипты бросали свои тени на тротуар. Прыгали со скакалками девчонки, кричали, смеялись, а у Айны на душе было черным-черно. Она ничего не узнала.
Идти к судье Бартону? Она взглянула на часы. Еще не поздно. Она пойдет. Нужно использовать все возможности, даже если шансов на успех очень мало.
Айна вытащила пудреницу, провела пуховкой по носу и щекам, поправила волосы.
…Судья принял Айну немедленно. Она прошла в его кабинет через пышную анфиладу комнат королевского суда. При входе молодой женщины сэр Бартон приподнялся с кресла.
— Миссис Лонг? — полувопросительно произнес он, мысленно удивляясь, что у Алека такая хорошенькая жена. — Пожалуйста… — Судья жестом указал ей на стул. — Чем могу быть полезен?
— Вчера арестовали моего мужа. Я прошу, чтобы мне дали с ним свидание.
— Арестовали? — Бартон сделал удивленное лицо. — Мне об этом ничего не известно.
— Я была в «Бога Род» и узнала, что он там.
— Прошу прощения, миссис Лонг. Одну минуту.
Бартон снял трубку, назвал номер, подождал немного и, услышав ответ, спросил:
— Кто это? Соткин? Говорит королевский судья Бартон. Скажите, Лонг у вас? Ах, так… Понимаю, понимаю… Нет, дело еще ко мне не поступило. Благодарю вас, Соткин. К сожалению, ничем не могу вас порадовать, миссис Лонг, — повернулся он к Айне. — Ваш муж арестован за антиправительственное выступление. Пока о свидании не может быть и речи. Следствие начнется завтра, и полагаю, что закончится скоро. Дело очень ясное.
Айна сидела опустив глаза. Антиправительственное выступление? Да, в последнее время судили много рабочих за антиправительственные выступления, и наказания были не очень строгими. Правительство боится общественного мнения. Ну что ж. Надо подождать. Может быть, Уайту удастся выяснить подробности. Она встала.
— Спасибо, сэр. Больше мне не к кому обращаться за помощью. До свидания.
— Миссис Лонг, — вкрадчиво проговорил Бартон. — Я не знаю, говорил ли вам муж о нашей встрече, но я искренне симпатизирую ему и предупреждал о возможных последствиях его деятельности. Я хотел уберечь мистера Лонга от них и…
— Да, он говорил мне о вашей встрече, сэр, — вызывающе глядя на судью, сказала Айна. — Но он всегда был честным человеком.
Брови у судьи высоко поднялись, он хотел добавить что-то еще, но Айны уже не было в комнате.
20
Многое стало ясным Алеку после первого свидания с полицейским следователем. Арестованного привели в дом тюремной администрации и оставили одного в комнате. Все ее убранство составлял стол и два стула. У дверей встал солдат. Через несколько минут явился молодой чиновник с тонкой папкой в руках. Он уселся за стол, полистал дело и поднял на Алека темные глаза.
— Вот что, Лонг. Я думаю, в ваших интересах не запираться, а сразу сознаться во всем, — сказал следователь. — Суд учтет ваше чистосердечное признание.
— Мне нечего скрывать, сэр. Я ни в чем не виноват.
— Тем лучше, Лонг. Тогда начнем. Итак… — следователь взглянул в папку, — в прошлый четверг вы выступали в Виктория-холл?
— Да, сэр.
— И призывали рабочих совершать террористические акты и диверсии, если их требования не будут удовлетворены. Так?
— Нет, сэр. Я не говорил ничего похожего.
— О чем же вы говорили?
— Рассказывал о революции в России. Это могут подтвердить все присутствовавшие в зале. Легко проверить.
— К сожалению, присутствовавшие показывают совсем другое. — Следователь опять заглянул в папку. — У меня показания десяти человек. Они слушали вас в четверг, и все показывают одно и то же. Цитирую: «Лонг призывал к террористическим актам и диверсиям…»
— Это ложь! Могу ли я ознакомиться с показаниями?
— Вы все услышите на суде. Но, если хотите…
Следователь протянул Алеку открытую папку. Алек с ужасом и негодованием принялся листать дело. Чиновник не солгал. Десять листов допросов, подписанных разными лицами, подтверждали его слова. Неизвестные смиты, калаганы, фишеры, уотсоны показывали, что Лонг Алек призывал к террору, диверсиям, свержению рабочего правительства.
У Алека на лбу выступил холодный пот. Он прекрасно понимал всю серьезность обвинений. Невероятно! Вот наконец мелькнула знакомая фамилия. Лесли Эмерсон. Ну, этот-то должен показать правду. Алек углубился в протокол, но с первых же слов ему стало ясно, что его надежды напрасны. Эмерсон показывал то же. Алек подвинул папку к следователю.
— Ну что, Лонг? Убедились? Ваше дело проиграно, поэтому я еще раз советую вам признаться и не затягивать следствие.
— Все, что я читал, сэр, самая гнусная фальшивка. Подписи поддельные, и меня на такой крючок не поймаете.
Следователь нахмурился:
— Напрасно, Лонг. Я совсем не хочу вас ловить на чем-нибудь. В этом нет никакой необходимости. Я же сказал, что всех свидетелей вы увидите на суде, услышите их показания.
Алек молчал. Он был подавлен сгустившимися над ним тучами лжи. Опять вспомнился четверг, его выступление в Виктория-холл… И лица, лица… Атмосфера отчуждения и безразличия… Ощеренный в улыбке рот седого… Люди, ожидавшие чего-то, что сейчас должно произойти, и их головы, повернутые к двери… Молчание в зале, когда ему на руки надевали наручники… Нет, он не верит, что все было подстроено заранее. Но как удалось получить подписи? Фальшивка!
Следователь что-то записывал.
— Продолжим, Лонг. Значит, вы утверждаете, что ничего подобного не говорили?
— Да, сэр. И буду настаивать на этом, сколько бы мне ни пришлось просидеть в тюрьме.
— Ну, хорошо. За что вы отбывали наказание несколько лет назад?
— Вы должны знать, сэр. За выступление в воскресенье без разрешения полиции.
Дальше допрос стал формально скучным. Следователь совсем потерял интерес к Алеку и задавал вопросы, мало относящиеся к делу.
Часа через полтора чиновник составил протокол, дал подписать его Алеку, позвонил. В комнате появился солдат.
— Уведите арестованного, Джим, — приказал следователь. — Очень неумно ведете себя, Лонг. Ну, мы еще увидимся. Подумайте обо всем. Может быть, здравый смысл окажется сильнее вашего упрямства.
Когда Алек остался один в камере, он стал вспоминать подробности своего выступления в Виктория-холл, вопросы следователя, показания свидетелей… Понемногу картина начала проясняться. С чего же началось?
С «дружеской» встречи с судьей Бартоном. Брошенная им угроза… Затем? Приглашение выступить в Виктория-холл. Пришел неизвестный ему человек и просил приехать. Ну, в этом нет ничего особенного, так бывало часто. Не сообщили в социалистическую партию? И так бывало. Но вот почему ему не показалась подозрительной такая немногочисленная аудитория? Стоило из-за нескольких человек нанимать дорогое помещение? Кто нес расходы по найму? А потом поведение и реакция слушателей… Это должно было насторожить Алека. Он вел себя легкомысленно. А что оставалось делать? Отказаться? Нет, так он не мог поступить. Теперь, сопоставляя все факты, он пришел к выводу, что вся эта история затеяна не рабочими. Какие страшные обвинения возводят на него! Хотят покончить с ним одним ударом. Да, к сожалению, это не пустяковое дело о митинге без разрешения с приговором в один месяц тюремного заключения… Здесь пахнет каторжными работами на долгие годы, если ему не удастся доказать свою невиновность. Теперь надо было доказать на суде, что это была провокация. Конечно, ему будет очень трудно, но за ним стоит социалистическая партия. В общем, надо быть готовым к худшему, как всегда говорила Айна. Опять она остается одна, и теперь надолго. Какую жизнь он создал ей! Что она видела за то время, что они вместе? Да можно сказать, ничего. Страх за Алека, работа, вечное беспокойство. Но они были счастливы? Были. По-настоящему.
