Теневой див, заложив руки за спину, сделал несколько танцующих шагов к храму. А после остановился, обернувшись и склонив голову набок.

– Разве я в чём-то ошибаюсь, Сара? – Его голос звучал кристально чисто. Он проникал в сознание и будто становился частью моих мыслей. А я в очередной раз почувствовала пульсацию силы кристалла, спрятанного в мантии.

Наши взгляды встретились, захватив внимание друг друга в плен. Внутри что-то дрогнуло, и я сделала первый шаг ему навстречу, всё же опуская взор. Я не произнесла ни слова, поравнявшись с Мораном. Но теневой див и так всё понял.

Я не считала, что он ошибался. Более того, я была с ним полностью согласна.

Тёмно-лазуритовое море, простиравшееся до самого горизонта, вызывало потаённое чувство страха, который пронимал до самой глубины души. Хищные воды накатывали на каменный берег пристани, неспешно покачивая суда, стоявшие на якоре. Влажный молочного цвета туман, струящийся по улицам, становился всё плотнее. С приходом ночи Аркадиан на мгновение задерживал дыхание, прежде чем ночная жизнь сменяла дневную, и после вновь приходил в движение.

Пристань у острова была широкой и длинной настолько, что даже в солнечный день не разглядеть её края. Помимо неё, в разных уголках острова имелись небольшие причалы. Несколько широких трактов словно прорезали остров, устремляясь к юго-восточному побережью, откуда чаще всего отплывали суда в сторону Сент-Морьена.

Айвен развернулась, крутанувшись на каблуке. Полы её непромокаемого плаща взметнулись вверх и сразу опали. Походка словно выражала недовольство девушки: резкие шаги, сопровождаемые звуком невысоких каблуков, стучали по скользкой от влаги брусчатке.

Город нависал над пристанью, как мрачный страж, во всём своём великолепии. Старинные здания, что издалека удивляли фасадами: высокими колоннами, созданными из цельного камня, узорами на стенах, витиеватыми карнизами, ликами дев, усеивающими фасад, – изнутри поражали своей заброшенностью, стенами, от которых отслаивалась штукатурка, и покрытыми вездесущей плесенью. Влажность была всюду, и даже огонь в каминах не позволял избавиться от неё полностью. Лишь богатые могли спасти себя от вечной сырости. Единицы на острове могли управляться с туманом с помощью магических печатей, и каждый из них ценился на вес золота. Их таланты оплачивались по самым высоким расценкам на улицах Девяти звёзд.

Место, что создавалось как последний безопасный уголок в Дэвлате, за века превратилось в зловонную выгребную яму. Могли ли подумать богачи, купившие землю и когда-то построившие здесь свои помпезные дома с широкими лужайками, садами и фонтанами, что вскоре от их богатства не останется ничего? Что не только их привлечёт Аркадиан обещаниями спасения?

История тех семей зачастую складывалась плачевно. Большинство выгнали из их домов, но некоторые смогли удержать власть и стать лишь сильнее и могущественнее.

Взгляд дэвы коснулся сложенного из чёрного камня высокого здания, чей острый шпиль виднелся даже в клубах тумана. Оно напоминало часового, никогда не покидающего свой пост. Хотя на стене ратуши и правда имелись старые часы, стрелки которых ходили до сих пор.

За плечами оставался шумный порт, сотрясаемый плеском волн, криками матросов, грузчиков и ещё множества людей, о занятиях которых дэва ничего не знала и не желала знать.

У одного из переулков она едва не столкнулась с клевретами – стражниками с центральных районов города – в плащах из тёмно-фиолетового бархата, который венчала девятиконечная золотая звезда.

Они, не останавливаясь ни на миг, вскоре скрылись в тумане порта.

«И что понадобилось двоим стражам из богатого района? Пришли проверить чей-то груз?» – задумалась дэва, провожая незнакомцев взглядом.

С нападения минул уже целый день, но паники не наблюдалось ни в порту, ни на улицах, где тьму ночи с переменчивым успехом едва рассеивало лёгкое мерцание листьев глимы, высаженной в кадках у фасадов домов. Само растение давало мало света, но сотворить даже одну светящуюся сферу из его сока стоило слишком дорого. И последнее сразу превращало сферу в вещь, которую нельзя было оставить на улице без присмотра. Поэтому и приходилось жителям большей части города довольствоваться таким скудным источником света.

Айвен вновь неспешно зашагала в сторону своей таверны, размышляя о спокойствии на Аркадиане. И вскоре пришла к выводу, что вовсе ему не удивлена, ведь жители города лучше всего понимали: бежать им некуда. Они привыкли защищать свою землю, привыкли быть сами за себя и привыкли выживать.

Прибыв на остров больше десяти лет назад, она в первый же день услышала: «Смерть – великий уравнитель». Прозвучало это из уст местного, подобно молитве. После она десятки раз подмечала, как кто-то вновь повторял её.

В смерти все равны – и негодяй, и благочестивый. И если близится твой час, то ничего не поделаешь. Это столь сильно отличалось от веры людей на материке: грехи губят душу. На Аркадиане считали иначе: за гранью все равны, ведь все они дети Дэвлата.

За годы Айвен даже прониклась обычаями здешних, порой задумываясь о том, как легко меняются представления о мире в зависимости от места, в котором ты живёшь. Любое королевство, город и даже небольшое поселение имеет свои обычаи, которые ты рано или поздно перенимаешь.

Когда она подошла к двери своего заведения, о монстре напоминали лишь щербатая рана на камне соседнего дома да темнеющий кровоподтёк, оставшийся от головы мертвеца, которую пронзил меч Самаэля. Не каждый даэв мог метнуть свой меч с такой силой. И даже если мог, то определённо пожалел бы клинок.

Тело тем же вечером забрали стражники Сателлита – так звалась практически вся остальная часть города за пределами улиц Девяти звёзд. Они даже не стали опрашивать свидетелей, видимо рассудив, что монстр есть монстр. И ничего тут не попишешь.

Поднявшись на крыльцо, отворив со скрипом входную дверь, Айвен вошла во тьму.

Она оглядела просторное помещение: длинные деревянные столы грубой работы, лишённые того изящества и красоты, которые так любили даэвы на материке, стулья, стоявшие где ни попадя, узкие окна, закрытые плотными, но короткими занавесками, и дощатый пол, потемневший от времени, – и неожиданно осознала, как будет скучать по этому злачному месту, что звалось её домом в последние годы.

Останется ли оно нетронутым к тому времени, как она вернётся? И вернётся ли она вообще?

Да, она защитит его стены магией, но долго защита не продержится, и рано или поздно колдовство развеется. Бродящий по залу взгляд вдруг остановился на статуэтке Святой Сары, стоящей на самом краю барной стойки. Казалось, будто её оставили так намеренно, надеясь, что она упадёт.

«Самаэль».

Айвен прекрасно понимала, кто это сотворил. Она приблизилась, убирая фигурку за стойку, в безопасное место. Самаэль любил «ломать», порой девушке казалось, что он сам не замечал за собой этой черты. При нём всё разбивалось, рвалось и падало. И удивительное совпадение: эти вещи всегда были важны. Как, например, старинное зеркало в виде полумесяца – купленное когда-то на аукционе за то, что напоминало ей о прошлом доме, – неожиданно упало со стены, разметясь в дребезги. И ни в одном из случаев его нельзя обвинить – слишком неочевидными кажутся доказательства. Иной раз он мог вообще уже выйти из комнаты. Поначалу Айвен это озадачило, но после она сделала то, чего не позволила бы себе никогда в прошлой жизни: просто забыла. Дэва предпочитала больше не думать о том, что напрямую её не касалось. И даже если всё это не было совпадением и Самаэль совершал те поступки намеренно, она никогда не получит от него извинений.